Рассмотрев три основных носителя денежной информации и соответственно три типа цивилизации, перейдем к рассмотрению процессов смены форм денег.
      Денежные системы бывают однокомпонентными и двухкомпонентными. Например, золотые деньги зародились в виде однокомпонентных, чистых золотых денег. В Средние века люди ходили с кошельками с золотыми монетами, расплачивались золотыми монетами и т. д.
      Однако примерно с XVI века стали появляться заместители денег в виде долговых расписок, банковских обязательств и т. п. Постепенно эти бумажные денежные документы становились все более и более распространенными, они все больше и больше играли роль денег. Золотые деньги считались настоящими, истинными деньгами, а бумажные денежные документы как бы эрзац-деньгами. Так возникла вторая денежная компонента. И постепенно к середине или к концу XVIII столетия деньги стали двух-компонентными.
      Очевидно удобство пользования бумажными деньгами, точнее, эрзац-деньгами. Они занимали меньше места. Вместо большого кошеля с золотыми монетами достаточно было иметь с собой один листок бумаги. Ввиду такого удобства бумажные деньги быстро завоевывали популярность.
      Вторая бумажная компонента возникла сначала в виде частных денег, точнее, частных денежных документов. Но по мере роста видов и типов такого рода эрзац-денег возникало все больше трудностей, так как эмитенты этих бумаг часто были ненадежны, занимались мошенничеством, появлялись подделки, защищенность их была слабой. Поэтому в конце XVII-начале XVIII века эти обязательства стали выпускать государства либо в виде казначейских обязательств, либо в виде обязательств некоторого банка, которому была дана государством монополия. Эти бумажные денежные документы поддерживались государством и имели значительно более высокую надежность. Фактически возникли вторые государственные деньги – бумажные деньги. Хотя главными деньгами продолжали оставаться золотые деньги, но рост использования бумажных денег приводил постепенно к тому, что последних было в обороте даже больше, чем золотых.
      Золотые и бумажные деньги свободно обменивались друг на друга. Именно благодаря этому и было доверие к бумажным деньгам. Но для того, чтобы не подрывать этого доверия, государство должно было эмитировать бумажные деньги в определенной пропорции к объему золотого запаса государства. При слишком большой эмиссии начиналось обесценение бумажных денег, и их меняли на золотые уже с дисконтом. Это создавало большие неудобства, и слишком большая эмиссия приводила к тому, что бумажные деньги вообще обесценивались и фактически происходил возврат к золотым деньгам. Таким образом, государство не могло определять объем эмиссии бумажных денег по своему произволу.
      Появление второй денежной компоненты сыграло весьма положительную роль, так как сразу увеличивало объем денег в несколько раз по отношению к объему имеющегося золота. А это способствовало экономическому развитию. Вот почему в XIX веке мы имеем уже довольно высокие темпы развития в Европе.
      Однако производство и экономика продолжали бурно развиваться и потому требовали все больше и больше денег. Более того, рост массы денег должен даже опережать рост товарной массы, так как при росте этой массы объем товарооборота идет опережающим образом. И уже к концу XIX века вновь начинает ощущаться нехватка денежных средств. Такая нехватка приводит к тому, что нам хорошо стало понятным за последние годы, – к кризису неплатежей. Однако в те годы эти кризисы рассматривались как кризисы перепроизводства. Сейчас нам даже смешно слышать, что в конце XIX века было перепроизводство стали. Конечно, это было всего лишь перепроизводство по отношению к имеющемуся платежеспособному спросу, а он во многом определяется денежной массой. Таким образом, на самом деле кризисы перепроизводства были связаны именно с недостаточностью денежной массы.
      Рассмотрим конкретный механизм этого кризиса. Для этого необходимо ввести понятия финансового цикла. Финансовый цикл показывает движение денег в отличие от товарного цикла, показывающего движение товаров.
      Пусть некое предприятие, к примеру металлургический завод, получило заказ на производство металла. Завод произвел металл, получил деньги и потратил их на выплату зарплаты своим работникам. Но работникам металл не нужен. Им нужна колбаса. Они свои деньги отнесли к мяснику. Мясник деньги отнес к сельхозпроизводителю. Сельхозпроизводитель отнес свои деньги к производителю сельскохозяйственных машин. И лишь только теперь последний, получив деньги, может вновь заказать металл металлургическому заводу. Произошел оборот денег. Выйдя из металлургического завода, деньги вновь попали к этому же заводу. Но пока этот цикл осуществлялся, металлургический завод сидел без заказов, его металл был нужен, но не было денег, чтобы его заказать. Ведь именно деньги сигнализируют, что данная продукция необходима обществу. А пока этого сигнала не было, завод не мог осуществлять производство.
      Таким образом, существовал финансовый цикл, который проходил по экономической системе. Те предприятия, которые оказывались в активной фазе этого цикла, переживали подъем, а те, которые оказывались в пассивной его части, переживали застой, находились в кризисе перепроизводства. Такова была причина цикличности производства в конце прошлого – начале нынешнего века. И она связана была не с перепроизводством товаров, а с недопроизводством денег.
      Конечно, производитель металлов мог пойти к своему банкиру и попросить деньги в кредит под будущие заказы. Но, увы, и кредитные ресурсы банков были также ограничены золотыми или бумажно-денежными резервами банка. Тем более что в это время счетные деньги находились еще только в зародыше. Подавляющая часть денег имела наличный характер, находилась в карманах и чулках и не могла использоваться в качестве кредитных ресурсов. Объемы производства росли быстрее прироста денег. Этот прирост по большей части был связан с ростом золотого запаса. А он прирастал не такими быстрыми темпами. А просто напечатать больше бумажных денег государства не могли, так как объем денежной массы был привязан к количеству золота.
      Так возник кризис начала XX века. В такой вот безысходной ситуации, более того, даже не осознавая источники кризиса, государства начинали вести весьма безрассудную и малологичную политику, которая в конце концов вылилась в Первую мировую войну. Ведь даже по истечении 80 лет после ее окончания до сих пор не удалось объяснить причины ее возникновения. Нельзя же в качестве причины такого гигантского явления, как мировая война, всерьез считать убийство эрцгерцога. И никаких более содержательных причин для нее до сих пор не видно. А причина в том, что она возникла в качестве выхода из общецивилизационного кризиса – кризиса денег.
      И именно в ходе этой войны кризис и был преодолен путем отбрасывания первой, главной (золотой) денежной компоненты и перехода на новые чистые одно-компонентные бумажные деньги. Именно для этого и нужна была Первая мировая война.
      Как это произошло? Война, тем более такого масштаба, потребовала от каждого из воюющих государств большого напряжения и больших затрат на ведение войны. Для этого нужны были деньги. Естественным было включить печатный станок. Но увеличение бумажной денежной массы, как мы выяснили ранее, сразу же приводит к обесценению бумажных денег, к резкому увеличению спроса на надежные золотые деньги. Но воюющие государства сами остро нуждались в золоте для закупки товаров и вооружений за рубежом. Ведь за бумажки за пределами страны никто товаров не продавал. Там необходимо было расплачиваться золотом. И в этих условиях правительствам воюющих государств пришлось пойти на радикальную меру – отменить обмен бумажных денег на золото. Так произошла великая денежная революция. Произошел переход от двухкомпонентных, золото-бумажных денег, на однокомпонентные, чисто бумажные деньги. Первая главная компонента оказалась сброшена, а вторая денежная компонента стала главной и единственной.
      Естественно, что при введении запрета обмена бумажных денег на золото говорилось, что это временная мера, что после окончания войны золотой стандарт будет восстановлен. Но, как известно, он так и не был восстановлен. XX век уже пошел далее под знаком бумажных денег. И именно переход на бумажные деньги дал цивилизаци-онному развитию новые импульсы, именно это позволило европейской цивилизации перерасти в общемировую, совершить научно-техническую революцию, выйти за пределы Земли, создать искусственный разум и многое другое в течение кратчайшего исторического промежутка в несколько десятилетий.
      Таким образом, необходимость Первой мировой войны и ее цель с точки зрения высших цивилизационных интересов заключались именно в осуществлении денежной революции.
      Но, спрашивается, разве нельзя было совершить эту революцию в условиях мира, без такого вселенского катаклизма, каким была Первая мировая война?
      Представим себе, что некто, понявший ход истории, выступил бы перед Первой мировой войной с предложением: «Давайте отменим обмен бумажных денег на золото». Вряд ли его бы понял и поддержал хоть один человек на Земле. Ведь именно золотой стандарт считался главным средством сохранения надежности и стабильности денежной системы. Более того, мы уже говорили, что золото-бумажные деньги были замечательны со всех точек зрения. Единственным их недостатком было то, что их уже не хватало для целей экономического развития общества. А кто мог посчитать, сколько денег было необходимо и каков норматив денежной массы? Даже сейчас это загадка для финансовой науки, а тогда это было еще более неясным. Поэтому мирным путем такой переход сделать было просто невозможно. Но то, что невозможно сделать в условиях мира, делается во время войны, во время гигантского всемирного катаклизма. Таков закон истории, и потому такой катаклизм цивилизации был необходим, и он явился.
      Итак, завершая рассмотрение, мы можем сформулировать несколько постулатов развития денежных систем:
      1. Денежные системы рождаются в виде однокомпонентных (чистых) денег на основе единственного носителя денежной информации.
      2. Постепенно внутри этой денежной системы зарождается вторая компонента на новом носителе.
      3. Вторая компонента зарождается в виде частных денег (частных денежных документов).
      4. При определенном уровне использования второй компоненты ей придается статус государственных денег при сохранении статуса вторичных денег, заместителей настоящих, представленных первой компонентой.
      5. В ходе дальнейшего развития вторая компонента становится де-факто первой, объем ее использования превышает использование первой.
      6. Возникает общий кризис, связанный с конфликтом двух денежных компонент.
      7. Происходит денежная революция. Первая компонента отбрасывается, а вторая компонента становится главной, и деньги вновь переходят в разряд однокомпо-нентных.
      8. Денежная революция происходит в условиях острого цивилизационного катаклизма, когда стоит вопрос о самом выживании страны, народа, государства.
      Таковы общие законы смены видов денег.
      Главный результат этого анализа состоит в том, что за смену видов денег человечество платит очень большую цену, исчисляемую многими миллионами человеческих жизней.
      Деньги развиваются по асимметричному трапецеидальному циклу. Длинный медленный процесс эволюционного развития – плавный подъем. Период стагнации – плато. Революция, быстрые изменения. И затем наступает новый цикл цивилизационно-денежного развития.
      В фазе стагнации развиваются общественные, политические, экономические и иные напряжения, в результате которых возникает цивилизационный катаклизм, в ходе которого и происходит денежная революция.
      Отметим, что нередко денежная революция происходит в несколько стадий. На первом этапе решается некоторая проблема. Но ее решение не означает, что будут сняты все проблемы. Тогда через некоторое время может произойти еще одна революция, которая окончательно разрешит проблемы, оставшиеся от первой революции. Так, первая денежная революция решила проблемы в области внутренних денег, но не смогла справиться с проблемой в области международных денег. Поэтому потребовалась вторая революция, какая произошла в ходе Второй мировой войны и которая решила проблемы международных финансовых взаимоотношений в условиях чисто бумажных денег.
      Именно в ходе Второй мировой войны произошло становление нынешнего Мирового финансового порядка на основе международного использования ограниченного количества национальных валют, так называемых свободно конвертируемых валют стран Запада.

      В XX веке после перехода на однокомпонентные бумажные деньги процесс превращения однокомпонентных денег в двухкомпонентные повторился.
      В качестве второй компоненты появились так называемые счетные деньги. Это деньги, записанные на счетах в банке и перемещающиеся со счета на счет. Сначала счетные деньги имели своим носителем бумажные записи, а с развитием компьютерной техники они превратились в записи в банковских компьютерах, преобразовавшись фактически в электронные деньги.
      Таким образом, современные деньги во всем мире являются двухкомпонентными бумажно-электронными (налично-счетными) деньгами. И хотя главными государственными деньгами во всех странах мира являются до сих пор бумажные деньги, объем использования безналичных денег в развитых странах составляет до 90 процентов от общего денежного оборота. СССР по объему использования безналичного обращения был одной из самых передовых стран мира. Но в современной России произошел регресс в этой области, и объем использования налички возрос многократно, в общей денежной базе наличные деньги составляют 85 процентов, и лишь 15 процентов приходится на безналичные деньги. Это соответствует примерно 20-м годам, в области денег Россия оказалась отброшенной на пятьдесят лет назад (см. Приложение: В. Жириновский. Крах денежной системы России).
      В настоящее время в мировой финансовой системе нарастают противоречия между наличной и счетной компонентами. В подразделе «Кризис бумажных денег» об этом было сказано довольно подробно.
      Счетные деньги находятся в частных банках. Ответственность за них несет не государство, а сами банки. Таким образом, с финансово-правовой точки зрения счетные деньги во всем мире не являются государственными деньгами, а являются частными деньгами, более точно, частными денежными документами. В результате имеется правовая коллизия. Во всем мире пытаются регулировать на государственном уровне использование наличных денег, всячески побуждая к всемерному использованию именно счетных денег. Но без признания государственного характера безналичных денег такое регулирование не имеет законной основы. Ведь если государство регулирует нечто, то оно должно принимать на себя и ответственность за те результаты, которые могут получиться в итоге. Раз государство заставляет юридических лиц хранить деньги в банке, то оно и должно гарантировать, что эти деньги не исчезнут.
      Таким образом, проблема огосударствления безналичных денег представляет насущную проблему в мировой финансовой системе.
      Ситуацию в современной мировой денежной системе можно обрисовать используя следующий образ.
      Когда появился паровой двигатель, его стали ставить на парусные суда в качестве дополнительного движителя. Совместное использование паруса и пара было весьма эффективно в каботажном плавании. Судно использовало паровой двигатель при отсутствии ветра, при лавировке в гаванях, а при удобном ветре ставило паруса.
      Но совсем иначе возник вопрос, когда попытались поставить паровой двигатель на океанские парусные суда. Ведь если идти под парусом, то нужно идти «по ветрам», а это может быть очень окольный путь. Если идти под паром, то надо двигаться напрямик. И здесь нет компромисса. И потому тот, кто первым сделал решающий шаг – выбросил паруса и оставил на судне только паровую машину, этим самым совершил великую революцию. Для принятия такого решения ему необходима была только смелость мысли. Ведь можно представить, что говорили скептики: а вдруг кончится топливо посреди океана; а вдруг сломается паровая машина; да как же это так, тратить столько драгоценной нефти, когда можно пользоваться бесплатной энергией ветра.
      Да ты понимаешь, против каких сил поднимаешь руку? Парусные мастера, громадное количество фирм по заготовке сырья, по пошиву парусов, по изготовлению оснастки, против сообщества парусных матросов и т. д. И тем не менее кому-то удалось набраться смелости и сделать этот первый шаг, выбросив с корабля все паруса и оставив только паровую машину. После этого начали развиваться пароходы, достигнув немыслимых для парусных судов грузоподъемности и скорости, объемы перевозки грузов возросли в сотни и тысячи раз, стало возможно массовое переселение в Америку, исчезло множество профессий, связанных с парусным делом, обеднели страны, которые выращивали лен для парусов, разбогатели страны, которые имели месторождения нефти, резко возросло машиностроение и т. д. Таким образом, казалось бы, простое решение имело поистине неисчислимые для развития цивилизации последствия. И для принятия его не нужно было ни быть изобретателем, ни каким-то мыслителем. Все уже было готово.
      Именно такова ситуация в области денег. Тот, кто сможет отказаться от наличных денег, объявив государственными деньгами исключительно деньги на счетах в банках, запустит процесс, последствия которого просто невозможно предсказать. Произойдет подлинная денежная революция. Человечество вступит в новую цивилизацию.
      При этом, как и в нашем примере, технических проблем для такого решения не существует. Нужна только смелость мысли.
      Кто же сможет осуществить этот первый шаг? Для этого необходимо обратиться к выведенным в предыдущем подразделе условиям осуществления денежной революции. Согласно пункту 6, должен быть общий кризис в государстве. В западных странах такого кризиса пока в явном виде нет. Кризис есть в России.
      Согласно условию пункта 8, кризис должен вылиться в цивилизационный катаклизм. Думается, уже нет ни у кого сомнений, что Россия находится в состоянии об-щецивилизационного катаклизма. Разрушена промышленность, работники месяцами не получают зарплату, пенсионеры – пенсию, военные – свое денежное и вещевое довольствие, в стране голодают миллионы людей, сотни тысяч детей – беспризорники, люди сжигают себя, вешаются, стреляются, ежедневно звучат выстрелы и взрывы по всей стране, проиграна война с маленькой Чечней, падают самолеты, взрываются склады с боеприпасами, разрываются нефте– и газопроводы, появились людоеды, наркомания достигла угрожающих размеров, распространяется СПИД, коррупция достигла невиданных масштабов, из страны вывозятся нелегально десятки миллиардов долларов, ученые нищенствуют, новые русские возводят роскошные пятиэтажные особняки и покупают виллы в Испании… Если это не катаклизм, то тогда что это? Может не хватает захвата или даже взрыва ядерной бомбы или ядерной электростанции? Если так, то дождемся и этого.
      Как мы говорили, денежная революция обходится в несколько миллионов человек. Россия уже выполнила и это условие. Каждый год население России уменьшается на один-два миллиона, люди гибнут от голода, наркотиков, водки, смертность превысила рождаемость. Россия уже принесла в жертву Молоху денежного катаклизма миллионы своих граждан.
      Мы видим, Россия полностью удовлетворяет всем условиям проведения денежной революции.
      Но ведь есть и другие страны, в которых положение еще хуже. Например, Таджикистан или Армения. Но дело в том, что для проведения денежной революции необходима соответствующая банковская техника, которая уже есть в России и вряд ли имеется в Таджикистане. Но и самое главное. Неужто мир заметит, что там устроил у себя Таджикистан или Армения? Россия же достаточно заметное государство, входящее даже в «восьмерку», чтобы то, что произошло в ее денежной сфере, было всерьез замечено во всем мире и отразилось на нем.
      Таким образом, есть единственная кандидатура на проведение первого шага в денежной революции. И это – Россия.
      Во второй части этой монографии будут детально описаны мероприятия по реформированию денежной системы России.

      Слово «монетаризм» стало в России в настоящее время самым проклятым словом. Именно отечественные и иностранные монетаристы губят российскую промышленность, превратили страну в колонию Запада, из которой они выкачивают сырье и сплавляют свои второсортные товары по самым высоким ценам в мире. Именно на основе монетаристских концепций идет сдерживание роста денежной массы в России, что приводит к кризису неплатежей, остановке производства, широкому распространению бартера и денежных суррогатов.
      Вот почему так актуальна критика концепции монетаризма.
      В чем суть этой концепции?
      Суть ее в том, что она рассматривает, что экономика находится под полным воздействием денежной массы. Что именно увеличение денежной массы является причиной инфляции и падения уровня жизни. И для стабилизации финансовой системы и повышения уровня жизни необходимо сжимать денежную массу.
      Для иллюстрации мы приведем изложение монетаристской теории в наиболее простом виде, как оно дано в детском комиксе, изданном Федеральным резервным банком Нью-Йорка, в серии «Идем к рынку» специально, видимо, для России.
      Итак, во всем виновато количество денег. Правда, может для издателя этого комикса все понятно, но для нас, темных, ничего не понятно. Дорожают товары, увеличивается зарплата, бананы те же самые, почему тогда дети не могут есть свое банановое мороженое? Может, их обезьяны поели?
      Обращаемся к фактам. В США уровень инфляции в течение XX века составил почти стократную величину. Еще в начале века зарплата в 50 долларов была очень даже неплохой. Существовали специальные магазины, в которых все товары стоили ровно доллар. Доллар был очень дорогой денежной единицей. На него можно было прожить несколько дней. Сейчас на доллар можно купить разве что жвачку, а нормальная зарплата составляет несколько тысяч долларов в месяц. Каким же образом доллар подешевел более чем в сто раз за это время?
      Неужели все дело в том, что Федеральная резервная система напечатала за это время слишком много денег? Но ведь это же откровенный бред.
      Или возьмем Россию. За время экономической реформы цены возросли более чем в 10 тысяч раз. Неужели виноват в этом Центральный банк, что много напечатал денег? А что если бы не напечатал, а оставил бы количество денег на прежнем уровне, цены бы не возросли?
      Мы видим, что объяснение инфляции, даваемое монетаристами, просто нелепо.
      Отчего же на самом деле зависит инфляция?
      Вот об этом мы и хотим сказать. Но сначала отметим, что в прошлом веке, более того, в течение нескольких веков до нынешнего XX денежная система практически не знала инфляции. Рост цен на 20 процентов в столетие уже получал название «революции цен». Но даже и помыслить было невозможно, чтобы в XIX веке цены выросли за несколько лет в тысячу раз.
      Почему это было невозможно? Что же такое было в старых временах, что они не знали инфляции, тогда как XX век знает инфляцию в миллиарды, триллионы и вообще в невообразимые квадриллионы раз (Советская Россия, постперестроечная Россия, послеверсальская Германия, Венгрия после Второй мировой войны).
      А разница была, и чрезвычайно существенная, между этими веками. В XIX веке деньги были золотыми. Золото было эталоном денег и эталоном стоимости. 1 рубль или доллар был либо самим золотым слитком определенного веса, либо представителем этого слитка. И ясно, что соотношение стоимостей добычи золота и производства коровы или лошади в течение этого времени практически не менялось, потому и цены были стабильными.
      Но XX век – век бумажных денег. Денег, которые не имеют своей собственной производственной стоимости, точнее, денег, в которых разорвана связь между стоимостью их физического производства и номиналом. У бумажных денег нет никакого эталона. Что такое рубль или доллар сам по себе в условиях бумажного денежного обращения уже никто не знает. И только если вы приведете прейскурант цен в США или в России, тогда вы сможете узнать, что же это такое, эти денежные единицы. Особенно наглядно это видно по российской денежной системе. Если вы скажете, что купили туфли за пять тысяч рублей, то ни одна живая душа не скажет дорого это или дешево. Прежде всего вас спросят, когда это было, в каком году вы их покупали. Если в девяносто втором, то, видимо, это очень хорошие и дорогие туфли. А если в каком-нибудь девяносто четвертом, то это, по всей видимости, нечто, чуть лучшее лаптей.

       Вдруг цены начали расти. Товары на прилавках были те же самые, только почему-то стали дороже.
       У людей накопилось слишком много денег. Вот почему дорожали и цветы, и кокосы, и чайники. Это называется инфляцией.
       Мацумские папы и мамы все реже и реже могли покупать детям их излюбленное лакомство – банановое мороженое, хотя бананов на острове по-прежнему было сколько угодно.
       Конечно, детям это не понравилось. И они собрались все вместе и пошли к министру сладких блюд.
       Дети попросили господина Блуми ответить на их самые наболевшие вопросы.
       – Давайте посмотрим, что случилось за это время с Пикко – помните, тем, который торгует копьями. Вам сразу станет все понятно.
       Пикко изготавливает одно копье в неделю. Раньше он брал за него 100 долларов. Но теперь у людей много денег, и они хотят покупать копья часто. Вот цена и увеличивается.
       – Теперь вы видите, что бывает, когда денег становится больше, а товаров остается столько же, сколько было. Они дорожают.

      В прошлых веках деньги, их золотое содержание определяли цены товаров. В XX веке, наоборот, цены товаров определяют «ценность» денег. Либо 100 рублей мелкая купюра, которую даже нищему подать неудобно, либо это хорошая сумма, с которой можно целой компанией провести вечер в ресторане, – все зависит от уровня цен.
      Но почему и как движутся цены в условиях бумажных денег? Монетаристы утверждают, что благодаря тому, что печатается все больше и больше денег.
      На самом деле это объяснение пригодно разве что к каким-то особым ситуациям, когда государства были вынуждены действительно печатать больше денег, чтобы покрывать свои расходы, во времена крупных войн либо во времена анархии, когда рушились все государственные устои, например в Гражданскую войну. Но в обычных, нормальных условиях эти объяснения совершенно не серьезны. Для чего бы американцам печатать излишние деньги, чтобы в сотни раз понизить стоимость своего доллара?
      Для того чтобы это понять, необходимо при этом четко отделять два вида инфляции. Инфляцию типа американской в условиях стабильной экономики. Этот процесс и будем называть «нормальной инфляцией». И инфляцию в период экономических и политических преобразований, каковые имели место, к примеру, в России после 1992 года. Этот процесс будем называть гиперинфляцией.

      Мы изложили причины нормальной инфляции в стабильном индустриально развитом обществе. Но совсем иные причины вызвали инфляцию в России после начала рыночных преобразований, то есть с 1992 года.
      Этот механизм инфляции будем называть гиперинфляцией.
      Для того чтобы понять причины гиперинфляции, необходимо вновь вернуться к различию между золотыми и бумажными деньгами. Золотые деньги давали эталон цен на основе привязки цен всех товаров к золоту как носителю денежной информации в золото-денежной системе.
      В бумажно-денежной системе сами деньги не содержат никаких эталонов стоимости, наоборот, они получают эталон стоимости из цен товаров. Увеличиваются цены, понижается ценность денежной единицы, происходит инфляция.
      При этом возникает следующая проблема. Предположим, мы захотели вычислить цену производства электроэнергии. Подсчитываете затраты на сырье (уголь, нефть), на иные материалы, зарплату и т. д., все складываете, делите на объем производства и получаете цену единицы электроэнергии, по которой и можете ее продавать. Казалось бы, задача решена?
      Увы, все не так просто. Вернее, таким образом вы можете действительно определить цены на губную помаду, на костюм или еще какие-то предметы широкого потребления. Ведь цена губной помады никак не влияет на цены других товаров. И если вы ошибетесь при подсчете, то пострадаете только вы, потеряете рынок или обанкротитесь, но вряд ли вся экономическая система это заметит.
      Но совсем иное дело электроэнергия. Электроэнергию будут покупать при любой цене, ибо без этого встанет производство. Изменив цену на электроэнергию, вы фактически этим изменяете и цену на уголь, так как в его производстве существенна энергетическая составляющая, изменяете цены на металлы, в которых также велика энергетическая составляющая. Чтобы при новых ценах на электроэнергию не обанкротиться, им необходимо самим повысить свои цены, а в результате изменится и цена производства самой электроэнергии. Произойдет общее повышение цен, то есть инфляция.
      Мы видим, что при производстве так называемых базисных товаров имеет место замкнутый круг. Изменяя цену на базисный товар, вы приходите к тому, что изменяются цены и на сами составляющие производства этого товара и появляется совсем другая калькуляционная цена. Таким образом, калькуляционный подход оказывается просто неприменимым для расчета цен базисных товаров в условиях именно бумажноденежной системы.
      Как же может решаться эта проблема.
      Она решается на основе ценовых паритетов.
      Для простоты предположим, что есть всего два базисных товара. Например, товар А и товар В.
      Для того чтобы оба товара могли производиться с некоторой нормальной рентабельностью, между ценами обоих товаров должно быть соотношение:
       Ц А= К АВЦ В
       Ц В= К ВАЦ А
      Здесь Ц Аи Ц Весть цены товаров А и В. Коэффициенты К АВ и К ВАназываются ценовыми паритетами товара А по В и товара В по А. Например, ценовой паритет К АВтовара А по В показывает, сколько единиц товара В надо отдать за товар А, чтобы такой обмен был справедливым. Это же верно и для ценового паритета товара В по А.
      Цены, определяемые вышеприведенными соотношениями, назовем уместными ценами. Термин «уместные цены», то есть такие цены, которые создают производителю нормальные экономические условия, ввел Людвиг Эрхард, министр экономики ФРГ во время перехода к свободному рынку в конце сороковых годов. В ФРГ в эти годы регулярно публиковались прейскуранты уместных цен, которые, однако, носили не директивный, а справочный характер.
      Легко видеть, что ценовые паритеты не могут быть произвольными. Между ними существует жесткое соотношение:
       К АВК ВА= 1
      или
 
      Для того чтобы сделать наглядным наше рассмотрение, нарисуем ценовую плоскость. На одной оси, например оси 0Х, будем откладывать цены товара А, а на другой оси – оси 0Y – цены товара В (рис. 2).
 
 
       Рис. 2. Ценовая плоскость
      Любая точка на ценовой плоскости определяет некоторый комплекс цен товаров А и В, ценовое состояние рынка этих базисных товаров. Проведем прямую, определяемую соотношениями для уместных цен. Эту прямую назовем «лучом уместных цен» (ЛУЦ). Он разделяет ценовую плоскость на два сектора. В верхнем секторе товар В продается по завышенной цене (по отношению к уместной), а товар А по заниженной цене (по отношению к уместной). На луче уместных цен находятся точки, в которых оба товара продаются по уместным ценам.
      Рассмотрим точку 1 ценовой плоскости. Она находится в верхнем секторе. Цена Ц В 1 товара В является завышенной по сравнению с уместной, и разница ? В по сравнению с уместной дает сверхдоход производителю товара В. Цена Ц А 1 товара А ниже уместной, и разница ? А показывает убыточность производства при данном соотношении цен.
      Ценовая точка 2 лежит на луче уместных цен, и оба товара имеют хорошие экономические условия для производства. Ценовая точка 3 лежит в нижней области, в этой точке имеются сверхвыгодные экономические условия для производства товара А и убыточность для товара В.
      Таким образом, ценовая плоскость показывает экономические условия для соответствующих товаров. Легко видеть, что если ценовая точка будет перемещаться по лучу уместных цен, к примеру вверх, то будет происходить рост цен товаров, то есть будет происходить инфляция, но на экономических условиях производства это никоим образом не будет отражаться.
      Изложенный механизм позволяет говорить о принципиально новом явлении в экономике, о так называемой «межвидовой конкуренции». Межвидовая конкуренция – конкуренция между различными товарами и товарными группами. Она имеет ценовой характер и существенна именно для базисных товаров. Увеличение цен одного базисного товара ухудшает экономические условия других базисных товаров, производители которых, в свою очередь, могут ответить различными способами – повышением цен на собственные товары или иными нефинансовыми ответными мерами. Вот почему представления о естественных монополиях должны быть пересмотрены. Если для естественных монополий не существует классической товарной конкуренции, то они все-таки находятся в конкурентном пространстве, но конкуренция носит межвидовой характер. И потому ложным является представление и о полной свободе естественных монополий, и о том, что естественные монополии непременно нуждаются в государственном регулировании цен. Российский опыт показывает, что в условиях государственного регулирования цен естественных монополий как раз и идет наиболее быстрый рост этих цен. Это происходит путем различного рода накруток, включения в себестоимость различного рода не относящихся к делу затрат с целью демонстрации низкой рентабельности или даже убыточности производства, что позволяет требовать от государства права на пересмотр цен.
      И государственный аппарат, не способный контролировать полностью финансовую ситуацию внутри этих компаний, вынужден подчиняться шантажу этих компаний и давать согласие на увеличение цен. Вот почему прямое управление ценами естест-
 
 
       Рис. 3. Условный конус допустимых цен
 
 
       Рис. 4. Конус допустимых цен при условии, что ценовая точка находится за его пределами
      венных монополий со стороны государства порочно в принципе. Необходимы определенный контроль за работой этих монополий, проведение определенной государственной политики, но это не может осуществляться прямым директивным ценовым управлением.
      Мы говорим о луче уместных цен. На самом деле на практике условия не столь жестки, имеется не луч уместных цен, а некоторый конус допустимых цен (рис. 3).
      Если ценовое состояние – изображающая точка – находится внутри конуса допустимых цен, то оба товара имеют допустимые условия для своего производства. При этом цены могут и колебаться, повышаться и понижаться, но если они при этом не выходят за пределы этого конуса, то нет никакого обязательного инфляционного движения. Это имеет место в стабильной экономической системе, когда сами производители прекрасно понимают, что слишком резкое повышение цен завтра же обернется к ним повышением цен на собственное сырье и полуфабрикаты, и потому стараются не делать «резких движений». Причем отметим, что сами товары могут быть товарами естественных монополий. Но совсем иное дело, если ценовая точка находится за пределами конуса допустимых цен (рис. 4).
      Предположим, ценовая точка 1 в начальный момент лежит в верхнем секторе ценовой плоскости. Тогда производитель товара В получает сверхприбыли, в то время как ситуация для производителя А лежит вне конуса допустимых состояний, и он терпит большие убытки. В конце концов он повышает свои цены, чтобы совсем не разориться. При этом мы с вами нарисовали ЛУЦ и КДЦ (конус допустимых цен). Но ведь реальный производитель никакой такой информации не имеет. Ведь мы только для простоты нарисовали два товара. А реально существуют сотни базисных товаров. Он думает лишь о том, на сколько ему повысить цену, чтобы не только ему стало рентабельно работать, но и чтобы покрыть убытки за предшествующий период убыточной работы. И, естественно, выводит ценовую точку за пределы КДЦ, но уже в свой, выгодный сектор.
      Теперь в таком же точно положении оказывается производитель В. Но опять-таки он это не сразу почувствует, еще действуют старые договоры, наконец, при наличии большого количества товаров не все его контрагенты переходят на новые цены, каждый из них действует несогласованно, и потому до него осознание убыточности дойдет через некоторое время. Тогда он тоже совершает повышение цен, имея те же соображения, что и производитель А при предшествующем акте. И тоже выводит изображающую точку в положение 3 на ценовой плоскости за пределы КДЦ, но уже в своем секторе. И так процесс продолжается, ценовая точка последовательно идет через положения 1, 2, 3, 4 и т. д. Важно, что все эти ценовые точки имеют единый направленный вектор движения – движения в направлении роста цен, то есть инфляции. Это и есть явление гиперинфляции. Итак, гиперинфляция связана с серьезной, грубой раз-балансировкой экономических отношений. В результате экономического процесса в условиях свободного рынка каждый субъект независимо пытается восстановить этот баланс, а в результате разбалансировка не только не уменьшается, а еще более нарастает, и процесс гиперинфляции идет галопирующим образом.
      Вполне очевидно, что в условиях свободного рынка сам собой рынок не сбаланси-руется, цены никогда не войдут в конус допустимых цен, если каждый агент этого рынка действует самостоятельно и лишь в собственных интересах. Свободный рынок принципиально не способен остановить гиперинфляцию. И потому все представления монетаристов о том, что рынок сам способен регулировать экономику, абсолютно беспочвенны. Да, он способен это сделать, но только при сравнительно небольших отклонениях от равновесного состояния. Но при больших отклонениях происходит срыв, экономика сваливается в штопор гиперинфляции, из которого представленный самому себе рынок никогда не выйдет.
      Так что «невидимая рука рынка» имеет очень ограниченные возможности для саморегулирования.
      Гиперинфляция 1992–1995 годов имела именно такой характер.
      До 1992 года цены жестко устанавливались государством. При социализме имела место определенная ценовая политика, которая позволяла решать те или иные социальные вопросы в первую голову. Цены устанавливались лишь отчасти по экономическим соображениям, а преимущественно на основании внеэкономических, социальных соображений. А если какое-то предприятие при этом оказывалось сверхприбыльным, то эти сверхприбыли государство изымало, а если какое-то было убыточным, то государство его дотировало.
      Таким образом, цены были весьма далеки от состояния экономического равновесия. И когда их освободили, то экономическая система попала в положение на ценовой плоскости, далекое от конуса допустимых цен, и начался процесс, который изображен на рис. 4. Быстро развился гиперинфляционный процесс, при котором цены за три-четыре года возросли более чем в 10 тысяч раз. Вот насколько энергично развивается гиперинфляция.
      И вовсе не в том дело, что государство слишком много печатает (эмитирует) денег. Причины гиперинфляции лежат не в финансовой сфере, как считают монетаристы, а в экономической.
      Естественно, что процесс гиперинфляции требует подпитки деньгами. И государство постоянно должно эмитировать необходимые денежные средства.
      Но что произойдет, если государство начнет осуществлять «жесткую эмиссионную политику», то есть не будет подпитывать гиперинфляцию деньгами?
      А произойдет вот что. Отсутствие денег или их нехватка начинает замедлять товарообмен. Действительно, между количеством денег и объемом товарооборота существует связь, даваемая классическим уравнением обмена:
 
 
      где M– денежная масса;
       P– уровень цен;
       y– реальный национальный продукт;
       v– скорость обращения денег.
      Обращая это выражение для объема национального производства y , который может быть обслужен данной денежной массой, получаем:
 
 
      Таким образом, увеличение уровня цен Pпри фиксированной денежной массе Mприведет прежде всего к падению объема национального производства, к стагнации экономики.
      Обратимся к рис. 4. Если мы, к примеру, зафиксировали рост цен в точке 5, то производство товара А будет убыточным, и в таком положении оно начнет вымирать. Все производства, которые оказались в точке фиксации цен в неблагоприятном положении, будут сворачиваться, и экономика начнет сокращаться.
      Таким образом, рецепт борьбы с инфляцией монетаристов напоминает действия врача, который, чтобы уменьшить температуру тела больного, погружает его в холодную воду. Температура может и понизится, но при этом сам больной может отдать концы.
      Рецепт монетаристов фактически таков: «есть экономика – есть проблемы. Нет экономики – нет и проблем». Именно так и действовали до сегодняшнего дня наши отечественные монетаристы, которые не понимают причин инфляции.
      Согласно их «теории», «существуют всего три возможных источника инфляции: рост количества денег, находящихся в обращении, рост скорости обращения денег и уменьшение реального национального продукта» (Эдвин Дж. Долан, Колин Д. Кэмп-бэлл, Розмари Дж. Кэмпбэл. «Деньги, банковское дело и денежно-кредитная политика», М.-Л., 1991, с. 24). Они не понимают, что источники инфляции лежат прежде всего в экономической системе, а вовсе не в финансовой сфере. И это приводит их к абсурдным выводам и к еще более абсурдным рецептам борьбы с нею.
      Таким образом, борьба с инфляцией по-монетаристски есть прежде всего борьба с экономикой.

      Гиперинфляция, как мы показали, не может быть уничтожена силами самого рынка. Для этого необходимо внешнее воздействие, то есть воздействие государства.
      Но можно ли ее подавить с наименьшими потерями для экономики?
      Да, можно. Конечно, если понимать ее источники.
      Это понимал, к примеру, Людвиг Эрхард, и потому такое важное значение в его экономической реформе в Западной Германии занимал ценовой мониторинг рынка с публикацией прейскурантов уместных цен.
      Действительно, если вы имеете оперативную информацию об уместных ценах на базисные товары – нефть, электроэнергию, металл и т. п. при текущем общем ценовом состоянии, то проблема погашения инфляции состоит в том, чтобы ввести цены в конус допустимых цен, а затем в этом конусе инфляция сама собой постепенно затухает.
      Для того чтобы ввести цены в этот конус, можно осуществить прогрессивное налогообложение сверхцен. Другими словами, прибыль, полученная предприятием за счет превышения его цены над уместной, может быть у предприятия реквизирована путем соответствующей налоговой системы.
      Таким образом, желательно иметь налогообложение сверхцен. Тогда предприятию не будет большого резона завышать цены сверхуместных.
      Образно говоря, необходимо воздействовать не на всех участников рынка, а только на тех, кто в ценовой гонке слишком выскакивает вперед. Тогда таких «лидеров» будет становиться все меньше и меньше, постепенно ценовая ситуация плавно войдет в конус допустимых цен, и гиперинфляция сама собой затухает.
      Важно также отметить, что налогообложение сверхцен гораздо предпочтительней, чем государственное установление цен, установление пороговых значений для рентабельности или налогообложение сверхрентабельности. Ведь если установить порог для рентабельности, то предприятие становится заинтересованным для получения большей массы прибыли всячески накручивать цены, включая в них любые издержки. Налог на сверхцену позволяет, наоборот, предприятию в рамках определенной цены как угодно рационализировать производство, получать большую прибыль из внутренних резервов, что будет способствовать повышению экономичности производства, сокращению необходимых ресурсов и т. д.
      Но для этого необходимо иметь серьезную государственную систему ценового мониторинга, которая оперативно отслеживала бы ценовую ситуацию и регулярно публиковала бы соответствующие прейскуранты уместных цен. В настоящее время теория ценового мониторинга и определения уместных цен на основании наблюдения рынка разработана.
      Отметим еще один важный момент. В области товаров массового потребления имеет место конкуренция между однотипными товарами. Она идет внутри товарных групп. Например, между собой конкурируют различные сорта губной помады или различные сорта колбас. Такой вид конкуренции можно назвать «внутривидовым». Но, естественно, нет конкуренции между губной помадой и колбасой. Межвидовой конкуренции для товаров широкого потребления не существует.
      Но совсем иная ситуация в области базисных товаров. Производство этих товаров является высокомонополизированным. Есть один или всего несколько производителей электроэнергии, газа, металла и т. д. Поэтому внутривидовая конкуренция в этой товарной сфере развита слабо, а иногда вообще отсутствует. Именно поэтому говорят о естественных монополиях. Им не с кем вообще конкурировать.
      Но означает ли это, что естественные монополисты совершенно свободны в установлении цен? Как мы показали, нет. В этом секторе рынка главную роль играет уже не внутривидовая конкуренция, а межвидовая. Механизм этой конкуренции нами показан, он состоит во взаимозависимости производства всех этих товаров. Конкуренция идет прежде всего через ценовой фактор. И здесь уже вполне могут конкурировать металл и газ, электроэнергия и картофель. Таким образом, экономические представления о естественных монополиях должны быть существенно модифицированы.

      Сельскохозяйственные товары, такие, как зерно, мясо, молоко, растительные масла, хлопок и т. д., являются, бесспорно, товарами базисной группы. Объемы производства этих товаров сопоставимы с объемами производства энергоносителей, металлов и т. п. базисных товаров. Цены на эти товары определяют не только продуктовую составляющую в потребительской корзине, что прямо влияет на реальную зарплату, но и определяет цены и на одежду, и на многие товары производственного назначения.
      Поэтому все сказанное по поводу рынка базисных товаров, включая наличие на этом рынке межвидовой конкуренции, относится и к этому рынку.
      И тем не менее рынок сельхозтоваров является весьма специфическим. Действительно, ни в одной из высокоразвитых стран мира, исповедующих идеологию свободной рыночной экономики, сельскохозяйственный рынок не является свободным.
      Показательна в этом плане ситуация, сложившаяся в органах, координирующих мировую торговлю. В течение нескольких лет происходил раунд переговоров в Монтевидео по реорганизации мировой торговли в рамках Всемирной торговой организации. И основным камнем преткновения в столь длительных переговорах была именно мировая организация торговли сельхозтоварами.
      Высокоразвитые страны отстаивают принцип свободной торговли без вмешательства государства, без всякого рода протекционистских мер по отношению к отечественной продукции со стороны государства. В то же время страны третьего мира требовали для себя права поддерживать собственную промышленность на государственном уровне.
      Это относилось ко всем товарам, кроме сельскохозяйственных. Как только речь заходила о мировой торговле сельхозпродуктами, так позиции сторон радикально менялись. Именно страны третьего мира требовали создания свободного от государственного протекционизма мирового рынка сельскохозяйственных товаров, а высокоразвитые страны требовали права использовать на этих рынках меры государственной поддержки и протекционизма.
      Таким образом, мы видим, для Запада принципы свободного рынка являются не идеологическими принципами, а прагматическими. Они за свободный рынок там, где он им полезен, они против него там, где он по каким-нибудь причинам вреден. И именно в сельскохозяйственном производстве имеем то место, где даже в самых рыночных странах имеет место сильное государственное влияние на этот рынок, где он менее всего свободен.
      В чем же дело? Почему идеология свободного рынка хорошо работает в производстве электроэнергии или стали и вдруг отказывается работать в области производства зерна или вина. Почему самые большие рыночники становятся сторонниками государственного вмешательства, как только дело заходит о сельском хозяйстве? Нельзя же все сводить к чисто политическим причинам. Здесь должен быть и политэкономичес-кий аспект. Причем пока он совершенно непонятен.
      Действительно, рассмотрим ситуацию в сельском хозяйстве любой западной страны. Раз сельское хозяйство работает и развивается, значит, сельхозпроизводители получают свою цену за свой продукт. Но во всех странах часть этой цены они получают с рынка, а часть от государства в виде дотаций. Спрашивается, почему производитель не может получить эту цену прямо с рынка без всякого вмешательства государства? Конечно, в одной из стран такая ситуация может быть неким случайным результатом политических и исторических причин. Но если такая система имеет место во всех без исключения высокоразвитых странах, то, значит, мы имеем не просто случайную ситуацию, а именно политэкономический закон.
      И действительно, детальный анализ проблемы сельскохозяйственного производства показывает причину того, почему это производство «выламывается» из общей рыночной хозяйственной структуры.
      Для этого рассмотрим проблему организации производства базисных товаров. Производство базисных товаров является высокомонополизированным. Например, существует чрезвычайно ограниченное количество энергетических компаний, а в некоторых странах и вообще она единственная. То же самое относится и к производству других базисных товаров – металлов, угля, газа, интегральных схем, химических удобрений и т. д. Фактически ценовая политика на этом рынке определяется решением одной или нескольких фирм. Вполне понятно, что принять решение об изменении цены одной фирме или в условиях наличия на этом рынке буквально считанного количества фирм чрезвычайно просто. Этим фирмам чрезвычайно просто приспособиться к общей ценовой ситуации на рынке. Можно сказать, что ценовая система этих товаров является малоинерционной, легко и быстро приспосабливающейся к изменениям рыночной ситуации.
      Но совсем иное дело в сельскохозяйственном производстве. Так как это производство является базисным, то оно играет на общем поле межвидовой ценовой конкуренции. Но в этом производстве участвует громадное количество производителей. Более того, если в производстве базисных промышленных товаров внутривидовая конкуренция играет незначительную роль, то в сельскохозяйственном производстве имеем и межвидовую, и внутривидовую конкуренцию, товарную конкуренцию между сельхозпроизводителями и ценовую конкуренцию между всеми сельхозпроизводителями и производителями товаров для сельского хозяйства.
      В результате мы получаем, что сельскохозяйственный рынок является чрезвычайно инерционным. Массе отдельных производителей, находящихся к тому же в конкуренции друг с другом, гораздо труднее приспособиться к изменению рыночной ситуации, чем одному или буквально считанному числу производителей. Образно говоря, по отношению приспосабливаемости к ситуации рынок промышленных базисных товаров можно сравнить с катером, который легко может лавировать, а рынок сельскохозяйственных товаров – это океанский теплоход, который медленно приспосабливается к изменениям рыночного фарватера.
      Но известно, что катер и океанский теплоход не могут соревноваться на одной и той же дистанции. Благодаря своей легкой управляемости и маневренности на сложной трассе катер всегда опередит теплоход.
      Именно это и происходит, когда на одном рынке за счет межвидовой (ценовой) конкуренции соперничают и производители промышленных базисных товаров, и производители сельскохозяйственной продукции. Первые всегда оказываются в лучшей позиции, им легче управлять ценами. Пока сельскохозяйственный рынок будет приспосабливаться к рынку цен на товары для сельскохозяйственного производства – энергоносители, технику, удобрения и т. д., – производители этих товаров снова уходят вперед. В результате при свободном рынке сельхозпроизводители всегда оказываются в невыгодных условиях, они всегда отстают, всегда опаздывают с реакцией, всегда оказываются в зоне низкой доходности или даже убыточности производства.
      И мы в России видим это на собственном опыте. Все сельхозпроизводители говорят об ухудшении ценового паритета между их продукцией и продукцией машиностроительной, энергетической, химической и иной отраслей. Более того, как только еще начинается подъем цен на сельскохозяйственную продукцию, так машиностроители, производители удобрений и других товаров моментально взвинчивают цены, и вновь сельскохозяйственное производство оказывается убыточным.
      Таким образом, малоприбыльность или даже убыточность сельскохозяйственного производства в условиях свободного рынка не особенность России, не связано с плохой организацией сельскохозяйственного производства, это закон политэкономии.
      Какой же выход из этой ситуации нашла современная политэкономия Запада? Выход найден в том, чтобы отключить сельскохозяйственный рынок от общего рынка базисных товаров. Другими словами, в сельскохозяйственной области оставлена конкуренция лишь внутривидовая, а межвидовая отключена, так как в этой конкуренции сельское производство проигрывает автоматически в силу своей организационной структуры.
      Такое отключение как раз и осуществляется через систему государственных дотаций.
      Сельхозпроизводитель получает на рынке лишь часть своей цены. Он продает свой товар ниже себестоимости. При этом внутривидовая конкуренция остается. А остальную часть своей цены сельхозпроизводитель получает от государства в виде дотаций. Именно через размер этих дотаций и происходит уравнивание прибыльности сельскохозяйственного и промышленного базисного производства.
      С точки зрения теории управления государство взяло на себя участие этого сектора рынка в общем рынке базисных товаров. Государство может более оперативно приспосабливать этот «тяжелый» сектор рынка к условиям свободного рынка путем изменения уровня дотаций. Государство с точки зрения управленческой технологии менее инерционный управляющий элемент, чем масса крестьян, фермеров или иных сельских предприятий. И именно поэтому оно берет на себя в рыночной экономике Запада задачу представления интересов этих производителей.
      Интересно, что это же имело место не только в рыночных экономиках Запада, но и в экономике СССР. В СССР сельское хозяйство было также дотационным, что считалось всеми рыночниками и либералами признаком порочности самой организации социалистического сельского хозяйства. На самом деле порочность была как раз не в дотационности, а в том, что необходимость дотационности не была осознана как нормальный элемент его организации, а использовалась, так сказать, поневоле, случайно, на нерегулярной основе.
      Если подходить к проблеме организации сельскохозяйственного производства в современной России, то сейчас оно также разваливается, хотя используются дотации. Но опять-таки они используются не на основе четко прописанного легального и автоматически действующего механизма, а в режиме правительственных подачек. Такой способ дотационности неэффективен и просто-напросто растрачивает денежные ресурсы, не создавая одновременно подлинных механизмов поднятия сельского хозяйства.
      Задача современной организации сельского хозяйства как раз и заключается в создании законодательно закрепленного автоматически действующего дотационного механизма в сельском хозяйстве. Причем дотироваться должны не сельхозпредприятия, а сама сельхозпродукция. Образно говоря, при продаже каждой единицы сельскохозяйственной продукции производитель должен получать из казны определенную сумму или процент от ее номинальной цены. Этим самым каждый производитель будет заинтересован в большем производстве, и одновременно сохранится конкуренция между самими товаропроизводителями. Однако благодаря дотационному механизму будет смещен в более выгодную сторону паритет реальных цен (рыночных с дотационной добавкой) между сельскохозяйственными товарами и товарами промышленного производства, используемыми в сельскохозяйственном производстве.
      Отметим, что дотации должен получать именно первичный сельхозпроизводитель вне зависимости от организационной формы – фермеры, сельхозкооперативы, колхозы (кооперативы с неделимыми основными фондами) или совхозы.
      Но спрашивается, откуда же взять средства для этих дотаций? Очевидно, от тех, кто продукцию сельского хозяйства потребляет. Другого источника нет. Должен быть введен специальный налог, который и должен полностью, целевым образом поступать на дотационные цели. Это может быть налог с продаж продуктов питания, налог какой-то иной формы. Но необходимость его несомненна. Тогда обществу будет ясно назначение этого налога, оно поймет, что этот налог отнюдь не является накруткой на продовольствие с точки зрения получения средств в госказну, что этот налог входит составляющей в реальную цену сельхозпродукции, способ получения которой с потребителя просто несколько усложнен ввиду особости организационной структуры сельского хозяйства.

      Итак, мы показали, как можно было бы остановить инфляцию с минимальными потерями для экономического развития.
      Образно говоря, бегущую в пропасть толпу можно остановить двумя путями.
       Первый путь – воздействовать с целью остановки можно на всю толпу. Например, завести ее в болото, в котором она просто увязнет и остановится.
       Второй путь более экономичен. Осуществлять воздействие только на тех, кто бежит впереди толпы. Например, направить на толпу струю воды или даже ветра спереди. Тот, кто вырывается вперед, сразу попадает под это воздействие и, естественно, пытается укрыться сзади. Примерно так, как велосипедисты в пелотоне многодневных велогонок укрываются за спинами других от ветра. Ясно, что такое выборочное воздействие только на передних участников движения будет постепенно способствовать уменьшению скорости движения всей толпы или коллектива и даже может привести к полной его остановке. Такое воздействие минимально, так как является выборочным и действует лишь по хорошо определенным и известным всем правилам.
      Именно такой тип воздействия на участников экономического процесса и должен был бы быть осуществлен для остановки общего инфляционного движения. Но ведь это сложно. А для монетаристов сложно стократно, они привыкли довольствоваться простейшими рецептами типа «меньше денег», «выше процент» и т. д. Здесь же требовалось создать систему ценового мониторинга, создать систему расчета и оперативной публикации уместных цен, создать налоговую систему, которая бы воздействовала прежде всего на тех, чьи цены существенно превышают уместные. Конечно, это сложно, надо думать, надо работать.
      Куда проще завести всю толпу в болото или навесить на всех участников движения неподъемные гири. Именно этот путь и выбрали наши монетаристы для остановки инфляционного движения, заведя при этом всю экономику в болото стагнации и развала.
      Но чтобы понять всю порочность действий наших монетаристов, необходимо более подробно проанализировать интернациональные финансовые связи.
      Россия вышла из финансово-экономической автаркии, в которой она была во времена СССР, и вошла в мировое экономическое и финансовое пространство. Это произошло прежде всего за счет превращения рубля в конвертируемую валюту.
      Правда, и этот термин нуждается в разъяснении.
      Национальные валюты бывают неконвертируемые и конвертируемые.
      В социалистических финансовых системах национальные деньги являются неконвертируемыми. Вы не могли свободно обменять свои деньги на нерезидентную (чужую) валюту. Такой обмен осуществлялся лишь под строгим контролем государства и по определенным жестким правилам и лишь в особых обстоятельствах.
      Национальные деньги, которые можно «свободно» обменять на иностранные, называются конвертируемой валютой. Мы взяли слово «свобода» в кавычки, так как существует множество оттенков у этой свободы. Какие-то ограничения, нормативы, условия при этом всегда имеются. Поэтому и существует множество степеней, градаций и всяких промежуточных ступеней конвертируемости национальных денег. Отметим, что в настоящее время Россия по уровню этой «свободы» находится на достаточно продвинутых позициях. Например, физические лица могут практически свободно обменивать свои рублевые средства на любую иностранную валюту во множестве обменных пунктов. Для юридических лиц, однако, существует уже гораздо больше стеснений и ограничений.
      Конвертируемые валюты тоже делятся на два класса.
      Первый класс конвертируемых валют принято называть свободно конвертируемыми валютами (СКВ). Это те деньги, которые де-факто используются в качестве «мировых» денег, которые ходят на мировом финансовом рынке, через которые третьи страны осуществляют финансовое общение между собой. Таковы, к примеру, доллар США, британский фунт, французский франк, швейцарский франк, японская иена и др. В зависимости от степени использования СКВ в мировом финансовом общении могут быть разные степени «свободной конвертируемости», и четкой грани между свободно конвертируемыми валютами и остальными конвертируемыми валютами, естественно, не существует. Но принято к СКВ относить валюты примерно 12 стран, в число которых входят развитые европейские страны.
      Остальные конвертируемые валюты относят к классу внутренне конвертируемых. Они свободно обмениваются на другие валюты лишь в стране их резиденции. На мировом рынке они не ходят, в третьих странах их не используют. Большинство национальных валют, в том числе все конвертируемые валюты развивающихся и слаборазвитых стран, относятся к классу внутренне конвертируемых. Таким образом, за время рыночных преобразований валюта СССР и России преобразовалась из неконвертируемой во внутренне конвертируемую.
      Насколько нелепы представления монетаристов в этом вопросе, свидетельствует тот факт, что еще несколько лет назад громко обсуждался вопрос о том, как сделать неконвертируемую валюту Советского Союза конвертируемой. По этому поводу даже был объявлен конкурс, о котором много писала пресса, хотя сама проблема не стоит и выеденного яйца с точки зрения подлинной, а не монетаристской финансовой науки. И проблема эта даже не финансовая и не экономическая, а чисто правовая. Допускается легальное хранение, приобретение и использование иностранных валют на территории страны или гражданами страны – имеем конвертируемую валюту. Запрещается – имеем неконвертируемую. Как только в СССР сняли уголовное преследование за хранение и использование иностранной валюты, так рубль и стал конвертируемым.
      Но вот куда более сложна проблема преобразования внутренне конвертируемой валюты в свободно конвертируемую.
      И опять тупость наших монетаристов, начиная от МВФ и кончая всякими Гайдарами. Они полагают, что такое преобразование можно осуществить какими-то финансовыми средствами. Еще недавно было много шума, что вот, мол, рубль стал свободно конвертируемым, потому что Центробанк принял какое-то там решение. И МВФ тоже по этому поводу шумел. Какой бред, какое удивительное непонимание современной финансовой системы.
      Превращение внутренне конвертируемой валюты в свободно конвертируемую никакими финансовыми ухищрениями невозможно. Это есть вопрос чисто экономический. Если страна имеет высокоразвитую экономику, поставляет на мировой рынок высококачественную продукцию, которая пользуется на этом рынке большим спросом, то и валюта этой страны все больше и больше выходит на мировой валютный рынок, начинает все больше и больше использоваться в интернациональном финансовом общении, все более и более превращается в свободно конвертируемую. Иена стала свободно конвертируемой валютой не из-за каких-то финансовых махинаций или кунштюков, а потому, что подняла свою экономику, стала поставлять на мировой рынок высококачественные товары национального производства страна ее резиденции – Япония. Для покупки высококачественных японских товаров все больше и больше требуется другим странам японских денег, так иена и стала свободно конвертируемой валютой. А тупицы из МВФ считают, что нужно принять какие-то постановления, чтобы валюта страны стала свободно конвертируемой. Вот он уровень понимания официальной западной монетаристской финансовой мысли.
      Институт использования в мировом финансовом общении национальных СКВ является для владельцев этих валют источником очень больших доходов. Действительно, для финансового общения требуются такие валюты. Но эмиссия их осуществляется странами-резидентами. Причем эмиссия зачастую ничего вообще не стоит им, не требует никаких ни трудо-, ни ресурсозатрат, это чистая генерация чисел. Но эти числа никому не даются даром, они «продаются» уже по номиналу, то есть за созданные числа-доллары США получают полновесные продукты – нефть, алмазы, продукты питания и т. д. Так что иметь широкоиспользуемую СКВ необычайно прибыльное дело. По крайней мере на треть благосостояние и богатство США основаны именно на этой генерации чисел и печатании зеленых бумажек, что тоже выгодно, хотя и в несколько меньшей степени. И ради того, чтобы подключить к процессу потребления своих чисел и своих зеленых бумажек весь мир, США развязали холодную войну против СССР и были бы готовы даже и на «горячую», если бы только не опасались советского ядерного удара и советских баллистических ракет. Но прикрывалось все это словами «о свободе». О том, как волнует США свобода в других странах, мы это прекрасно осознали, наблюдая за восторженными рукоплесканиями США стрельбе из танковых пушек по российскому Верховному Совету. На самом деле им нужно всегда было именно это, чтобы доллар как можно больше использовался во всем мире, чтобы ему нигде не чинили препятствий в движении и использовании. Все остальное – чистой воды пропаганда, куда более изощренная, чем геббельсовская и, увы, коммунистическая. Но как много даже лучших людей России попалось на эту удочку, вольно или невольно способствуя планам США по распространению их гегемонии на весь мир!
      Итак, возвращаемся к проблеме конвертируемости валют. Свободно конвертируемый рубль России пока что совершенно не светит. Вот почему нас будут интересовать именно внутренне конвертируемые валюты и всякие тонкости и детали в их функционировании, о которых монетаристы вообще молчат, как будто набрали в рот воды, как будто здесь, где решаются вопросы существования большей части стран мира, вообще нет проблем. Они есть, и чрезвычайно серьезные.
      Давайте вспомним 1991–1992 годы. Все поезда и самолеты, выезжающие и вылетающие из СССР, были забиты тюками и ящиками, в которых из СССР в другие страны отечественные челноки вывозили буквально все, что в стране производилось. Утюги и радиоприемники, телевизоры и скатерти, лопаты и даже какую-то мифическую «красную ртуть».
      И вдруг… за какое-то кратчайшее время поток товаров перевернулся на 180 градусов. Вдруг, как по мановению чьей-то таинственной руки, со всех концов света повезли уже в Россию чайники и подгузники, водку и обычную воду, телевизоры и автомобили. Что же произошло? Что за таинственная рука смогла так быстро и кардинально повернуть товарные потоки?
      Вспомним, как еще в начале 90-х годов было множество кооперативов, которые с успехом производили массу товаров и обеспечивали население одеждой, обувью, рынки были заполнены отечественными кооперативными товарами. И практически в одночасье все они разорились и прекратили свою работу, переключившись вместо производства на ввоз этих же самых товаров из Турции, Китая, Польши и других стран, из отдаленнейших уголков света. Почему пошить куртку в Москве или Чухломе вдруг стало менее выгодно, чем везти ее из какой-нибудь Аргентины за десятки тысяч километров? Что это за таинственная рука совершила столь грандиозный переворот?
      Это рукой является валютный курс, а рука, которая управляет им, есть рука Банка России, направляемая идеологией и прямыми указаниями монетаристов.
      Дешевый доллар – вот что переориентировало все товарные потоки и разрушило всю экономику России.
      Но как же дешевый! – воскликнет читатель. – Ведь он почти в тридцать раз дороже рубля!
      Отсюда следует, что вовсе не цифра валютного курса доллара в национальных деньгах определяет «дешевизну» или «дороговизну» доллара. Что должна быть какая-то другая характеристика, определяющая валютные отношения рубля, то есть отношения рубля с другими валютами, которая и определяет понятия «дешевизны» и «дороговизны» иностранных валют, «слабости» или «твердости» национальной валюты.
      Ведь даже зная, что (говорим наугад) доллар в Китае стоит 50 юаней, в Турции 300 турецких лир, в Японии 100 иен, в Бразилии 12 000 бразильских крузейро, можем ли мы сказать, где действительно доллар дешевый, а где он дорогой, где национальная валюта «твердая», а где «мягкая»? Конечно, нет. Нужен какой-то другой единый измеритель для сопоставления национальных валют.
      И такой единый показатель в мировой финансовой науке известен давно. Именно он позволяет сопоставить самые различные мировые валюты и объяснить многое в экономическом поведении различных субъектов на мировом рынке. Но, странное дело, его вы не услышите из уст Председателя Центробанка, о нем не прочитаете в массе журналов и справочников, издаваемых этой организацией. Полное и абсолютное молчание о нем. Говорят о каких-то валютных коридорах, о курсах доллара чуть ли не на пять лет вперед, а этот важнейший показатель полностью обходится молчанием. В публикациях МВФ, в которых так любят описывать финансовую ситуацию во всем мире и в разных странах, вы тоже не найдете о нем никаких упоминаний. Не правда ли, странно. Это также странно, как если бы мы измеряли размер страны в национальных единицах длины – в одной в верстах, в другой в футах, в третьей в верблюжьих переходах, в четвертой в полетах стрелы и отказывались бы использовать единый метр.
      Каждый скажет, что это бред, никакого реального знания получить из этого нельзя. И если почему-то отказываются от использования хорошо известной и давно разработанной единой универсальной единицы для сопоставления всех мировых валют, то, значит, это кому-то очень и очень не нужно, кому-то это знание вредно.
      Ясно, кому. Тому, кто управляет современной финансовой ситуацией в мире. Нашим монетаристам. США и МВФ.
      Что же это за универсальный измеритель национальных валют? Этот измеритель носит название «валютного паритета национальных денег».
      Валютный паритет подсчитывается следующим образом.
      Сначала создается некоторая корзина национальных товаров. Как создать эту корзину, какие товары в нее включить, в каких пропорциях – дело, конечно, не очень простое. Есть определенный произвол. Но ведь мы описываем финансовую и экономическую систему, обладающую невероятной сложностью, так что неудивительно, что есть определенные трудности. Но они вполне решаемые. И использование различных корзин может дать изменение в характеристике национальной валюты на 10–20 процентов. Но для наших целей такой точности более чем достаточно.
      На втором шаге определяем стоимость этой корзины в национальной валюте.
      На третьем шаге переводим полученную денежную сумму в некоторую широкоис-пользуемую свободно конвертируемую валюту, обычно используют доллар по рыночному или официальному курсу. Получаем первое число – стоимость корзины национальных товаров в стране в пересчете на мировые деньги.
      На четвертом шаге определяем, сколько бы эта корзина стоила в той же самой мировой валюте, например в долларах, если бы эти товары мы покупали на мировом рынке.
      Получаем второе число цены той же самой товарной корзины на мировом рынке.
      А затем остается осуществить пятый шаг. Разделить первое число на второе. И получившееся число и есть валютный паритет национальной валюты.
      И анализ, и сопоставление валютных паритетов для валют различных стран дает очень и очень многое для понимания финансовых и экономических взаимоотношений на мировом рынке и внутри стран.
      Для высокоразвитых стран валютный паритет близок к единице. Даже может превышать единицу. Одним из самых высоких валютных паритетов обладает японская иена. По оценкам, валютный паритет иены (по отношению к доллару) составляет 1,2. Для развитых европейских стран валютный паритет их национальных валют (по отношению к доллару), как правило, несколько меньше 1 и лежит в пределах от 0,8 до 1. Про такие валюты обычно говорят как о твердых валютах.
      В слаборазвитых странах валютный паритет значительно меньше единицы и может составлять значение до 0,1. Чем ниже валютный паритет, тем, как говорят, валюта слабее (или «мягче»).
      Что же означает слабость или «твердость» национальной валюты для самого развития страны и связей ее с мировым рынком?
      Если валюта «мягкая», то, как легко видеть, сумма, которую можно выручить за один и тот же товар, продавая его внутри страны, будет гораздо меньше, чем если продать его на мировом рынке. Ясно, что в таких странах имеются благоприятные условия для экспорта товаров за границу. Они стремятся вывозить свои товары за рубеж, тем самым идет интенсивное развитие национального производства. Зато ввозить в такие страны из-за границы товары невыгодно, за исключением тех, которые просто не производятся в стране.
      Таким образом, в стране с «мягкой» валютой хорошие условия для экспорта и развития национального производства.
      Если же страна имеет «твердую» валюту, то в ней создаются хорошие условия для импорта товаров. В такую страну все страны со слабой валютой стремятся проникнуть, стремятся продать в ней свои товары. Условия национального производства в ней становятся не очень хорошими. Такие страны становятся, как правило, экспортерами капиталов, производственные компании стремятся перенести свое производство в другие страны. Но очевидно, что для этого необходимо, чтобы валюта этой страны была свободно конвертируемой, то есть использовалась в международном финансовом общении. Такая ситуация характерна для высокоразвитых стран. Недаром главными экспортерами капиталов стали в настоящее время США и Япония – страны с наиболее «твердыми» валютами.
      Таким образом, мы получили единый валютный измеритель, который позволяет дать оценку валютным отношениям всех стран мира. Если, к примеру, нам сказали, что имеется одна страна с валютным паритетом 0,5, а вторая с ВП, равным 0,2, то мы сразу же можем предсказать с большой долей вероятности, что вторая страна экспортирует свои товары в первую в гораздо больших масштабах, чем первая во вторую. Конечно, могут быть исключения и особенности. Валютный паритет показывает лишь наиболее благоприятные пути движения товаров и капиталов. Но на эти отношения могут накладываться еще и экономические, и производственные, и правовые условия. Но тем не менее этот параметр дает чрезвычайно много для понимания мировой экономической ситуации.
      И для понимания ситуации в российской финансовой и экономической системе это дает очень многое.
      В начале девяностых годов валютный паритет рубля был чрезвычайно низким, одним из самых низких в мире, по оценкам, примерно от 0,05 до 0,1. Поэтому из России было выгодно вывозить буквально все. И даже при недостаточном качестве по соотношению «цена-качество» российские товары были конкурентоспособны и хорошо продавались буквально по всему миру – от Китая до Германии.
      Но затем Банк России, который управляет валютной системой через продажи валюты на валютных биржах (из общего объема оборота на Московской валютной бирже от 50 до 70 процентов принадлежит Центробанку), начал систематически повышать валютный паритет рубля. Особенно резкий рост валютного паритета отмечается в 1992 году, с началом перехода к свободному рынку, и в 1995 году, когда за летние месяцы Центробанк под управлением Татьяны Парамоновой повысил валютный паритет рубля более чем в два раза. И к сегодняшнему дню ВП рубля стал примерно соответствовать валютному паритету высокоразвитых стран, превышая валютные паритеты национальных валют даже таких стран, как Южная Корея, Тайвань и Турция, не говоря уже об Индии, Китае, странах Латинской Америки.
      Таким образом, рубль, несмотря на гиперинфляцию 1992–1996 годов, стал очень дорогим. Чтобы подтвердить это, достаточно вспомнить, что можно было купить за доллар в 1992 году. За один доллар можно было всю Москву проехать на такси, двадцать долларов, которые получали некоторые счастливчики в иностранных фирмах, казались крупной зарплатой. За тысячу долларов можно было купить в Подмосковье хорошую дачу. Сравните, что стало с этим долларом сейчас, когда вас за доллар не то что по Москве не повезут, а даже в такси не посадят. Мы уже говорили, что с 1992-го по 1997 год курс доллара вырос примерно в 200 раз. В то же время цены возросли за это время минимум в 2000 раз.
      За время рыночных реформ доллар полегчал, а соответственно и рубль потяжелел (возрос валютный его паритет) примерно в 10–12 раз.
      Отметим заодно следующее. МВФ, ООН и другие международные организации любят сравнивать уровни жизни в разных странах путем определения средней заработной платы в долларах. На самом деле это совершенно неверный способ сопоставления стран по уровню жизни. Правильный способ определения уровня жизни состоит в том, что зарплату (доходы), выраженные в долларах, необходимо разделить на валютный паритет национальной валюты. И если, к примеру, средняя зарплата в некоторой стране составляет 20 долларов, то это вовсе не означает, что уровень жизни в этой стране в пятьдесят раз ниже, чем в США, где средняя зарплата 1000 долларов в месяц. На самом деле если валютный паритет в первой стране равен 0,10, то уровень жизни получается делением 20 долларов на валютный паритет в 0,1, в результате чего получаем 200 «приведенных долларов», то есть всего в пять раз, а не в пятьдесят. Таким образом, для оценки уровней жизни и иных экономических и социальных сопоставлений необходимо пользоваться не просто долларами, а «приведенными долларами», то есть долларами, деленными на валютный паритет национальной валюты.
      И такое сопоставление может выявить много интересного. К примеру, средняя зарплата в Узбекистане примерно 40 долларов, но валютный паритет узбекского сома примерно в пять раз ниже валютного паритета рубля. Тогда в «приведенных долларах» уровень жизни в Узбекистане оказывается примерно таким же, как и в России.
      Итак, Россия с финансовой точки зрения, превратилась в высокоразвитую страну, ее валюта имеет «твердость», сопоставимую с «твердостью» высокоразвитых стран. Но экономика ее в связи с развалом стала экономикой слаборазвитых стран. Таким образом, Россия – подлинный феномен в современном мире – страна с валютой высокоразвитых стран и экономикой слаборазвитых.
      Есть общий закон. Переход от слаборазвитости к высокоразвитости всегда лежит через использование слабой, «мягкой» национальной валюты. Потому что именно слабая валюта стимулирует экспорт и, следовательно, производство, а экспорт способствует накоплению валютных резервов, с помощью которых покупается современное оборудование, на котором можно уже выпускать продукцию более высокого качества, что способствует постепенному укреплению и национальной валюты. Укрепление экономики и валюты взаимосвязанные процессы, которые идут рука об руку. Нигде и никогда не было такого, чтобы страна сначала укрепила свою валюту, а затем начала бы развивать свою экономику. «Твердая» валюта разрушает экономику слаборазвитых стран. Надеемся, что этот закон понятен монетаристам. Именно это и произошло в России. Когда была «мягкая» валюта, работали заводы и кооперативы, продукция отечественного производства вывозилась по всему миру. Стала валюта «твердой» – и производство в России стало невыгодным, за исключением сырьевых материалов, которые, впрочем, также имеют уровень рентабельности, уже приближающийся к нулевому. Например, золото, изумруды, платину, бокситы уже в России стало невыгодно добывать, невыгодно стало производить собственные сельскохозяйственные и текстильные товары. От этого загнивает сельское хозяйство, текстильная промышленность почти погибла. И в первую очередь гибнут высокотехнологические производства. Зато в Россию стало выгодно ввозить товары ввиду большой «твердости» ее валюты. И буквально хлынул поток товаров в Россию из Китая и Вьетнама, Индонезии и Уругвая, Германии и Турции без всякого контроля и таможенного обложения, завершая гибель отечественной промышленности и сельского хозяйства. Таковы заслуги монетаристской политики, проводившейся под столь ласкающим слух финансово и экономически безграмотных людей лозунгом об «укреплении российского рубля». Сначала надо укрепить промышленность, а потом рубль укрепился бы сам собой. Нет, монетаристы все перевернули вверх ногами. И мы получили то, что имеем. Крах российской экономики.
      На первый взгляд это даже странно. Казалось бы, интернациональным монетаристам было бы выгодно, чтобы в России была слабая валюта. Тогда можно было бы получать все ее сырьевые ресурсы за бесценок, было бы выгодно вкладывать в нее капиталы, платя туземным рабочим гроши по 20 долларов. Сейчас же вкладывать в Россию капиталы при такой «твердой» национальной валюте никто не будет.
      Их расчет оказался более хитрым. Ведь при «мягкости» российской валюты стало бы быстро расти российское производство, начал бы быстро расти российский национальный капитал. И западным капиталистам пришлось бы делиться с российскими. Но если по отношению к Китаю эта тактика для Запада была хороша, то в России они решили действовать совершенно иным образом. За счет «твердого» рубля полностью ликвидировать российскую промышленность, а затем уже ее скупить, став полновластными хозяевами, не делясь уже своими доходами с национальными капиталистами. И сейчас идет первый этап этого плана. Но затем начнется второй этап. Когда все нужное будет скуплено, тогда российская валюта вновь будет резко опущена, сделана «мягкой», чтобы уже стало выгодно владельцам земель и предприятий вкладывать свои капиталы. Пока же идет лишь первый этап, этап разрушения экономики и скупки иностранными лицами российских предприятий и месторождений без вкладывания в них средств. Так что тем, кто радуется изобилию иностранных товаров в российских магазинах, мы можем сказать, не обольщайтесь, это изобилие очень скоро может исчезнуть, но при развале российской промышленности оно не сможет быть компенсировано отечественными товарами, и мы вновь получим пустые прилавки и еще более дорогие цены.
      Такова коварная тактика международных монетаристов и их агентуры в лице Дубининых, Чубайсов и Гайдаров и при руководстве страной, возможно, и патриотически настроенными, но малограмотными в области финансов Б. Ельциным и В. Черномырдиным.
      Именно благодаря гире «твердого» рубля и удалось нашим монетаристам ликвидировать гиперинфляцию, заведя всю экономику в болото нерентабельности. Действительно, отечественный предприниматель столкнулся с тем, что ввиду «твердости» рубля рост цен на его продукцию уперся в потолок международных цен, когда выгоднее покупать не у него, а на мировом рынке. И таким образом удалось остановить рост цен. Но цена этой победа слишком велика. Разоренная промышленность, голод, вымирание. Это и есть та «гиря», по выражению Председателя Банка России С. Дубинина, которую повесил Центробанк на ноги отечественного производителя, чтобы остановить инфляцию.

      Рассмотрим теперь еще один важнейший вопрос, который монетаристы, как правило, оставляют в тени. Это вопрос: откуда берутся деньги?
      Во времена золотых денег новые деньги появлялись из добычи золота. Государства лишь чеканили из этого золота монеты, но денег создавать не могли.
      Но в бумажно-денежной системе ВСЕ деньги, которые ходят в обществе, созданы государством, получены через их эмиссию. Но ведь мало создать, к примеру, напечатать деньги. Надо еще их запустить в оборот. И все деньги запущены в оборот через государственные расходы. Не через вложения денег, а именно через невозвратные расходы. Ведь если бы государство вложило деньги, а затем получило бы на эти вложения доходы, то этим самым оно бы вновь изъяло деньги. А деньги необходимы для общественного развития. Причем чем выше развитие общества, тем больше необходимо денег, тем больше должно государство их эмитировать и тратить на невозвратных условиях, например, на пенсии, на армию, на содержание государственного аппарата.
      Если подсчитать сколько денег ходит в какой-нибудь стране и представить, что все они прошли через невозвратную трату государством, то мы поймем, какие гигантские деньги получило и использовало государство. Вот где главная сила современного государства. Не в армиях, не в полиции, а в печатном станке.
      Поэтому столь нелепы представления современных монетаристов, что деньги государство получает только из налогообложения. И что государство должно вкладывать деньги на возвратной основе. Это полная чушь. Государство должно их тратить без всякого возврата, эмиссионные деньги недопустимо вкладывать на условиях возврата, а тем более прибыльности. Их необходимо вкладывать именно без возврата, чтобы они ходили в финансово-экономической системе. Ведь если они освоены экономикой и обществом, то они им нужны, а изъятие их будет только пагубно.
      Поэтому отказ Банка России от эмиссии денег для государственных целей есть полнейшая безграмотность и основано на нелепых монетаристских представлениях.
      Вопрос не в том, чтобы не иметь денежной эмиссии. Она обязательно должна быть. Вопрос в том, какова она по размеру, каков финансовый механизм эмиссии и на что расходовать эмиссионные денежные средства.
      Эмиссия в условиях развивающейся экономики – необходимейшая вещь. Но объем эмиссии должен быть тщательно рассчитан, ибо излишняя эмиссия вызывает инфляцию, а недостаточная эмиссия – стагнацию экономики. Кто должен решать этот вопрос, важнейший для общества?
      В США этот вопрос всецело отдан на откуп банковской олигархии управляющих банков Федеральной резервной системы, объединенных в так называемый Федеральный комитет открытого рынка. Двенадцать человек, неподотчетных обществу, решают в этой «демократической» стране важнейший для всего общества вопрос.
      В России мы имеем уже даже не олигархию, а полнейшую деспотию, ибо этот вопрос решает единолично формально не подчиненный никаким органам представительной власти Председатель Центрального банка России.
      Ясно, что это совершенно недопустимо. Уровень эмиссии должен обсуждаться обществом, и решение об этом должно приниматься высшим органом представительной власти, каковым является парламент России.
      Может быть парламент плох для этой цели? Но уж если народ избрал свой парламент, то какой он есть, такой и должен решать этот вопрос. А разве бюджет менее ответственное дело? Вот почему вопрос об объеме эмиссии должен быть передан в предмет ведения парламента, и решаться он должен в рамках принятия ежегодного бюджета. Предложения об объеме эмиссии должен, возможно, представлять Председатель Банка России, но принимать решение должна представительная власть, а вовсе не олигархия (как в США) или деспотия в лице одного человека.
      Следующий вопрос – это вопрос о финансовом механизме эмиссии.
      Существуют четыре механизма эмиссии.
      Первый механизм состоит в простой эмиссии. Центральный банк просто создает новые деньги и передает их правительству. Такой механизм использовался в СССР.
      Второй механизм – это механизм кредитной эмиссии. Центробанк дает правительству кредиты, которые правительство и расходует на свои цели. За правительством записывается в банке долг по кредиту, возможно, даже с процентами. Но правительство, как правило, никогда не возвращает этот долг, ибо если оно его возвратит, то это будет означать изъятие денег из экономики, но если последняя эти деньги усвоила, то ей они нужны, и изъятие их (ремиссия) будет вредно. Результатом этого механизма эмиссии является формально растущий долг правительства перед Центральным банком, но вред от этого невелик.
      Третий механизм эмиссии – эмиссия на основе операций Центрального банка на «открытом рынке».
      Сущность его в том, что правительство выпускает ценные бумаги – долговые обязательства, которые распространяет среди первичных покупателей, в качестве которых выступают, как правило, коммерческие банки. В свою очередь, те продают их на вторичном рынке другим финансовым лицам. Среди этих финансовых лиц является и Центральный банк, который может скупать эти обязательства, совершая для этих целей эмиссию денег.
      Таким образом, здесь эмиссия денег увязана с долгами правительства иным финансовым лицам. По правде говоря, такая увязка не представляется имеющей смысл. Правительство в принципе может заимствовать свободные средства у граждан, банков или юридических лиц под проценты. Но зачем это увязывать с эмиссией денег, абсолютно непонятно. Такой механизм придуман американцами, по всей видимости, чтобы прикрыть олигархичность финансового управления страной, чтобы не так бросалось в глаза, что самой демократичной страной мира на самом деле правит финансовая олигархия двенадцати «банковских воротничков».
      Наконец, четвертый механизм эмиссии «сочинен» для России МВФ. Этот механизм специально разработан, чтобы получить в руки этой организации управление над Россией. Механизм работает следующим образом. МВФ выдает России (правительству) валютный кредит. Эту валюту правительство конвертирует в рубли у Центробанка, который для этого осуществляет ЭМИССИЮ. Полученные рубли правительство использует на свои цели, а приобретенные доллары Центробанк вкладывает, к примеру, в ценные бумаги казначейства США, кредитуя таким образом расходы Правительства США, в том числе и его оборонную программу. Либо банк продает эти доллары на внутреннем российском рынке, этим самым осуществляя вновь изъятие денег, их ремиссию, с одной стороны, а так как доллары служат для закупки преимущественно американских и западных товаров, то фактически способствуя, с другой стороны, развитию промышленности этих стран. В результате этого эмитированные деньги вновь оказываются изъятыми из экономики и нехватка денежных платежных средств возникает вновь. И, кроме того, над Россией и ее будущими поколениями нависает долг перед МВФ.
      Таким образом, этот последний механизм позволяет, с одной стороны, контролировать МВФ объемы эмиссии, что дает этой организации рычаги управления страной и иметь контроль над ней как должником, который постоянно требует подпитки со стороны этой организации без всякой надежды на возврат получаемых средств. В общем, ничего более изощренного и лукавого до сих пор мировая финансовая практика еще не придумывала.
      На наш взгляд, простая открытая честная эмиссия является самой предпочтительной. Если общество нуждается в деньгах, то финансовая система их и должна предоставлять. Цель этой системы и есть обслуживание общества, а не составление каких-то хитроумных комбинаций, в результате которых финансовая олигархия становится над обществом.
      Таким образом, механизм эмиссии должен быть прост, ясен и открыт. Парламент принимает решение об эмиссии денег на очередной год. Центробанк ее осуществляет и передает деньги правительству. Все остальное от лукавого.
      И последний вопрос – это вопрос использования эмиссионных денег.
      В настоящее время эмиссионные деньги правительство тратит на выдачу зарплаты, на пенсии, на иные непроизводственные расходы. На капитальные затраты денег нет.
      Думается, что эту практику требуется изменить. Деньги на пенсии, армию, милицию и чиновников государство должно тратить из налогов. А эмиссионные деньги должны целевым образом направляться исключительно на инвестиционные цели в рамках так называемого «бюджета развития». Причем инвестиционные проекты могут быть как экономически прибыльными, так и экономически убыточными, но важными для развития общества и его экономики. Если инвестиции прибыльны, то прибыль должна поступать уже либо для новых инвестиций, либо для иных государственных целей.
      Таким образом, эмиссионные деньги будут использоваться наиболее эффективно, приводить к реальному росту национального богатства, а не просто проедаться. «Проедаться» должны налоги, так как это деньги уже совершившие один или даже несколько кругооборотов по экономической системе, но «свежие» деньги должны быть сначала запущены в экономику и использоваться для целей роста национального богатства.
      И другое важнейшее достоинство именно инвестиционной эмиссии. Наиболее инфляционно опасными являются деньги у населения, то есть потребительские деньги. Ибо они могут сразу выйти на потребительский рынок, который наиболее чуток к малейшему избытку их, отвечая на это ростом цен. Производственные деньги менее инфляционно опасны. Ибо они используются в сфере производства, где работа идет по достаточно долгосрочным договорам. Этот рынок менее подвижен и потому устойчивее.
      Инвестиционная эмиссия – это эмиссия производственных денег. Эти деньги лишь постепенно, медленно будут переходить в деньги потребительские, таким образом риск инфляции резко уменьшается даже в случае излишней эмиссии. Действительно, средства, эмитированные на инвестиционные цели, будут переходить на счета предприятий, которые только некоторую часть используют для выдачи зарплаты, а значительную часть передадут другим предприятиям за услуги и оборудование. В свою очередь, получатели эмиссионных денег также лишь часть используют в качестве зарплаты, а существенную часть – для оплаты услуг и продукции других предприятий. Таким образом эмиссионные деньги будут медленно, плавно, растянуто до времени достигать потребительского рынка. Если же использовать эмиссию для оплаты пенсий или зарплаты бюджетников, то вся эмиссия сразу же обрушится на потребительский рынок, что может вызвать инфляцию.
      Таким образом, инвестиционная эмиссия малоинфляционна и будет способствовать расшивке неплатежей и оживлению всей экономики.
      По нашим подсчетам, безинфляционный эмиссионный потенциал российской экономики не менее ста триллионов в год на ближайшие пять лет.
      Именно эти средства и должны составить тот самый «бюджет развития», о котором постоянно говорит Госдума, но средства на которые правительство так и не способно найти.
      Их не надо искать. Их надо создавать.

      Наибольших заблуждений и глупостей сказано монетаристами о функции и роли банков. Одна из важнейших функций банков – кредитная функция. И вот понимание сущности кредитных операций у монетаристов достигает апогея нелепости.
      Чтобы это продемонстрировать в наиболее наглядном виде, приведем простой пример, не вдаваясь во все тонкости банковских балансов и технологий.
      Во времена молодости автора банков было мало, о них простым людям не было почти ничего известно, а сберкассы у студентов пользовались малым почтением. Почти во всех студенческих общагах сидела на вахте какая-нибудь тетя Фрося, которой студенты после получения стипендии, чтобы не прокутить деньги сразу, давали их на сохранение, а затем по мере надобности брали у нее по пятерке (еще тех старых рублей).
      Итак, представим, что студент Вася дал на сохранение тете Фросе сто рублей. Увеличилось ли количество денег в системе? Ведь теперь есть сто рублей и у Васи, который в любой момент может взять их и вынести на рынок, чтобы купить колбасы, но есть сто рублей и у тети Фроси, которая в принципе тоже может на эти деньги купить молочка для внуков или шерсти на носки. Формально, если считать, то получается, что в денежной системе стало уже не сто, а двести рублей. На самом деле любой разумный человек скажет, что это чушь. Как было в системе сто рублей, так и осталось. Ведь важно не то, сколько денег может появиться на рынке, а именно сколько денег может появиться на рынке ОДНОВРЕМЕННО. А одновременно на рынке может появиться сто и только сто рублей. Либо от тети Фроси, либо от Васи, но никак не одновременно.
      Фактически в этом и есть весь бред теории депозитной мультипликации монетаристов, что якобы банки – а это та же самая тетя Фрося – могут создавать деньги. Почему они это посчитали? Да просто потому, что они подсчитывают, сколько есть денег либо в бумажках, либо в каких-то денежных документах. А считать нужно вовсе не это. Нужно считать, сколько денег может быть реально и одновременно предъявлено на рынок, это и есть реальная, активная денежная масса, а не все те денежные документы, по которым в принципе можно получить деньги. А именно так и считает современный монетарист. Он считает всякие бумажки, по которым в принципе можно получить деньги, и говорит о различных денежных агрегатах. Очень хорошо, если бы в этих подсчетах монетарист учел и все лотерейные билеты, ведь по каждому в принципе можно получить выигрыш в миллион долларов. Ясно, что монетаристские подсчеты есть самый настоящий бред. Ибо для экономики роль играют не потенциально возможные деньги, а те, которые действительно могут в любой момент появиться на рынке. Вот что такое реальная денежная масса, а вовсе не монетаристские глупости.
      Но продолжим рассмотрение примера с тетей Фросей. Предположим знакомый тети Фроси студент Петя проигрался в преферанс, и у него нет денег. Он куда идет? К тете Фросе и просит у нее денег на пять дней. Тетя Фрося, рассудив, что Васе в течение пяти дней деньги не понадобятся, дает их Пете, строго предупредив о необходимости возврата.
      В свою очередь, Петя отдал деньги за карточный долг студенту Коле, а Коля отнес их той же самой тете Фросе на сохранение.
      Что теперь получилось. У тети Фроси лежит на сохранении теперь 200 рублей. Ага, скажет монетарист, видите, количество денег у тети Фроси, аналоге всей банковской системы, возросло вдвое. Видите, как растут «депозиты» (это те деньги которые должна отдать тетя Фрося своим «вкладчикам»). Вот что такое депозитная мультипликация. Но ведь опять же это для нормального человека просто бред. Ведь сто рублей может получить только один из двух студентов: либо Вася, либо Коля. Ни копейки денег в системе не увеличилось. Если есть, к примеру, магазин в общаге, то продать он товаров сможет только на сто рублей, и ни на копейку больше. А то, что у тети Фроси числится двести рублей в депозите, – это дело тети Фроси и ее клиентов, и это никак не влияет на реальное экономическое пространство.
      А теперь представим, что тетя Фрося вновь дала в долг из этой суммы студенту Гоше, тот уплатил студенту Феде, а последний вновь свои деньги принес тете Фросе. Тогда у нее уже стало в депозитах триста рублей. И так, если верить монетаристам, сто рублей могут разрастись до невообразимой величины и заполнить собою чуть ли не весь мир. Что можно сказать по поводу этой нелепости? Да то, что через пять дней студент Петя, к примеру, продаст свои джинсы студенту Коле, который возьмет сто рублей у тети Фроси и заплатит их Коле, а последний вернет долг тете Фросе, и останется у тети Фроси сто рублей в тумбочке и соответственно долг перед студентом Васей. И уж даже физически за это время апокалипсическая картина заполнения деньгами всего мира за счет кредитной деятельности (а это и есть кредитная деятельность) просто не сможет состояться. Так что сказка монетаристов о неограниченной депозитной мультипликации имеет к действительности не большее отношение, чем сказка о чудесном горшке, который своей кашей заполнил дом, улицу, город, а потом всю землю. А ведь этой сказочкой неограниченной депозитной мультипликации заполнены самые серьезные книги по банковскому делу зарубежных и отечественных монетаристов.
      И этой сказкой так запугали всех банкиров, что те и действительно испугались и начали ломать голову, как бы остановить чудесный горшок.
      На самом деле, как мы видим, никаких новых денег реально совсем не появилось. А что же действительно при этом произошло? Да вовсе не то, что говорят монетаристы. Смотрите, что произошло реально. Если бы тетя Фрося не дала денег Пете, то деньги бы так и пролежали в тумбочке у нее. Но в результате деятельности тети Фроси деньги успели за это время обслужить сразу несколько операций. Таким образом, ускорилось движение денег, а вовсе не появились новые деньги. Кредитная деятельность ускоряет обращение денег, а вовсе не создает новые. Без этого цикл обращения денег был бы один месяц. А так за пять дней они обратились (поменяли хозяев) два раза, значит, цикл обращения денег из 30 дней стал в среднем всего два с половиной дня.
      Вот что делают банки. Никаких новых денег они не создают. Они лишь ускоряют цикл их обращения. И бесконечная депозитная мультипликация есть фактически представление, что скорость обращения может стать как угодно большой, что чуть ли не каждую миллисекунду и даже какую-нибудь пикосекунду эти деньги могут менять своих хозяев, совершаться какие-то финансовые операции, основываясь на этих фиксированных ста рублях. Ну разве это не чушь?
      И так монетаристы напугали банкиров, что те приняли решение, чтобы тетя Фрося никогда не отдавала все сто рублей, а оставляла некий резерв, например 10 процентов, в своей тумбочке. И потому она может дать Пете только 90 рублей, и Петя отдаст Коле уже тоже девяносто рублей, Коля положит соответственно тоже девяносто рублей к тете Фросе, а Гоше она сможет дать в долг уже не девяносто, а всего лишь 81 рубль. Так, торжествовали монетаристы, можно справиться с неограниченной мультипликацией денег, ибо всего таким образом можно будет создать мультипликацию депозитов в размере не сколько угодно, а лишь 1000 рублей.
      Так возникло представление о том, что необходимо в банковской системе иметь «обязательные резервы», причем норматив резервирования устанавливается центральными банками и рассматривается как важнейший элемент надежности банковской системы.
      Что по этому поводу можно сказать? Если сама по себе депозитная мультипликация есть миф, никаких новых денег она не создает, то бороться с мифом можно какими угодно способами. Если черт есть миф, то чтобы от черта избавиться, поможет и крестное знамение, и плевание через левое плечо, и фига в кармане, и вообще что угодно. Так что и средство в виде банковского резервирования так же полезно, как и всякое иное.
      Но хорошо, если вы справляетесь с чертом фигой или плеванием через плечо. А если вам приказали носить от черта пятикилограммовый крест? Тут уж не до шуток. Он вам так натрет шею, что к врачу пора идти. Так что не всегда мифы безвредны и безопасны. Некоторые могут принести очень большой вред. И именно такой вред приносит миф о неограниченной депозитной мультипликации.
      Именно на основе этого мифа в большинстве банковских систем мира (хотя далеко и не всех) установлены нормы банковского резервирования. К чему это приводит.
      А это приводит к уменьшению активной денежной массы. Например, в нашем случае, если тетя Фрося выдала два кредита на все свободные ресурсы, то ее депозит составит 90+81 рубль, а резервы составят соответственно 19 рублей. Но ведь как мы показали, количество денег в системе каждый миг при этом остается тем же самым 100 рублям. Но при этом 19 рублей зарезервированы и обездвижены у тети Фроси в ее «банке», а на рынок может выйти только 81 рубль. Таким образом, резервирование существенно уменьшает объем «активных» денег; чем выше банковская активность, тем меньше реальных денег в системе.
      Резервирование создает нестабильность банковской системы. Покажем это на простом примере.
      Тетя Фрося не дура, работая уже много лет с деньгами студентов, она и сама всегда имеет у себя некоторый резерв. Мало ли что случится, приспичит вдруг Васе срочно купить бутылку, чтобы отметить победу в волейбольном соревновании, он к тете Фросе. А она имеет какой-то резерв и без хлопот выдает Васе пятерку. А сколько иметь в резерве – это уж она сама соображает.
      А тут ее заставили строго резервировать по норме. И что получилось. Зарезервировала она так 19 рублей, а тут прибегает студентка Лена, просит у тети Фроси пять рублей буквально на пару часов, срочно нужно на такси подружку отвезти в больницу. А тетя Фрося говорит, что есть у нее девятнадцать рублей, но выдать их не может даже на два часа. Закон. Лена к Васе. Вася требует из собственных денег пятерку. Но и ему тетя Фрося дать не может. Результат – подружка скончалась. А Вася забрал у тети Фроси все деньги, перестал ей доверять, и банк тети Фроси лопнул.
      Именно из-за жестких резервных требований лопнуло в России множество банков. Ведь надо же понимать, что банк работает в случайной среде. Деньги, как волны, то приходят, то уходят, может быть и штиль, а может вдруг и подойти громадная волна, когда случайно совместилось требование на деньги сразу многих клиентов. И банк должен обладать гибкостью. А нет гибкости, он погибает. Как погибло множество российских банков просто из-за случайного стечения кратковременных обстоятельств, в результате чего к банку оказалось подорвано доверие, а без доверия банк вообще не может существовать, он погибает.
      Таким образом, мера по замыслу ее выдумщиков на основании мифических монетаристских представлений, которая должна была стабилизировать банки, не только не стабилизировала банковскую систему, а, наоборот, дестабилизировала ее. В России мы имеем особо крупный опыт. Вспомним, как погибли из-за случайных стечений обстоятельств такие монстры российской банковской системы, как Тверь-Универсал-банк, Кредо-банк и другие. И это грозит фактически каждому российскому банку. Все эти показатели стабильности и надежности банков, которых публикуется масса, ничего не стоят.

      Теперь на основе этих представлений легко понять способы и возможности проведения разумной денежно-кредитной политики, то есть политики по обеспечению общества деньгами в необходимом количестве.
      Рассмотрим сначала банковскую систему, в которой нет никакого обязательного резервирования. В такой системе все исходные, эмиссионные деньги являются активными. А кредитная деятельность банков приводит к росту депозитов. Отношение объема депозитных денег к эмиссионным называется коэффициентом мультипликации, или просто мультипликатором. Как мы показали, рост мультипликатора, связанный с кредитной деятельностью банков, ведет к увеличению скорости обращения денег. На рис. 5 изображен график зависимости от мультипликатора активных денег и скорости их обращения. Скорость обращения в зависимости от мультипликатора растет, а затем выходит на постоянное значение ввиду просто физических ограничений роста скорости. Ведь чтобы получить деньги в банке и их переслать своему клиенту, необходимо время. А значит, существует предельная скорость обращения денег при данной денежно-банковской технологии. Улучшение этой технологии ведет к увеличению этой предельной скорости, но она всегда есть. В качестве замечания: при скорости
 
 
       Рис. 5. График зависимости от мультипликатора активных денег и скорости их обращения
 
      межбанковского движения денег в России от 5 до 30 дней эта предельная скорость в России очень низка.
      Произведение скорости обращения денег на объем активных денег дает объем товарооборота, который может быть обслужен данной денежной массой при данном значении кредитного мультипликатора. Эту зависимость мы также нанесем на график. По горизонтальной оси отложено значение мультипликатора (М). Начинается он со значения 1.
      Прямая АД – линия активных денег. Как видим, при отсутствии обязательного резервирования она не зависит от мультипликатора. Кривая СДД – кривая зависимости скорости движения денег от мультипликатора. Сначала СДД растет, а затем переходит в насыщение и уже идет горизонтально.
      Кривая ТО – кривая товарооборота, который может быть обеспечен при данном количестве эмиссионных денег в зависимости от значения мультипликатора. ПТО – предельное значение товарооборота, которое может быть обеспечено данным количеством эмиссионных денег. Никакое увеличение мультипликатора, никакая банковская активность не позволят обслужить товарооборот, если он превышает значение ПТО. В этом случае единственный выход состоит в дополнительной эмиссии денег. Максимальное значение мультипликатора – Mm.
      На графике показаны некоторое реальное значение мультипликатора РМ и тот оборот, который может быть при этом обслужен.
      Таким образом, в определенных пределах изменяя значение мультипликатора, можно изменять и значение обслуживаемого товарооборота, подгоняя его под экономические потребности.
      Как же в такой системе изменить значение мультипликатора? Для этого необходимо сделать более привлекательным или менее привлекательным получение кредита. И это может сделать Центральный банк, изменяя ставку рефинансирования. Более высокая ставка в Центробанке автоматически ведет к повышению ставок во всех банках и делает кредиты менее привлекательными, кредитная активность падает и уменьшается значение мультипликатора, что ведет к уменьшению значения обслуживаемого товарооборота.
      Наоборот, уменьшая банковский процент по кредитам, мы увеличиваем их привлекательность, кредиты растут, растут мультипликатор и значение обслуживаемого товарооборота.
      Как мы видим, система вполне устойчива и управляема без всяких резервов.
      А что же будет, если обслуживаемый товарооборот отличается от реального товарооборота?
      Если обслуживаемый товарооборот превышает реальный товарооборот, то возникает излишек денег.
      Излишек денег ведет к инфляции, к обесценению денег, что эквивалентно ремиссии денег, уменьшению объема эмиссионных денег, что приводит, в свою очередь, к уменьшению обслуживаемого товарооборота, причем процесс инфляции будет длиться до тех пор, пока реальный товарооборот не сравняется с обслуживаемым при данном объеме денег и мультипликаторе.
      Если же, наоборот, обслуживаемый товарооборот меньше, чем реальный товарооборот? Денег не хватает. Тогда будет падать экономическая активность, и начнется падение реального товарооборота, пока он не придет в соответствие с обслуживаемым.
      Таким образом, мы видим, что излишек денег и недостаток денег действуют совершенно по-разному. Излишек ведет к инфляции, недостаток ведет к экономическому падению. Очевидно, что недостаток денег существенно более губителен для общества, чем их избыток. Естественно, в определенных пределах.
      И задача экономического регулирования и должна в определенной степени решаться средствами денежно-кредитной политики. Но цели такого регулирования должны органам денежного управления ставиться извне, теми общественными органами, которые отражают интересы общества, например, парламентом, правительством, президентом и т. д. И Центральный банк должен уже действовать так, чтобы эти цели достигнуть. Если же цели кредитно-денежной политики формирует сама банковская система, то это уже есть финансово-олигархическое общество, каковым являются Соединенные Штаты. И считать образцом общественного устройства финансово-олигархическое общество, даже если в нем есть свобода слова и свобода сексуальной ориентации, вряд ли стоит.
      А теперь посмотрим, как усложняется денежно-кредитная политика при наличии обязательного резервирования.
      На рис. 6 изображены те же самые характеристики, что и на рис. 5, но в условиях обязательного резервирования, при котором осуществляется вывод денег из активного оборота при увеличении кредитной активности банков, то есть при увеличении мультипликатора. На рис. 6 по горизонтальной оси также отложен мультипликатор. Падающая прямая АД есть линия активных денег, величина которых равна эмиссионным деньгам при мультипликаторе, равном единице, и уменьшается с ростом кредитной активности ввиду замораживания денег на резервных счетах.
      Кривая СДД – скорость движения денег – остается той же самой, она сначала растет с ростом мультипликатора, а затем становится постоянной, каков бы ни был этот мультипликатор.
      Наиболее резкие изменения претерпевает зависимость ТО (обслуживаемого товарного оборота) от мультипликатора. Она сначала растет, а затем по достижении некоторого предельного значения падает.
      Таким образом, достигнув некоторого предельного значения, обслуживаемый товарооборот при увеличении банковских кредитов не только не растет, но даже начинает уменьшаться.
      Легко видеть, что реальный товарооборот может быть обеспечен при двух значениях мультипликатора M 1 и M 2 , при низком и высоком, так как горизонтальная прямая реального товарооборота может пересечь эту кривую при двух значениях. При низком
 
 
       Рис. 6. График зависимости от мультипликатора активных денег и скорости их обращения в условиях обязательного резервирования
      значении мультипликатора, то есть при высокой стоимости кредита, эта ситуация устойчива, при высоких значениях мультипликатора, то есть при дешевом кредите, она неустойчива, и возможен «экономический разнос». Предприниматели будут брать все больше кредитов, а денег тем не менее будет все меньше и меньше. При этом изображающая точка попадет в значение обслуживаемого оборота ПТО при максимальном значении мультипликатора M m .
      Особенно опасна система, когда реальный товарооборот превышает предельные возможности его обслуживания, как это показано на рисунке. В этом случае начинается поиск кредитов, деньги начинают ходить все быстрее и быстрее, вплоть до своего физического предела скорости, а обслуживаемый товарооборот при этом не только не возрастает, а падает. В конце концов возникает ситуация, показанная на рисунке. Из него видно, что в принципе максимально обслуживаемый товарооборот лишь немного меньше реального. Но неустойчивость денежной системы приводит к тому, что она «сваливается» в точку с мультипликатором М m , в котором обслуживаемый товарооборот очень мал, в результате чего весь реальный товарооборот будет лишь в небольшой степени обслужен деньгами, а все остальное возьмет на себя бартер и какие-то денежные суррогаты. Видимо, денежная система России как раз и попала в такую ситуацию. Рост количества денег практически ничего не даст, в то же время ликвидация резервных требований окажется более эффективным средством борьбы с неплатежами, чем даже прямая эмиссия.
      Из этого мы видим, какая сложная денежная система, как неверные теоретические представления могут влиять на ее работу, а с нею и на все экономическое, социальное и политическое положение в стране. И ошибочность теоретических представлений современного монетаризма, опора его на миф неограниченной мультипликации денег и приводит в России к самым катастрофическим последствиям.
      Но почему этого нет на Западе. Еще раз повторим. В определенных условиях даже неверная теория может играть положительную роль, по крайней мере она лучше, чем никакая. Но стоит только перейти в другую ситуацию, и ошибочная теория не только не дает эффекта, но даже может сыграть самую катастрофическую роль. Разве мало знала таких случаев история?
      А теперь все изложенное применим к нынешней денежной ситуации в России. Согласно Отчету Банка России за 1996 год, на начало 1997 года денежная база, то есть именно эмиссионные деньги, составляла 148,7 трлн. руб. Из них наличные деньги составляли 108,6 трлн. руб., или 73,0 процента, от всей денежной базы. Счетные, безналичные деньги, эмитированные государством, составили 40,0 трлн. руб.
      Обдумаем ситуацию. Наличные деньги используются исключительно в сфере потребления физическими лицами. Есть, правда, и черный нал, используемый во взаимоотношениях юридических лиц. Но это в основном торговля и предприятия, непосредственно связанные с торговлей. Основная часть промышленности использует безнал. Итак, для обеспечения всего денежного обращения внутри сферы производства государство создало всего 40 трлн. руб.
      Но и из них обязательные резервы, то есть деньги, замороженные в счетах обязательных резервов и не могущие быть использованными, составляют 22,3 трлн. руб., или 55,6 процента, всех безналичных денежных средств. Что же остается для деньго-оборота в сфере производства? Всего ничего, 17,7 трлн. руб.
      Какой товарооборот можно обеспечить этими деньгами? Средняя скорость обращения безналичных денег вряд ли превышает две недели, так как в нынешней российской банковской системе деньги движутся фантастически медленно. Недельный срок перемещения от банка к банку даже по Москве не исключение, а норма. Приняв цикл движения денег 14 дней, получаем, что за год они успеют совершить 365: 14 = 26 оборотов. Следовательно, обслуживаемый товарооборот составляет при данной ситуации 17,7 26 = 461 трлн. руб.
      Валовый внутренний продукт в 1996 году составил 2256 трлн. руб. Создается он в сфере производства. И для обслуживания производства этого валового продукта денежная система предлагала всего 461 трлн. руб. обслуживаемого товарооборота. Даже если принять, что весь товарооборот в сфере производства равен валовому продукту, а на самом деле он в несколько раз выше, особенно в России, в которой, к примеру, на пути от производителя угля до его потребителя порою располагаются до 15–20 посредников, то и в этом случае реальный товарооборот обеспечен деньгами лишь на 20 процентов. А остальные 80 процентов обеспечиваются бартером и денежными суррогатами. Таким образом, сфера производства суррогатизирована более чем на 80 процентов.
      И на этом фоне 23,3 трлн. руб., которые могли бы дать еще 606 трлн. руб. располагаемого товарооборота, заморожены на счетах обязательных резервов. Ну не бред ли это? Такова цена мифа в банковской сфере для всего народного хозяйства, именно отсюда неплатежи, развал производства, неуплата налогов, невыплата пенсий старикам и жалованья военным, отсюда дикий экономический криминал и бешеные деньги у посредников, коррупция чиновничества и многое другое.
      Рассмотрим теперь использование 108,6 трлн. рублей наличных денег. Где эти деньги используются? Очевидно, что на потребление физическими лицами, так как использование нала в обмене между юридическими лицами не допускается либо допускается в чрезвычайно ограниченных размерах. Легко понять, что ввиду движения денег необходимо для обслуживания этого товарооборота иметь их в количестве, соответствующем потребляемому в течение примерно двух недель. Расходы на конечное потребление домашних хозяйств в 1996 году составили, согласно данным Банка России, 1060 трлн. рублей. Двухнедельные расходы составляли около 20 трлн. рублей. Добавим еще 10, тогда 30 трлн. рублей вполне обеспечили бы все легальные потребности страны в наличных деньгах. Но ведь их имеется 100 трлн. (!!!) Кого обеспечивают оставшиеся 70 трлн. руб.? Очевидно, это и есть черный нал. Именно нелегальную и криминальную экономику России и обеспечивают 70 трлн. рублей наличных денег. Оборот нелегальной экономики составит, по самым скромным оценкам (в нелегальном бизнесе и криминале оборот денег происходит куда быстрее, чем в легальном), 70 26=1820 трлн. руб. На самом деле, видимо, еще более. Таким образом, Банк России очень хорошо заботится о криминальной экономике, делая все, чтобы последняя не испытывала никаких недостатков в денежных инструментах. 70 трлн. рублей он эмитировал для их нужд. Как не поблагодарить об этой заботе г-на Дубинина всем паханам, киллерам и наркодельцам? Право же, стоило бы им скинуться на часы Картье для него.

      Монетаризм – это теория денег в условиях двухкомпонентной бумажно-счетной денежной системы. Причем создана эта теория была еще в те времена, когда сами счетные деньги имели бумажный носитель, например использовалось так называемое чековое обращение.
      Мир все больше и больше переходит на электронно-счетные деньги. И в этих условиях монетаризм устарел, а его мифы и некорректности стали и яснее видны, и стали куда более нетерпимы.
      Государственными деньгами в настоящее время, несмотря на все меньшее их использование, продолжают с правовой точки зрения оставаться именно бумажные деньги. И кризис монетаризма во многом связан именно с кризисом двухкомпонентности.
      Поясним на примере. Когда появился паровой двигатель, его сразу же стали ставить на парусные суда. Сначала на небольшие суда каботажного плавания. И в этих условиях пар и парус прекрасно дополняли друг друга. Для лавировки в гаванях или узо-стях использовался пар, а когда переходили в открытое море, ставили парус.
      Но вот пришел черед ставить паровой двигатель на океанские суда, и сразу же выявилась несовместимость пара и паруса для этих целей. Ведь если использовать парус, то нужно плыть через океан «по ветрам», а это может быть весьма окольный путь. Если плыть под паром, то надо плыть кратчайшим путем. Компромисса не было. В конце концов с океанских судов паруса сняты были полностью.
      Точно такие же противоречия все больше нарастают между бумажной и счетной денежными компонентами.
      Ведь до сих пор с правовой точки зрения банковский счет вообще не деньги, а денежный документ, который лишь дает некоторые права, например выписывать чеки. Он на Западе так и называется «чековый депозит». Это в России, которая по своему финансовому мышлению во многом превосходит Запад, деньги на счету просто называются «деньгами», иногда «безналичными деньгами». Но все-таки и в России это, строго говоря, не деньги. Например, государство берет ответственность за бумажные деньги, гарантирует их. Отъем бумажных денег считается преступлением. Государство гарантирует, что не скажет в один прекрасный день, что эти бумажки уже не деньги, а деньгами являются совсем иные бумажки. Например, та замена бумажек, которая предстоит в ходе деноминации, не будет сопровождаться конфискацией их. А на счетные деньги в банках государство не дает никаких гарантий, банк лопается, деньги исчезают, государство никакой ответственности на себя не берет.
      А раз оно не несет ответственности за эти деньги, то все государственное регулирование использования счетных безналичных денег с точки зрения логики права неправомочно.
      Наличные деньги стали главным источником преступности. Подавляющая часть всей преступности использует именно наличные деньги. Посмотрите любой американский гангстерский фильм. В каждом фигурирует чемоданчик с бумажными деньгами, но еще ни одного не было, где бы фигурировал банковский счет.
      И это понятно. Ведь финансовая операция с бумажными деньгами строго бинарна. Есть плательщик, есть получатель. Третьего (свидетеля) нет. И даже если один из участников сделки заявит о ее незаконности, то доказать это практически невозможно, так как показания одного свидетеля против другого юридически ничтожны.
      Счетная операция включает в себя как минимум трех, а порой и до десятка участников. Это плательщик, получатель и один или сразу несколько банков, через которые проходит платеж. Банк является автоматическим свидетелем любой счетной денежной операции. А для любого криминала это смертельно.
      Вот почему практически все взятки, продажа наркотиков, оружия, рэкет, кинднепинг, наемные убийства, терроризм, национальный чеченский бизнес – торговля людьми и многие другие самые тяжелые преступления идут с использованием исключительно наличности.
      Наличные бумажные деньги являются самой криминогенной институцией в современном мире. Куда более криминогенной, чем золото, алмазы, наркотики, оружие, женское тело и антиквариат.
      Наконец, наличное обращение стало чрезвычайно дорогостоящим. К примеру, масса наличных денег в России составляет почти 500 тысяч тонн. Какова цена этой денежной массы, какова цена работы с наличными деньгами в банках, магазинах, в кассах предприятий, какова цена охраны денег? Она чрезвычайно велика, составляя до 10 процентов от стоимости всего национального продукта.
      Поэтому уже стоит проблема ликвидации наличного денежного обращения. И именно ликвидация наличных денег станет главным ударом по современному монетаризму.
      И сделать это чрезвычайно просто. Для этого надо просто снять с наличных денежных средств статус денег, перевести их в разряд денежных суррогатов, например казначейских билетов, векселей или депозитных чеков Минфина и т. д. И ограничить их использование только сферой мелкорозничной или даже среднерозничной торговли. А все финансовое общение между юридическими лицами, а также между юридическими лицами и своими работниками перевести на деньги, то есть на безналичные платежи. На безнал перевести также все крупные покупки – автомашины, дачи и квартиры, дорогие предметы роскоши, и т. д.
      Одновременно ограничить объемы хранения, использования, получения и сдачи наличности для физических лиц.
      Почему это нельзя сделать сейчас? Да потому, что сейчас нал есть деньги и ограничение использования государственных денег есть государственное беззаконие. Но если это всего лишь денежный суррогат, то государство вправе регулировать их использование. А деньгами теперь должны быть объявлены только деньги на банковских счетах.
      Это нанесет сокрушительный удар по всей преступности. Практически невозможным становится наркобизнес, так как, даже получив нелегально большую сумму наличности, наркодельцы не смогут ее обезналичить, а без этого они смогут на эти деньги покупать разве что колбасу и жвачку. Все дорогие товары, приобретение которых и составляет цель преступных деяний, для них становятся недоступными. А без этого теряет смысл и сам этот бизнес, по крайней мере в России.
      Невозможно будет получение крупных взяток, а за мелкие вряд ли чиновник станет рисковать. Невозможным становится получение выкупа за похищение людей, ибо никакой похититель не согласится принять деньги по перечислению, ведь его сразу же вычислят.
      Именно такое денежное преобразование сразу же резко улучшит криминальную обстановку в стране, сократив преступность в десятки и даже в сотни раз, прекратит наркотизацию страны и решит еще множество других экономических и социальных проблем, причем на это не потребуется никаких затрат. Собираемость налогов возрастет до 95 процентов, так как именно переход в нал и есть главное средство уклонения от налогов. А так как сейчас реально собирается не более 20 процентов установленных налогов, то это, с одной стороны, позволит резко наполнить бюджет, а с другой стороны, сократить налоговое бремя сразу в два-три раза.
      В настоящее время, как было показано выше, сфера потребления сверхденьгизиро-вана (108,6 трлн. руб.), в то время как сфера производства сверхсуррогатизирована (более чем на 80 процентов). Предлагается перевернуть ситуацию на 180 градусов. Суррогатизировать сферу потребления, причем использовать единый денежный суррогат, конституированный и контролируемый государством, и деньгизировать сферу производства. При переводе 108,6 трлн. руб. в денежный суррогат одновременно на счетах Казначейства появится эти же самые 108,6 трлн. руб. Таким образом, эти эмиссионные деньги из разряда наличных, обслуживающих лишь сферу потребления, перейдут в сферу безналичного обращения, что позволит полностью обеспечить экономику денежными средствами, кардинально решить проблему неплатежей и создать условия для роста российской экономики, а возможно, и для нового экономического феномена – «российского экономического чуда».
      Вот цена невинной терминологической операции по изменению названия бумажек.

Первая ошибка Милтона Фридмена

Вторая ошибка Милтона Фридмена

Третья ошибка Милтона Фридмена

Четвертая ошибка Милтона Фридмена

Пятая ошибка Милтона Фридмена. Милтон Фридмен как ученик Иосифа Сталина

Шестая ошибка Милтона Фридмена. Чего не может рынок

      Монетаризм возник в США в шестидесятые годы. Америка переживала в это время тяжелые времена. Война во Вьетнаме, начавшееся крушение Брет-тон-Вудской системы, унизительное для самолюбия американцев отставание в космической гонке от СССР, мощное расширение мирового лагеря социализма, Куба в пределах видимости от берегов США. Экономическое положение также было неважным. Дошло до того, что в США ввели ограничения на заграничные поездки американцев, запрет на зарубежные инвестиции. Все это показывало, что старые экономические идеи, основанные на доктрине кейнсианства, уже не работали. И это понятно. Кейнси-анство было прежде всего экономической теорией бумажных денег. Но в шестидесятые годы с развитием вычислительной техники стало бурно развиваться счетно-денежное обращение. В новых условиях кейнсианство, привязанное к бумажно-денежному обращению, стало давать сбои. Происходило обюрокрачивание страны, опирающееся на кейнсианские идеи. Требовалось что-то новое. И тут появились Милтон Фридмен и Чикагская школа. Неважно, что их теория была совершенно некорректна. Это многие видели даже в самих США. Но они по крайней мере хоть что-то новое предлагали. А всегда лучше хоть плохая теория, чем отсутствие ее. И если стали в США использовать идеи Фридмена, то использовали их здравомыслящие люди и не слепо. Получалось по Фридмену – хорошо, не получалось – отбрасывали. Гениальность человека такова, что даже с помощью самой плохой теории он ухитряется делать много полезного. Как пример приведем алхимию или теорию теплорода. Теории неверны, а сколько с их использованием было создано и открыто!
      Но там, где пытались действовать строго по Фридмену и по монетаристским рецептам, всюду ожидало разочарование и подлинный крах. Так как сама теория некорректна. И в России это было показано и до сих пор показывается с полной наглядностью. Реформаторы и их западные консультанты (тот же самый Джефри Сакс) были все воспитаны на идеях монетаризма. МВФ также взял на вооружение эту концепцию. И результат мы видим налицо. Полное крушение экономики России, циви-лизационный коллапс ее. И никаких перспектив с точки зрения монетаризма выхода из кризиса.

      «Если бы деньги заговорили…» – так называется книжка Фридмена. Так что бы все-таки они сказали?
      А сказали бы они, что вся теория монетаризма научно несостоятельна, что, кроме вреда, ничего она дать не может. Они бы сказали, что монетаризм – это свидетельство деградации западной политэкономии и науки о деньгах. После Давида Рикардо, Адама Смита, Джорджа Кейнса принять на веру и поднять на щит абсолютно ложные и неверные построения Милтона Фридмена, наградить его Нобелевской премией, создать на этих нелепостях целую научную школу – все это выглядит жалко и убого. И если за такие работы награждают Нобелевскими премиями, то вряд ли стоит жалеть, что российские открытия постоянно обходятся этой премией.
      Это можно было бы отнести к области научных курьезов, если бы разрушительная поступь монетаризма не оставляла свой след по всему миру. В кризисах в Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, в России и странах бывшего СССР везде проглядывает зловещая ухмылка монетаризма. А теперь она распростерлась даже над Европой. Именно монетаристы, люди не понимающие сущность современных денег, стали инициаторами опасного эксперимента над европейскими народами путем введения единой европейской валюты. «Евро угрожает Европе» – об этом автор предупреждает уже несколько лет. Если этот эксперимент не будет остановлен, Европу ожидают в сравнительно скором времени возможно самые сильные потрясения после Второй мировой войны.
      А в заключение приведем текст Милтона Фридмена: «Верно, деньги только механизм, но механизм в высшей степени эффективный. Без него нам не удалось бы достичь тех поразительных успехов в росте производства и уровня жизни, которые произошли за последние два столетия, никакая другая чудесная машина не смогла бы столь безболезненно и с малыми затратами труда окончательно поставить крест на нашей деревенской жизни. Но от других машин деньги отличает то, что эта машина слишком капризна и при поломке повергает в конвульсии все другие механизмы». ^[8]
      И вот тут единственный раз мы полностью солидаризируемся с Милтоном Фрид-меном в оценке роли денежного механизма. И потому так важно правильно понимать работу этого механизма. К сожалению, Милтону Фридмену этого не удалось.

      Главный вывод всего рассмотрения состоит в том, что в России и в США совершенно различные денежные системы.
      Конечно, кто-то скажет: «А что тут такого?» В США ходят зелененькие бумажки, в России какие-то серо-буро-малиновые.
      К сожалению, разница гораздо глубже и фундаментальней.
      Денежная система в России, как мы показали, является налично-счетной.
      А в США? А в США совсем иная денежная система, а именно налично-чековая.
      Первые компоненты у обеих стран одинаковы. А вот вторые компоненты принципиально различны.
      При счетной системе все денежные транзакции идут через банк в виде платежного поручения. Банк предваряет эти транзакции. Причем его способность удовлетворить эти транзакции определяется не счетом клиента, а банковским корсчетом. Если на корсчете банка в ЦБР (или другом банке) денег в виде свободных резервов нет, такая транзакция банком не будет удовлетворена. Она будет заморожена. Вот почему именно свободные средства на корсчетах банков и являются активной денежной массой, которая и может быть использована в товарообороте, а отнюдь не денежные счета клиентов банка.
      В чековой системе клиент имеет возможность осуществить платеж путем выписывания чека, не подключая к этому процессу сам банк. Таким образом, денежная транзакция идет вне банка, а банк лишь оформляет ее апостериори. Поэтому именно сумма денег клиентов на депозитных чековых счетах и определяет активную денежную массу.
      Таким образом, между счетной и чековой денежными компонентами разница состоит в том, каково место банка в денежной транзакции. В счетной системе банк осуществляет эту транзакцию априори, в чековой – апостериори. И это все резко меняет. Создаются фактически различные денежные системы, в которых само понятие активной денежной массы имеет совершенно различный смысл. В счетной системе это свободные резервы банков в ЦБ, то есть свободная часть эмиссионных денег, в чековой – это сумма чековых депозитов банковских клиентов, фактически пассивы банков. А это суммы совершенно различные. И потому если в чековой денежной системе денежные агрегаты мультиплицированных денежных средств играют определенное значение, являются активной денежной массой, то в счетной они играют лишь косвенную роль, ибо весь товарообмен идет исключительно на эмиссионные денежные средства, а мультипликация денежных средств за счет кредитной деятельности только способствует ускорению движения денег. Но сами кредитные денежные средства в товарообороте вообще не принимают участия, а при наличии обязательных резервов даже, наоборот, способствуют уменьшению объема активных денежных средств.
      Вот почему все рассуждения Центрального банка о том, что он все делает так же, как в американской или европейской денежных системах, ложны, так как отличаются сами денежные системы.
      Из понимания различия в денежных системах России и Запада возникает проблема, а не стоит ли и России перейти на такую же западную чековую систему?
      Ни в коем случае. Во-первых, чековая система может работать лишь при высокой степени законопослушности населения. Но в условиях криминализации российского общества использовать чековую систему просто немыслимо.
      Чековая система к тому же очень дорога. Обслуживание ее требует строительства большого количества чрезвычайно дорогостоящих фабрик по обработке и сортировке чеков.
      Наконец, чековая система с точки зрения тенденций развития денег является устаревшей, она препятствует созданию современной высококомпьютеризированной и полностью автоматизированной денежной системы. Так что отсутствие в России чековой денежной системы есть ее великое преимущество, именно в России чрезвычайно просто перейти на современную электронно-счетную денежную систему, на систему виртуальных денег ХХI века, что гораздо труднее сделать в США.
      Более того, денежная система США на самом деле еще более сложна, она даже не двух-, а трехкомпонентна, является налично-чеково-кредитнокарточной. Преобразовать ее в денежную систему информационного общества будет чрезвычайно сложно.
      В то же время в России это сделать гораздо проще. В предыдущем разделе мы показали, как это может быть сделано в кратчайшие сроки без всяких общественных потрясений или расстройств денежной системы.

      Три мероприятия могут быть осуществлены в кратчайшие сроки, не потребовав от государства никаких расходов, но одновременно резко изменив всю ситуацию в сфере денежного обращения, создав этим самым предпосылки для выхода из экономического кризиса. Это:
      ликвидация института обязательного банковского резервирования;
      введение в России механизма простой денежной эмиссии в рамках бюджетного процесса с направлением эмиссионных средств на инвестиционные цели (в бюджет развития);
      изменение финансово-правового статуса наличных денег.
      Четвертое мероприятие также является неотложным. Это создание регулярного финансового механизма дотируемого сельского хозяйства.
      Либерально-демократическая партия готова принять на себя ответственность за проведение этих мероприятий в денежно-финансовой сфере в случае прихода к власти. Однако мы не отказываемся от сотрудничества и с нынешним правительством, и с любым иным в деле оздоровления финансовой, экономической, социальной и правовой ситуации в России и готовы активно поддержать соответствующие действия правительства.

      В настоящее время проблемы валютных отношений привлекают все большее внимание российской общественности. Становится все более очевидным, что валютные взаимоотношения рубля с иными валютами играют для экономики и всего развития России не меньшую (если не большую) роль, чем законы и иные государственные акты политического и государственного руководства. Но в настоящее время в этой области царит полная эмпирия, валютные курсы и «валютные коридоры» устанавливаются из совершенно непонятных для общества соображений, воздействие их на экономику до сих пор научно не описано. Вот почему построение современной теории валютных отношений, и прежде всего для развивающихся стран, в разряд каковых перешла и Россия, – одна из неотложнейших задач финансовой науки.

      Напомним, что валютными отношенияминазываются отношения национальных (резидентных) денег с другими (нерезидентными) деньгами.
      Деньги, рассматриваемые с точки зрения их валютных отношений, называются валютой.
      Рубль в магазине или в бухгалтерии предприятия – просто деньги. Но тот же рубль в обменном пункте – уже валюта.
      В современном мире валютные отношения приобретают все более важную роль, в том числе и в России, особенно после перехода к рыночным отношениям и превращения российского рубля в конвертируемую валюту.
      Все национальные валюты делятся на два главных класса – конвертируемые и неконвертируемые.
      К конвертируемымотносятся валюты, которые могут с той или иной степенью свободы обмениваться на иные, нерезидентные валюты.
      К неконвертируемымотносятся те, которые не могут свободно обмениваться на иные валюты, обмен осуществляется лишь по установленным государством правилам, по фиксированным государством курсам и лишь установленным государством субъектам.
      Ясно, что невозможно абсолютно жестко провести грань между конвертируемыми и неконвертируемыми валютами. Степень свободы обмена имеет самые разнообразные градации.
      Валюты стран социализма относились и относятся до сих пор к неконвертируемым валютам. В этих странах граждане и предприятия имеют чрезвычайно ограниченные и жестко установленные возможности обмена, хранения и использования иностранных денег и тем самым выхода на мировые рынки, поездки за границу и т. д.
      Конвертируемые валюты, в свою очередь, разделяются на свободно конвертируемые (СКВ) и внутренне конвертируемые (ВКВ).
      К свободно конвертируемымвалютам (СКВ) относятся валюты, которые используются за пределами собственных стран. Это валюты высокоразвитых стран – США, Японии, Великобритании, Швейцарии и т. д. Естественно, что и среди свободно конвертируемых валют есть свои градации по степени использования их в мировой финансовой системе. Валюта США – американский доллар – наиболее широкоиспользуемая. Валюты других высокоразвитых стран используются уже меньше. В настоящее время к СКВ относят примерно 12 валют.
      Наконец, к внутренне конвертируемымвалютам (ВКВ) относят конвертируемые валюты, которые вне стран-резидентов почти или совсем не используются. К ВКВ относятся валюты стран третьего мира с рыночной экономикой.
      Легко видеть, что разделение всех стран и их социальных систем на страны первого (высокоразвитые страны), второго (социалистические страны) и третьего (слаборазвитые и развивающиеся страны) мира четко коррелируется с характером их валют.
      Поэтому возникает даже вопрос: что является первичным – характер валюты и валютных отношений или социально-экономическая структура общества?
      Ясно, что социалистическая структура общества с государственно управляемой экономикой требуетнеконвертируемой валюты. Государственное управление экономикой невозможно без монополии внешней торговли, а последняя ведет с неизбежностью к неконвертируемости валюты. Но и, наоборот, неконвертируемость валюты с неизбежностью приводит к государственно управляемой экономике. Действительно, современное производство не может работать вне связи с мировым рынком. И если эта связь может осуществляться исключительно через госорганы, то это с неизбежностью ведет к сосредоточению всех рычагов управления экономикой в руках государства.
      Таким образом, конвертируемость валюты – вопрос не экономический, а чисто политико-правовой. Допускает законодательно или де-факто государство юридическим и физическим лицам владеть и использовать нерезидентные денежные средства – имеем конвертируемую валюту, запрещает – имеем неконвертируемую. Поэтому сейчас кажется даже странным, что еще несколько лет назад в СССР велись дебаты, устраивались конкурсы на тему «Как сделать рубль конвертируемым», хотя все, что для этого надо было сделать, – прекратить уголовное и административное преследование граждан и физических лиц за обладание иностранными деньгами.
      Еще более важную роль валютные отношения играют в современной открытой рыночной экономике. Причем это влияние распространяется не только на экспортно-импортный сектор экономики, но и на все остальные, чисто внутренние секторы.
      От уровня курса доллара зависит не только выгодность экспорта или импорта, но и конкурентоспособность отечественного производства и товаров по сравнению с зарубежными на внутреннем рынке.
      Фактически решения и действия Центробанка по управлению валютным курсом отражаются на экономике страны более существенно и значимо, чем решения правительственных инстанций.
      К сожалению, необходимо констатировать, что в области валютного регулирования Центробанк идет эмпирическим путем, так как теория внутренних валютных курсов в современной финансово-экономической науке отсутствует.
      Таким образом, создание теории валютных отношений представляет весьма актуальную задачу.

      Рассмотрим экономическую систему с внутренне конвертируемой валютой, а также валютный курс некоторой нерезидентной валюты. Это может быть валютный курс доллара США, другой используемой на мировом валютном рынке валюты, наконец, это может быть валютный курс некоторой коллективной валюты, основанной на пуле мировых свободно конвертируемых валют.
      Так как по этому курсу данная нерезидентная валюта продается и покупается на внутреннем валютном рынке (разницей между ценой покупки и продажи пока пренебрегаем), то его можно назвать «ценой» валюты, которая может рассматриваться как товар на внутреннем рынке, использующем резидентную валюту (национальные деньги).
      Но можно установить также реальную стоимость валюты, если взять цену в национальной валюте такого количества товаров национального производства, которое на мировом рынке стоит одну валютную единицу. Эту величину мы будем называть «стоимостью валюты».
      Естественно, что по различным товарам стоимость валюты может сильно меняться. Поэтому для ее определения используется обычный корзинный подход.
      Таким образом, внутренние валютные отношения определяются двумя основными параметрами – ценой валюты и ее стоимостью.
      Отношение стоимости валюты к ее цене назовем «валютным паритетом национальной валюты» (ВП национальной валюты).
      Рассмотрим все возможные случаи взаимоотношений цены и стоимости валюты и соответственно валютных паритетов.
      На рис. 7 изображены три возможных случая.
      Случай 1, когда валютный паритет близок к единице, характерен для высокоразвитых стран – стран первого мира.
 
 
       Рис. 7. Три возможных случая взаимоотношений цены и стоимости валюты
      Ситуация 2, когда валютный паритет больше единицы, характерна для стран с государственной экономикой – стран социализма, стран второго мира. Имеем заниженный курс нерезидентных валют и завышенный курс национальной валюты. В этом случае чрезвычайно выгоден импорт товаров. А так как имеет место монополия внешней торговли, то государство получает большие бюджетные доходы от импорта товаров. Кроме того, имеется важный идеологический мотив – доходы населения, пересчитанные, к примеру, в доллары, имеют высокую величину.
      Наконец, случай 3, когда валютный паритет существенно ниже единицы, имеет место обычно в странах третьего мира – слаборазвитых странах с более или менее открытой экономикой. Как правило, в этих странах выгоден экспорт товаров (по преимуществу сырьевого комплекса), и потому экспортная деятельность определенным образом регулируется государством.
      В настоящее время Россия перешла из стран второго мира (мира социализма) в страны третьего мира и для нее характерна именно ситуация 3.

      В связи с этим возникает вопрос о наиболее целесообразном значении валютного паритета национальной валюты. Это особенно актуально для целей проведения государственной экономической политики, так как значение ВП не является чисто рыночной характеристикой даже для стран с рыночной экономикой. Валютный паритет фактически устанавливается центральными банками. Валютный рынок дает лишь некоторую мелкомасштабную флуктуацию его, а масштаб этой величины задается центро-банками. Инструментом воздействия являются валютные интервенции или скупка валюты на внутреннем валютном рынке. Впрочем, в некоторых странах центробанки устанавливают фиксированные курсы или оставляют для рыночных флуктуаций некоторый коридор. Но в любом случае важно, чтобы валютная политика центральных банков была осмысленной и опиралась на финансовые и экономические законы. Если же этого нет, если главный орган страны, определяющий валютную политику, не имеет никакой членораздельной концепции регулирования, кроме выбранного с потолка «коридора», то это может оказать на экономику страны совершенно неблагоприятное влияние, ведущее нередко к полной экономической стагнации.
      Правило выбора наиболее оптимального значения валютного паритета национальной валюты мы и назовем Центральным законом финансовой экономики развивающихся стран. Действительно, важность этого соотношения невозможно переоценить, так как от валютного паритета зависит все экономическое и социальное развитие развивающихся стран.
      Попытаемся установить это правило.
      Страны третьего мира характеризуются сравнительно отсталой экономикой и низкой производительностью труда. Если принять производительность труда высокоразвитых странах за единицу, то можно определить показатель производительности национального труда(ПНТ). Показатель ПНТ – величина, показывающая отношение производительности национального труда в странах третьего мира к производительности труда в высокоразвитых странах. Значение ПНТ для этих стран меньше единицы.
      В соответствии с этим мы можем иметь три случая соотношения между величинами ПНТ и ВП (рис. 8). Ситуация 1 представляет положение, когда валютный паритет национальной валюты (ВП) меньше показателя производительности национального труда. Ситуация 2 обратная, когда ВП превышает показатель ПНТ. И наконец, ситуация 3, когда ВП и показатель ПНТ примерно одинаковы.
      В случае ситуации 1 имеются хорошие условия для национального производства. Так как показатель национальной производительности труда выше валютного паритета, то товары выгодно экспортировать. Но при этом уровень жизни населения падает ввиду большой стоимости экспортных товаров. Другими словами, эта ситуация благоприятна для производителя, но не очень хороша для потребителя.
      При ситуации 2 происходит стагнация национальной экономики, ибо национальное производство становится неконкурентоспособным по отношению к импорту товаров иностранного производства. Зато импортные товары являются сравнительно доступными. Эта ситуация неблагоприятна для производителя, но хороша для потребителя.
      Наконец, наиболее оптимален, по-видимому, случай 3, когда имеется примерное соответствие между величиной ВП и показателем ПНТ. В этом случае имеется и определенная конкурентоспособность товаров национального производства по отноше-
 
 
       Рис. 8. Три случая соотношения между ПНТ и ВП
      нию к экспортным товарам, и уровень жизни населения не падает слишком низко при данном уровне производительности национального труда.
      Таким образом, мы можем сформулировать Центральный закон финансовой экономики стран третьего мира : валютный курс в развивающейся стране необходимо поддерживать на таком уровне, чтобы валютный паритет национальной валюты был примерно равен показателю производительности национального труда. Или в математическом виде:
 
 
      Валютный паритет еще иногда называют показателем твердости национальной валюты. Чем ВП меньше, тем валюта «мягче», чем ВП больше, тем валюта «тверже».
      Центральный закон финансовой экономики показывает наиболее эффективный путь повышения «твердости» национальной валюты. Это путь повышения производительности национального труда, в который включается как уменьшение издержек производства, так и повышение качества продукции, создания и производства товаров высокого научно-технического уровня, пользующихся спросом на мировом рынке. Соответственно мы можем параллельно с этим увеличивать и твердость национальной валюты. Опыт всех стран третьего мира, вышедших или стоящих на пути выхода в разряд высокоразвитых, показывает, что все они начинали с весьма «мягкой» валюты, которая является стимулирующим фактором в развитии национального производства, и лишь постепенно, по мере роста экономики, повышения производительности национального труда, они повышали «твердость» своей национальной валюты.
      Нет ни одного примера, когда бы страна, стремящаяся к выходу на передовые рубежи экономического развития и социального благополучия, повышала «твердость» своей валюты чисто финансовыми средствами путем насыщения внутреннего финансового рынка нерезидентными валютными средствами и ограничением внутренней денежной массы.
      Таким образом, Центральный закон финансовой экономики развивающихся стран дает путеводную нить для проведения осмысленной и оптимальной валютной стратегии полномочными органами этих стран Центробанком или правительством.

      «Глобализация» стала центральным понятием в современном мире, входящим в новый век и новое тысячелетие. Вокруг смысла и сути глобализации развертываются баталии и битвы на полях теоретических представлений, на всемирных форумах и даже на улицах городов. Но представляется совершенно бесспорным, что именно глобализация, интернационализация, объединение мира, раздробленного двадцатым веком на множество «независимых и суверенных» осколков, станут ведущими процессами двадцать первого века. Мир стал слишком мал для более чем двухсот суверенных государств, проблемы сохранения самой Земли, ее экосферы делают существующую суверенизацию мира совершенно неприемлемой. Экономика также требует объединения всего земного пространства в единый экономический организм, ибо уже просто технически невозможно развивать новейшие отрасли промышленности, наукоемкие технологии в расчете на одну-единственную страну, как бы ни была она велика. Можно ли развивать новые процессоры для одной страны? Можно ли создавать новые космические технологии в расчете на одну-единственную страну, как бы ни была она велика.
      В настоящее время необычайно остро встал вопрос о месте демократической России в этом процессе. Отвергнуть глобализацию и остаться в хвосте ведущих мировых экономических и политических процессов либо принять и активно участвовать в них? Но даже и в последнем случае стоит вопрос о том, как участвовать в нем. Либо на условиях, предлагаемых России ведущими участниками этого процесса, либо сформулировать собственные условия. Но прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо тщательно исследовать сам процесс глобализации, его достижения, недостатки и противоречия. Ведь недаром же столько людей на Земле выступают ожесточенными критиками этого процесса.

Противоречие между глобальной экономикой и национальными деньгами

Противоречие между глобализацией и государственностью

      Использование национальных денег в качестве мировых создает для владельцев этих денег неоправданные преимущества перед всеми другими странами мира.
      Ведь главный вопрос состоит в том, откуда берутся мировые капиталы, которыми оперируют западные страны, транснациональные компании, различные западные инвестиционные фонды и т. п. Это та тайна, от которой западные финансисты и экономисты всячески отворачивают заинтересованные взгляды. А на самом деле тайна проста. Эти капиталы создаются… из НИЧЕГО, из вакуума.
      Если в эпоху золотых денег они создавались в рудниках и копях, то в эпоху современных денег они делаются из ничего. Это называется эмиссией денег. Но если на государственном уровне эмитируемые средства поступают в распоряжение государства и используются в интересах всего общества, то при эмиссии национальных денег, используемых в качестве мировых, они используются исключительно в интересах того государства, которое их эмитирует. Сотни миллиардов и триллионы долларов, распространившиеся по всему мировому экономическому пространству за пределами США, сделаны из НИЧЕГО, на их производство может быть затрачено несколько долларов (цена производства записи в компьютерах банков Федеральной резервной системы США), а за них получены ценности, товары реальной стоимости со всего мира. Эти средства используются для капиталовложений по всему миру, на них создаются производства, работающие в интересах прежде всего стран владельцев капитала, а затем получаются прибыли опять-таки в интересах этих стран.
      Деньги есть весьма специфический «товар», имеющий потребительскую стоимость и не имеющий производственной. И именно на этом деньгопроизводстве в первую очередь зиждется благосостояние западного мира. И это благосостояние, естественно, основано на прямом ограблении стран третьего мира. Ведь как можно назвать товарообмен, когда за нефть, лес, продукты труда и природные ресурсы даются цифры, производство которых не стоит ни копейки? Можно ли назвать такой обмен равноправным? С точки зрения национального права это называется обман, аферизм или даже грабеж. Но, увы, национальное право не действует на международном уровне, и Западу, и прежде всего США удалось навязать мировому сообществу такую систему обмена и, более того, удивительным образом скрыть грабительский характер этого обмена. Представить себя благодетелем в глазах ограбляемых, опутать эти страны сетью кабальных обязательств и долгов. Более того, эти транснациональные капиталы в поисках наилучших условий для вложения блуждают по всему миру, вызывая в странах, куда они направляются, прилив деловой активности, а когда покидают эти страны, оставляют после себя руины куда более тяжелые, чем после самых разрушительных войн. Пример Индонезии и Юго-Восточной Азии более чем характерен.
      Эти бешеные деньги способствуют созданию в странах Запада общества сверхпотребления. В свое время СССР упрекали в том, что он неэкономичен в сфере производства, ссылаясь на высокую экономичность Запада. Да, Запад высокоэкономичен в сфере производства, но сверхрасточителен в сфере потребления. И какая разница – уничтожать ресурсы в сфере производства или в сфере пустого и ненужного потребления. Стоит посмотреть только на дом среднего американца, заполненный сотнями совершенно ненужных предметов – от машинки для разбивания яиц до дома с десятью комнатами, значительная часть которых вообще не используется или используется раз в несколько лет. А производство создает все новые и новые ненужные предметы, а реклама настойчиво убеждает покупать, покупать, покупать… и выбрасывать в обмен на новые. Это ли не бред общества «всеобщего благоденствия», в основе которого как раз и лежит нелегитимное использование национальных денег в качестве мировых.
      Триллионы долларов и иен, миллиарды евро, ходящих по всему миру вне пределов стран-эмитентов – это миллионы тонн нефти и других товаров, ввезенных соответственно в страны-эмитенты в обмен на «ничто», полученное ими фактически даром. Это и есть то, что можно назвать новой фазой колониализма – финансовым колониализмом.
      Ясно, что такой мировой порядок не может существовать сколь-нибудь длительное время, и в двадцать первом веке ему должен быть поставлен предел. И предел этому могут поставить именно легитимные мировые деньги.
      Но США и Запад готовы защищать этот мировой порядок всеми средствами, в том числе и военными. Вот почему избавление от военного соперничества с Россией, и прежде всего в атомной области, является для США стратегической задачей. Более того, объективно Россия как крупная страна, перешедшая в разряд стран третьего мира, является потенциальным их противником, от которого может исходить вызов этому мировому порядку.

      Кризис в области глобализации совпал по времени с криминальным кризисом современного общества. И особенно резко этот кризис проявился в России. Наркомания, терроризм, коррупция, уклонение от уплаты налогов, нелегальная торговля оружием, антиквариатом, фальсифицированными продуктами, похищение людей с целью выкупа, заказные убийства, хищение денег и иных материальных ценностей, криминальная приватизация, ложные и умышленные банкротства, массовая проституция, нелегальная эмиграция, злоупотребление властью и многие другие виды преступности буквально захлестнули Россию и грозят самому существованию не только государства, но и самого народа России. Россия увязла в чеченской войне, фактически в войне с мировым терроризмом. С этим криминальным разгулом непосредственно связано и распространение СПИДа, принявшее характер эпидемии.
      И представляется вполне очевидным, что нет способов справиться с этим валом преступности чисто милицейскими и карательными мерами. Ибо сами карательные, правоохранительные и судебные органы, органы власти всех уровней также поражены этой преступностью.
      И, внимательно рассматривая эту проблему, несложно видеть, что вся эта преступность носит корыстный характер и криминальному деянию соответствует криминальный характер движения денежных средств.
      Но криминальное движение денежных средств возможно отнюдь не для любых денег. Такое движение почти невозможно либо чрезвычайно рискованно в счетной (безналичной) денежной форме и осуществляется почти исключительно в наличной, бумажной форме. Это связано с особенностями денежных транзакций (денежных операций) в этих формах денег. Наличная транзакция бинарна, или двухсубъектна, (плательщик и платежеполучатель). А в этих условиях никакие заявления одной из сторон не имеют юридической силы. И к тому же сами наличные деньги являются деньгами на предъявителя, то есть анонимны, на деньгах не указан их законный владелец, не отражен и способ, каким образом они оказались у их предъявителя.
      В отличие от этого любая счетная операция многосубъектна, причем количество участников счетной операции от трех и выше. Кроме двух непосредственных участников, в ней задействован один или несколько банков, которые являются независимыми свидетелями в любой такой операции. И очевидно, насколько увеличиваются риски любых преступных деяний, если они совершаются при свидетелях, а зачастую они просто становятся невозможными. Кроме того, счетные деньги являются уже именными деньгами, ибо перемещаются по именным счетам в банках, и легко может быть выяснено их происхождение по архиву банковских операций, который хранится много лет.
      Таким образом упор в борьбе с преступностью должен быть перенесен с борьбы с самим криминальным деянием на борьбу с сопутствующей ей криминальной денежной операцией. И это может быть достигнуто простейшим путем – путем самой ликвидации наличной денежной компоненты как самой криминогенной институции в современном мире.
      В современном мире развитие денежных технологий идет как раз по этому пути. Во всем мире наличный оборот все более и более исключается из денежной деятельности в пользу безналичного. И некоторые особо продвинутые страны, например Австралия, Скандинавские страны, уже зашли по этому пути достаточно далеко, в них доля наличного оборота в общей массе денежного обращения составляет уже проценты, а порой и доли процента. И эффективность этого пути наглядно видна чрезвычайно низким уровнем преступности в этих странах.
      Таким образом, мир готов к постановке задачи о полном отказе от наличных денег или по крайней мере к сведению его до совершенно ничтожного уровня, когда эти деньги уже не могут использоваться в криминальных целях. Печальным исключением из этого общецивилизационного движения является Россия, в которой наличный оборот не только не подавляется, но даже возрос со времен ликвидации СССР в несколько раз. По уровню кэшизации (использования наличных денег) Россия превосходит современные развитые страны и многие страны третьего мира в десятки, а порой и в сотни раз. Соответственно и преступность в России превосходит преступность в этих странах в эти же самые десятки и сотни раз.
      Вот почему задача декэшизации России, подавления наличного денежного обращения есть фактически главная и неотложная задача, от решения которой во многом будет зависеть само физическое ее выживание как государства и ее населения и особенно молодого поколения, ибо наркобизнес вовлекает ее в наркоманию ужасающими темпами, рядом с которой идет и распространение СПИДа. Декэшизация есть также наиболее эффективный способ победить в войне с международным терроризмом, который объявил войну России в Чечне,
      ибо война является чрезвычайно дорогим делом и террористические капиталы для ведения этой войны также поступают в Россию и Чечню и распределяются в ней с целью оплаты террористической деятельности и террористических актов их исполнителям также через кэш, наличность.
      При этом декэшизация должна касаться не только национальной денежной системы, но и нелегитимных мировых денег, распространяющихся на территории России, ибо именно в этой форме мировые террористические капиталы поступают в Россию.
      Отметим, что со сверхкэшизацией связаны и другие отрицательные явления в экономической жизни России. Ничтожный бюджет России является прямым следствием этой сверхкэшизации, так как именно использование наличности есть лучший способ уклонения от налогов. Деньги в виде нала уходят из банковского оборота и буквально обескровливают банковскую систему. Так, рублевые активы всей банковской системы России составляют в пересчете совершенно ничтожную величину порядка двух миллиардов долларов, то есть величину активов сравнительно небольшого американского банка, в то время как в СССР активы Госбанка составляли величину порядка одного триллиона долларов, то есть в 500 (!!!) раз больше. Отсутствие денег в российской банковской системе создает перманентный кризис неплатежей, в котором российская экономика пребывает с начала гайдаровских реформ, который буквально разрушил и продолжает разрушать ее экономику. С этим связано отсутствие внутренних инвестиций, так как имеющиеся ничтожные денежные средства банки, естественно, вкладывают только в проекты с коротким сроком оборачиваемости (в короткие деньги), а нужных для инвестиционных целей длинных денег практически нет, поэтому вся надежда остается только на привлечение иностранных длинных денег, что ведет к утере суверенитета и перестройке народного хозяйства России на обслуживание не собственного населения и собственного развития, а иностранных интересов.

      Итак, мы показали, что главный кризис в современном мире является кризис между глобальной экономикой и нелегитимными (национальными) мировыми деньгами, обслуживающими ее. И выход из этого кризиса может быть только один – создание легитимной мировой денежной системы.
      И возможность того, что какая-то одна из существующих денежных систем будет признана в качестве мировой, практически исключена. Например, Европа, Япония да и все мировое сообщество никогда не пойдут на признание в качестве мировых денег национальных денег США. Ведь это будет фактически означать переход этих стран в разряд развивающихся, использующих чужую валюту и, следовательно, обогащающих США за счет неэквивалентного обмена. Таким образом путь легитимации в качестве мировой валюты одной из существующих исключен.
      Как же тогда может пойти процесс создания единой мировой валюты для обслуживания процесса глобализации.
      Мы видим, что прямого перехода от национальных валют к мировой не существует. Поэтому этот процесс необходимо разбить на две последовательные стадии.
      Первая стадия – ликвидация наличной денежной компоненты во всех национальных денежных системах и переход этих денежных систем на одкомпонентный характер – на чисто счетные (безналичные) деньги. Мы уже показали, что это будет благоприятно влиять на все денежные системы, на декриминализацию всех стран, на подавление терроризма и наркобизнеса. Технически мир вполне готов к такому переходу. Де-факто этот процесс уже идет. Но необходимо закрепить его де-юре, выведя наличные деньги на законодательном уровне из сферы денег и при необходимости закрепив за наличностью характер законного неденежного платежного средства ограниченного использования, например в мелкорозничной торговле. Фактически превратив наличные деньги в некоторый вид жетонов или билетов для оплаты услуг в мелкорозничной торговле, с финансово-правовой точки зрения аналогичных, к примеру, абонентным талонам для оплаты проезда в транспорте, билетам для оплаты посещения театров или кино и т. д.
      Исключение наличных денег из сферы денежного обращения приведет одновременно к отказу от главного и наиболее важного и наглядного атрибута государственности. Ведь безналичные, виртуальные деньги уже не воспринимаются как важный атрибут государственности. Действительно, с денежными карточками люди свободно ездят по всему миру, и карточки вовсе не воспринимаются в других странах как какой бы то ни было идентификатор гражданской принадлежности. Таким образом уже это будет способствовать уменьшению исключительности государственного уровня в общей структурной иерархии управления.
      Следующий этап уже будет следовать фактически с неизбежностью. Ведь что такое национальные деньги, которые невозможно ни увидеть, ни пощупать. Это всего лишь числа. Числа американские, числа российские, числа мозамбикские, числа фиджийские и так далее, всего более двухсот видов чисел. И для осуществления мировой торговли необходимо иметь громадные таблицы перехода от одной системы чисел к другой. Причем это будет чрезвычайно подвижная и постоянно меняющаяся таблица. Насколько такой порядок мировой торговли обременителен, говорить не стоит. Выходом станет введение некоторой единой всемирной искусственной валюты пересчета, в которой будут оцениваться все валюты и через которую можно будет легко перейти от одной валюты к другой. А эта валюта пересчета, созданная лишь в целях удобства, постепенно будет использоваться в качестве собственно платежного средства. Действительно, зачем переходить плательщику от
      валюты пересчета к денежным средствам получателя денег, когда он может непосредственно переслать саму валюту пересчета, а пересчитать ее в собственную валюту может и платежеполучатель, так как регламент пересчета один во всем мире. И постепенно эта валюта пересчета будет занимать все большее место в денежном обороте, вытесняя из него национальные валюты, в конце концов этот процесс закончится тем, что валюта пересчета полностью вытеснит национальные валюты и мир перейдет на единую легитимную мировую валюту, которая естественным образом станет также деньгами и во внутреннем денежном обороте.
      Фактически здесь будет происходить тот же самый процесс, каким бумажные деньги стали деньгами. Сначала они лишь рассматривались заменителями главных денег – золотых. Но постепенно они занимали все больший и больший объем использования и в конце концов вытеснили из обращения те деньги, для замены которых они в свое время вводились.
      Итак, мы видим, что существует двухстадийный процесс плавного, мирного, без потрясений создания легитимной мировой валюты.
      Этот процесс и можно назвать истинной глобализацией. А глобализация на базе нелегитимных мировых валют есть квазиглобализация, фактически процесс еще большего ограбления стран третьего мира.

      Выгодна ли глобализация России? Бесспорно. Россия, несмотря на развал своего народного хозяйства, еще имеет что предложить мировому сообществу в рамках глобальной экономики. Но в существующем процессе квазиглобализации она является фактически донором западных стран. Это донорство распространяется на ее природные ресурсы, на интеллектуальные ресурсы, на ее мозги и научные кадры, на ее человеческий материал, на ее собственность, даже на детей и человеческие органы и т. п.
      И потому целью России должна стать подлинная глобализация, а не та квазиглобализация, которую нам предлагает Запад.
      Мы описали пути построения истинной глобализации. Но встает вопрос, кто может и должен ее запустить, кто станет ведущим в этом процессе. Легко понять, что ни США, ни Запад вовсе не заинтересованы в этом. Они заинтересованы в самом глоба-листском процессе, но разрешать главное противоречие глобализации вовсе не в их интересах. С точки зрения экономики для них этот процесс важен, и они стремятся к нему, являясь фактически инициаторами этого процесса. И одновременно они совершенно не заинтересованы в том, чтобы довести этот процесс до своего логического завершения – создания легитимной мировой валютной системы. Глобализация потребует еще больше долларов, евро и других валют, что еще больше увеличит доходы стран Запада. Но она же остро ставит вопрос о создании единой мировой легитимной валюты, что идет против их интересов. Вот в каком противоречивом положении оказывается Запад, и прежде всего США.
      Другое дело Россия. Она заинтересована в том, чтобы довести процесс глобализации до своего логического конца. Поэтому именно Россия может взять на себя инициативу и стать ведущей страной, которая бы повела мир в подлинную глобализацию. В настоящее время эту роль в мире, кроме России, некому выполнить. Если Россия потерпит неудачу, то через некоторое время эта же задача встанет перед Китаем. И тогда он вынужден будет начать то, что не удалось России.
      Причем важно отметить, что переход к подлинной глобализации Россия может начать на собственной территории, ей незачем для этого иметь согласие или поощрение каких-либо внешних сил или инстанций. Декэшизация денежной системы есть первый этап построения легитимной мировой денежной системы. И в этом Россия заинтересована как никто иной, и для исключения наличных денег из сферы своего внутреннего денежного обращения она вовсе не нуждается в чьем-то одобрении или согласии.
      Для этого достаточно закона или даже президентского указа, которым бы деньгами Российской Федерации объявлялись исключительно денежные средства на банковских счетах, а с нынешних наличных денег снимался статус денег Российской Федерации, и им придавался бы статус неденежного платежного средства ограниченного использования. Область использования этого платежного средства исключительно сфера мелкой и, возможно, среднерозничной торговли и бытового обслуживания. Все финансовое общение между юридическими лицами, вся сфера торговли дорогостоящими предметами и бытовое обслуживание высокого класса должно осуществляться исключительно на денежной основе, то есть безналично (по перечислению, через денежные карточки и иные средства управления денежным счетом).
      Ясно, что никакие интересы законопослушного населения и законопослушных предприятий этим совершенно не затрагиваются. А по криминальным элементам и криминальному бизнесу наносится сокрушительный удар. Одновременно этим самым быстро решится и проблема подавления войны мирового терроризма против России в Чечне, причем мирными средствами без пролития крови и затраты военных ресурсов.
      Очевидно, что это решение России станет детонатором для выдавливания наличного обращения и в других странах, особенно в тех, в которых криминальная ситуация ничуть не лучше, чем в России. И начнется переход на безналичные денежные средства во всем мире без какого-либо насилия или принуждения, а на основе всего лишь примера России. Ведь современный мир готов к этому решению как пересыщенный раствор готов к кристаллизации, необходимо только внести в него крупинку соли.
      На втором этапе создания легитимной мировой денежной системы – создания единой мировой пересчетной валюты – России тоже есть что предложить миру. Дело в том, что именно в СССР был создан впервые прообраз мировой пересчетной валюты.
      Напомним, как велся в СССР валютный учет в организациях, которые осуществляли внешнеэкономическую деятельность. Учреждение могло получить по своей деятельности любую свободно конвертируемую валюту. Но на счет во Внешэкономбанке эта валюта записывалась в виде единого счета в инвалютных рублях. Курс каждой СКВ в инвалютных рублях определялся по специальному алгоритму на основе данных мирового валютного рынка. При необходимости использования своей валюты учреждение могло получить любую СКВ в размерах, определенных по курсу на момент получения. Таким образом, размер счета в инвалютных рублях не менялся, какие бы изменения ни происходили на мировом валютном рынке, то есть был чрезвычайно стабильным, и не существовало никакой связи между валютой вложения и валютой получения. Инвалютный рубль давал автоматическую страховку от валютных рисков. Например, если за время хранения на инвалютном счете доллар обесценивался, то клиент мог получить даже больше долларов, чем их вложил. Система хранения денежных средств на счетах в инвалютных рублях являлась самой совершенной системой работы с валютными средствами и является таковой до настоящего времени.
      Фактически инвалютный рубль и был мировой пересчетной валютой, прообразом единой мировой валюты. Такие валюты называют еще корзинными или коллективными. Коллективная валюта есть фактически не сама валюта, а лишь безусловное право на нее. Сама же валюта может храниться в банках страны ее резиденции. А по российским счетам ходят лишь права на нее. Недаром созданная на этом же принципе официальная валюта МВФ так и называется «специальные права заимствования».
      Таким образом Россия может создать собственную коллективную валюту, в которой и будут учитываться и вестись все валютные счета на территории России. А затем к ее использованию могут подключаться и другие государства, особенно государства, валюта которых не котируется на мировом валютном рынке. И хотя это российская валюта, но она российская только по факту создания, а реально это мировая валюта, которую Россия не имеет права эмитировать, не имеет права как-либо ею управлять. Поэтому выгоды использования единой валюты бесспорны, и область применения ее будет постепенно расширяться, она станет все более и более вытеснять из использования сами истинные валюты, и конечным результатом явится полный переход всего мира именно на эту единую мировую валюту.
      И вновь заметим, что для создания собственной коллективной валюты нам не нужны никакие согласия или разрешения других государств или органов. Аналогично тому, как СССР создал и использовал инвалютный рубль, не спрашивая на это разрешения у кого бы то ни было.
      Таким образом мы видим, что именно Россия имеет все возможности для того, чтобы выйти на лидирующие позиции в области осуществления истинной глобализации, повести за собой все страны третьего мира к глобализации, выгодной большинству населения земного шара, а не «золотому миллиарду». И на этом пути она получит безусловную поддержку этих стран.
      Причем вновь напомним, что все действия России в этой области являются сугубо внутренним ее делом, а дальше на международной арене будет действовать сила примера и сила выгоды. И все это может быть осуществлено лишь принятием некоторых законов или президентских указов, причем никаких материальных затрат для этого не требуется. Наоборот, благодаря этим мероприятиям Россия станет получать средства как внутренние, так и из внешнего мира. Ибо есть закон, что тот, у кого самая совершенная денежная система, тот и получает доходы. А запустив денежную систему XXI века, Россия и создаст самую совершенную денежную систему в мире.

      Запуск системы создания истинной глобализации, основанной на легитимной мировой валюте, естественно ударит по высокоразвитым странам, так как ликвидирует особое положение валют этих стран, а следовательно, и самих этих стран. Первым результатом станет возврат всех мировых нелегитимных валют в страну их происхождения.
      Для Европы и Японии эта проблема будет не очень приятна, но они смогут справиться с нею, так как на мировом пространстве этих валют не так уж и много.
      Но для США это может стать подлинной катастрофой. Приток в США триллионов долларов по всем канонам монетаризма вызовет всплеск гиперинфляции. Америка может пережить то, что пережила Россия в 1992–1995 гг. Правда, гиперинфляция в России вовсе не была гиперинфляцией по канонам монетаризма. Гиперинфляция в России после освобождения цен была связана с тем, что цены в советский период устанавливались нормативно и их соотношения были неравновесными (диспаритет цен), результатом явилась гонка цен. Но в США гиперинфляция будет уже по всем канонам монетаризма, так как начнется «гонка денег», приток денег из-за рубежа приведет к тому, что все станут стараться как можно скорее избавиться от них, раскупая американскую недвижимость, ценные бумаги и другие реальные ценности, имеющиеся на американском рынке, что и приведет к быстрому обесценению денег и соответственно гиперинфляции.
      Думается, что американцы осознают или осознают в скором времени, что глобализация без создания единой легитимной мировой валюты имеет мало шансов на свое развитие, что это неизбежный этап цивилизационного развития человечества, который даже Америка не в силах отменить. Поэтому для нее встанет вопрос предложить собственный вариант финансовой глобализации, который максимально ослабил бы неблагоприятное воздействие этого процесса на США.
      И таким наиболее благоприятным вариантом глобализации по американски явилось бы объявление США дефолта по своим международным обязательствам, выраженным в наличных долларах, а безналичный доллар сделать единой мировой легитимной валютой.
      Но понятно, что для проведения глобализации по-американски в мирных условиях нет ни малейших шансов. Но такие шансы могли бы появиться в условиях некоторых форсмажорных обстоятельств, в условиях глобального кризиса, каковым может быть только война. Причем единственными серьезными противниками для США, война с которыми могла бы иметь характер этого глобального кризиса, просматриваются только Россия и Китай. И потому США объективно будут подталкиваться к этому решению вне зависимости от того, хороши или нет правители Америки, ибо государства имеют собственные потенции, которые не зависят от того, кто стоит во главе правительства, даже независимо от того, осознают ли они сами эти потенции или нет. И сама внутренняя тенденция будет направлять США к войне, и вероятней всего, с Россией. А для этого необходимо прежде всего обезопасить свою территорию от ответного удара российских ядерных сил, и в этом плане развертывание ПРО всей территории США и отказ от договора по ПРО является вполне логически вписывающимся в эту схему потенциальной американской агрессивности. И потому, видимо, американцы выйдут из Договора по ПРО и станут развертывать свою систему ПРО территории Америки. А войны в Ираке и в Югославии логически встраиваются в эту стратегическую линию США на крупную войну в качестве первых пробных прикидок будущих военных действий против России (а возможно, и Китая).
      Таким образом, именно США являются в современном мире самой опасной и агрессивной силой, так как только крупная война мирового масштаба позволит им решить свои внутренние и внешние задачи. Целью этой войны будет раздробление России, как это уже явно выразил в своих писаниях небезызвестный политолог Збигнев Бжезинский. А дальше, возможно, предстоит то же самое и по отношению к Китаю. И тогда США смогут осуществить «глобализацию по-американски». США сами загнали в себя в тупик, из которого они смогут увидеть единственный выход – третья мировая война.
      Есть историческая память государств. И Америка, видимо, не забыла, как во время Второй мировой войны по Бреттон-Вудским соглашениям доллар стал официальной мировой валютой. И как знать, не возникнет ли желание США воспользоваться этим опытом, чтобы уже на новом витке истории сделать то же самое. Естественно, что США сделают все, чтобы втянуть в эту войну НАТО и получить оправдание для войны с Россией.
      Один из возможных сценариев провоцирования третьей мировой войны может быть связан с напряженностью между Россией и странами Балтии, прежде всего с Эстонией и Латвией, связанной с дискриминацией русскоязычного населения и возрождением нацизма. После принятия этих стран в НАТО напряженность между Россией и этими странами может еще более усилиться. И вполне возможно специальное провоцирование России этими странами с целью привлечь к себе внимание и получить за это дивиденды. Причем Запад, естественно, сразу же вступится за маленькие и очень демократичные страны перед лицом агрессивного колосса. И НАТО может встать на защиту, а затем приступить к операции «гуманитарной интервенции» путем широкомасштабной бомбежки России, обстрелом ее с помощью ракет, а там, глядишь, и атомным возмездием за ее «недемократизм» или еще за что-то, что Запад так легко придумывает. Тем более что уже есть опыт осуждения России за Чечню. Таким образом, уже сейчас политикам и военным надо учитывать особую провокационноопасность балтийского направления, особенно при вступлении стран Балтии в НАТО. А самим этим странам нужно заранее подумать об этой возможности, потому что чем расплатятся сами страны Балтии за это участие в качестве провокаторов, Запад вряд ли будет очень волновать.
      Развертывание системы ПРО всей Америки займет срок не менее 5 лет. Это и есть максимальный срок, который предоставляет история России для запуска мирной «глобализации по-российски». Если этого не случится, то мир ожидают большие испытания с совершенно непредсказуемыми последствиями. В том числе и с возможностью гибели самого человечества.
      Но в любом случае позиция США является исторически обреченной. Исторический процесс не удастся остановить никакими ядерными бомбами и высокоточным оружием. Так что вполне может статься, что лет через пятнадцать на географической карте мира мы уже не найдем такой аббревиатуры как «USA», как нет уже «СССР».

      Если присмотреться внимательно к истинной глобализации и сравнить ее с идеями коммунизма, то появляется замечательная картина.
      Коммунизм всегда настаивал на своем всемирном характере, что победить он должен во всем мире. Глобализация также всемирна по определению и должна распространиться на весь мир.
      Коммунизм, по Марксу, – общество без денег. Казалось бы, концепция глобализма основывается на деньгах и противоречит марксизму и коммунизму. На самом деле ситуация совсем иная.
      Маркс, создавая теорию коммунизма, видел весь порочный характер (наличных) денег своего времени, понимал, что именно деньги являются главной криминогенной институцией. И потому он и заявил, что этих денег в будущем коммунистическом обществе быть не должно. Но разве он мог предвидеть, что появятся другие деньги, деньги некриминогенные, а, наоборот, созидающие нравственность, что появятся электронные, виртуальные деньги. Он же ведь не был фантастом. Даже великий Жюль Верн не смог предвидеть электронных денег, денег, которых не видно, но которыми оплачивают любые товары простым прикосновением руки к столику. Поэтому мы видим на этом примере как раз величайшую прозорливость Маркса. Даже не зная, чем и как заменить эти деньги, он понял, что их в коммунизме – обществе будущего – быть не должно. И тут он полностью совпадает с идеей глобализации, основанной на безналичном денежном обращении, на обращении денег, которых физически нет.
      А чего стоит тезис об отмирании государства при коммунизме, когда этот тезис уже входит во все глобалистские представления.
      Маркс утверждал, что коммунизм – это общество без войн. Но в эпоху тотальных электронных денег войны действительно становятся практически невозможными. Ведь любая страна, любая территория соединяется со всей мировой денежной системой одним, ну несколькими линиями денежной связи. Перекрытие этой связи создает такую блокаду агрессора, по сравнению с которой любая из существующих блокад с использованием канонерок, самолетов и систем АВАКС кажется детской шалостью. Ведь ни одна денежная единица не сможет ни войти внутрь территории агрессора, ни выйти. А без денег воевать совершенно невозможно. Невозможны и распределенные войны типа партизанских или террористических, так как может быть установлен контроль за денежными потоками, без которых ни терроризм, ни партизанская война также невозможны. Таким образом, и здесь мы видим полное совпадение глобализации с концепцией коммунизма.
      Общество электронных денег есть общество с чрезвычайно низким уровнем преступности, то есть высоконравственное общество, что опять соответствует принципам коммунизма.
      Наконец, главный принцип коммунизма «каждому по потребности – от каждого по способности» фактически уже реализован во многих развитых странах, реализован в некоторых арабских странах. Ведь «каждому по потребности» не значит «по прихоти», а означает по потребности для нормального человеческого существования. Причем упор здесь сделан на «каждому». Другими словами, каждый человек имеет право на достойную жизнь, каждому она должна быть обеспечена. А это уже осуществляется через системы социального страхования, через пособия по безработице, а в некоторых странах просто за гражданство. Разве это не есть величайшее предвидение Маркса, которое он сделал в то время, когда толпы нищих, бездомных, голодных бродили по дорогам Европы? А «от каждого по способности» вовсе не означает «без вознаграждения» за использование этих способностей. Таким образом, и здесь мы видим, что мир идет к полному воплощению футурологии Маркса, к коммунистическому будущему.
      Есть еще множество других совпадений между концепцией глобализации и коммунизма.
      Исходя из этого можно сказать, что истинная глобализация есть уже вполне практически реализуемая идея коммунизма на современном этапе развития общества. Истинная глобализация и коммунизм фактически синонимы. Таков вот парадокс истории.

      Мир стоит на пороге великих перемен, которые несут с собой новые информационные и индустриальные технологии. Понять вектор этих перемен, стать их проводником – вот шанс России вновь выйти на историческую авансцену. История вновь предоставила его России, но этот шанс кратковременен. Если мы не воспользуемся им в самом скорейшем времени, то, представляется, конец ее неизбежен. Югославский вариант перед глазами.
      Этот текст был написан до событий 11 сентября и начала военной операции против Афганистана. И эти события позволили выявить определенные тендении. Главное состоит в том, что даже всемирная война против мирового терроризма никак не подвигает США к решению проблемы легитимации американской валюты в качестве всемирной.
      И парадокс состоит в том, что потребность Америки в таком противнике, как Россия, не только не уменьшилась, но наоборот, стало еще очевидней, что только Россия может стать тем противником, который, казалось бы, позволит решить Америке проблему превращения доллара в мировое легитимное платежное средство. Вот почему не надо слишком преувеличивать возникшее в настоящее время сближение между США и Россией. Это сближение не очень естественно, оно может очень быстро перейти в новое охлаждение. И предлогов у США для этого в любой момент может найтись сколько угодно.