Политика. Как привести торговые сношения существующего государства к государственному устройству, требуемому разумом, или о замыкании торгового государства.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ПОЛИТИКА

КАК ПРИВЕСТИ ТОРГОВЫЕ СНОШЕНИЯ

СУЩЕСТВУЮЩЕГО ГОСУДАРСТВА К

ГОСУДАРСТВЕННОМУ УСТРОЙСТВУ,

ТРЕБУЕМОМУ РАЗУМОМ,

ИЛИ О ЗАМЫКАНИИ ТОРГОВОГО ГОСУДАРСТВА

ГЛАВА 1

БОЛЕЕ ТОЧНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

ЗАДАЧИ ЭТОЙ КНИГИ

Нам известна цель, к которой должны стремиться, с точки зрения

торговых сношений, государства. Нам известна та точка, на которой они в

этом отношении стоят в настоящее время. Не трудно найти и указать тот

путь, по которому они должны восходить от последнего к первому.

Для нашего исследования совершенно безразлично, совсем ли

свободны от всяких ограничений торговля и ремесло в данном государстве

или государство уже сделало несовершенную попытку замкнуться путем

товарных запретов и других ограничений торговли с заграницей. Эти

318

попытки вообще лежат не на том пути, который выводит из торговой

анархии к соответствующей разуму организации торговли. Во всех таких

системах остается нетронутым первое ложное предположение, на которое

мы ниже определенно укажем. Единственная выгода этих несовершенных

ограничений могла бы состоять только в том, что они приучили бы вообще к

ограничению того гражданина, который стремится сохранить свою

естественную торговую свободу и, при господстве организованности и

законов, если бы при предлагаемых нами мероприятиях нужно было бы

вообще такое приучение и подготовление умов. Одним словом: то, что мы

скажем, так же приложимо к государству, которое не знало до сего никаких

ограничений в торговле, как и к такому, которое их знало, и одинаково

выполнимо как в первом, так и во втором государстве.

Важнейшим мероприятием, - дающим действительную возможность

перехода от всех существующих в настоящее время политических систем

торговли и ремесла, которые, как бы сильно они ни отличались друг от друга

в частностях, в основном сходятся и могут рассматриваться, как одна и та же

система, - и по нашему мнению, единственно истинным и требуемым

разумом, является следующее: государство должно прежде всего замкнуться

от иностранной торговли и образовать с этого момента, такой же

обособленный торговый организм, какой оно уже образовало - обособленный

юридический и политический организм. Раз это замыкание осуществлено, то

все остальное достигается очень легко. Правила, которым с этого момента

надо следовать, не лежат уже больше в области политики, а в сфере теории

права и установлены уже нами в первой книге. В этом вопросе только

замыкание торгового государства является предметом политики. Только это

учение нам и надлежит изложить в настоящей книге.

Возможно, что как отдельные граждане, так и целое государство,

благодаря тому, что они не находились до

319

сего вне связей, как это предполагается идеей о государстве разума, а

наоборот, происходят - первые из большой торговой республики, как

свободные сочлены ее, последние из большого целого, как оторванная,

благодаря случаю, часть его, - и приобрели особые правовые притязания,

которых граждане государства разума и само это государство не имели бы и

которые должны были: бы быть обеспечены еще до полного замыкания

государства и окончательного отделения его от остального населенного

мира. Необходимо прежде всего исследовать, существуют ли подобные,

проистекающие из бывшего до сего состояния, правовые притязания и

каковы они. Мы без дальнейших рассуждений переходим к этому делу.

ГЛАВА II

ПРАВОВЫЕ ПРИТЯЗАНИЯ ГРАЖДАНИНА,

КАК СВОБОДНОГО ДО СИХ ПОР УЧАСТНИКА

В МИРОВОЙ ТОРГОВЛЕ, К ЗАМЫКАЮЩЕМУ ЕГО

ТОРГОВОМУ ГОСУДАРСТВУ

Благодаря своему труду и деньгам, которые он этим зарабатывает,

гражданин получает право притязать на все, что дается природой или

человеческим искусством в любой части большой торговой республики. Это

то состояние, в котором его застает правительство, собирающееся замкнуть

торговое государство. Мы можем, по крайней мере, предположить это

состояние определенным исходным пунктом, с которого начинаются наши

исследования, так как ведь было такое время, когда во всех современных

европейских государствах торговля была совершенно свободной, если даже

она потом и оказалась подчиненной несовершенным ограничениям.

Оставаться в этом состоянии является добытым правом гражданина.

Ведь и он со своей стороны содействовал кое в чем расцвету этой большой

торговой республики и оживлению общих торговых сношений. Это - его,

признанное за ним государством, право. Он ведь рассчитывал, как мы выше

уже отмечали, с молчаливого согласия государства на длительное

существование этого состояния. Это - право, которое не может быть у него

отнято без большого для него вреда. Строго говоря, верно, что каждый

должен удовлетворяться тем, что дает ему климат, в котором он живет, и

искусство его сограждан, среди которых он живет. Всякий и удовлетворялся

бы этим без труда и без желания иностранного, если бы столь многие, может

быть, уже с ранней юности, не привыкли к последнему. Благодаря этой

привычке превратилось оно в необходимую для его благосостояния

потребность. Правительство молча наблюдало, как они к этому привыкали.

Этим своим молчанием оно вселяло в них уверенность, что оно не будет, по

крайней мере, ничего делать, чтобы лишить их этих потребностей или

затруднить им обладание последними.

Итак - при замыкании торгового государства, принимавший участие в

большой мировой торговле гражданин имеет правовое притязание на

дальнейшее наслаждение всем тем, чем он был в состоянии пользоваться до

сего из благ большой европейской торговой республики, поскольку эти

блага могут быть произведены или изготовлены в той стране, в которой он

живет. Что касается последнего - изготовления, то нельзя представить себе

основания, почему, если предположить наличие сырого материала, во всякой

стране не может фабриковаться все возможное, и почему какой-либо народ

от природы был бы так неспособен, что не смог бы всякое механическое

искусство воспринять до полного совершенства. Что касается первого -

производства, то во всяком случае установлено, что определенные продукты

никогда не смогут возделываться в определенных климатах или, по крайней

мере, не смогут возделываться с выгодой или без значительного вреда для

естественных произведений страны. Но, если бы можно было не бояться

труда и расходов, то во всяком

320

321

умеренном климате нашлись бы и могли бы быть возделаны

произведения природы, заменяющие иностранные.

Итак - правительство, которое собиралось бы замкнуть торговое

государство, должно было бы ввести и осуществить туземное изготовление

всех превратившихся для его граждан в потребность фабрикатов, затем -

производство всех обычных до сего или необходимых для фабричной

обработки продуктов, или настоящих, или таких, которые могут их заменить,

и тех и других - в необходимом для страны количестве.

Даже и те товары, производство или изготовление которых в стране

будет найдено невозможным, и которые в будущем должны будут

совершенно выпасть из торговли, надо не сразу, а только мало-помалу

вывести их из обращения, так чтобы их выдавалось периодически все

меньшее количество и, наконец, - ничего. Граждан надо было бы об этом

заранее поставить в известность. Так отпало бы их выведенное из

молчаливого согласия государства правовое притязание на пользование и в

будущем этим товаром.

Однако, как в вопросе о перенесении иностранной индустрии в страну,

так и постепенном отучивании нации от потребностей, которые в будущем не

должны будут удовлетворяться, надо делать различие между потребностями,

которые действительно могут прибавить что-либо к благосостоянию, и теми,

которые только и исключительно рассчитаны на мнения. Легко можно себе

представить, что трудно будет вдруг отказаться от китайского чая, или не

иметь зимою шубы, а летом легкого платья. Непонятно, почему первая

должна быть как раз собольей, или второе - шелковым, если в стране нет ни

соболей, ни шелка. Еще менее понятно, какое было бы несчастье в том, что в

один прекрасный день исчезнут все кружева с платьев, которые ведь не

делают их ни теплее, ни прочнее.

В итоге - то замыкание торгового государства, о котором мы говорим,

ни в коем случае не влечет за собою отречения и скромного ограничения

узкими рамками, имев

322

шимися до сего произведениями нашей страны, наоборот, оно

способствует мощному присвоению нами нашей части от того, что имеется

хорошего и прекрасного на всей поверхности земли, поскольку мы в

состоянии себе это присвоить, - нашей нам принадлежащей части, так как и

наша нация трудом и изобретательностью уже столетиями вносила от себя в

эту общую сокровищницу человечества.

ГЛАВА III

ПРЕТЕНЗИИ ГОСУДАРСТВА, КАК САМОСТОЯТЕЛЬНОГО

ЦЕЛОГО, ПРИ ЕГО ПОЛНОМ ОТДЕЛЕНИИ

ОТ ОСТАЛЬНОГО МИРА

Известные части земной поверхности с ее обитателями по-видимому

самой природою предназначены к тому, чтобы образовать политические

единицы. Они отделены от остальной земли большими реками, морями,

непроходимыми горами. Плодородие одной части в этих границах

вознаграждает за неплодородие другой. Естественные и с величайшей

выгодой добываемые продукты одной связаны с такими же продуктами

другой и указывают на требуемый самою природою обмен. Участку жирного

пастбища соответствует участок пахотной земли, участок леса и т. д. Ни

один из этих участков не мог бы существовать сам по себе. Соединенные,

они доставляют своим обитателям высшее благосостояние. Эти указания

природы на то, что должно остаться вместе или быть разделено, имеют в

виду, когда в новой политике говорят о естественных границах государств,

соображение, которое надо считать гораздо более важным и серьезным, чем

это до сих пор считается. Не надо при этом также обращать внимание

только на границы, в военном отношении прикрытые и сильные, но в

гораздо большей степени на производственную самостоятельность и

самодовление.

323

Так как те части, на которые разделилась современная европейская

республика, определены не на основе соображения и понятий, а по слепому

случаю, то можно было бы из природы самого предмета предположить, если

бы ничего об этом не было известно из истории, что возникшие государства

не могли получить своих естественных границ, но что здесь в тех пределах,

которые предназначены природой для одного государства, две владетельные

фамилии стремятся образовать друг возле друга - каждая свое государство, а

там еще одна распространяется со своими владениями через намеченные

природою границы.

Что из этого последует, легко можно предвидеть. Правительства будут

смутно чувствовать, что им чего-то недостает, хотя может быть и не смогут

ясно усмотреть, что собственно представляет из себя это недостающее. Они

будут говорить о необходимости округления, будут уверять, что в интересах

остальных своих земель они не могут обходиться без этой плодородной

провинции, без этих рудников или соляных промыслов, причем всегда

смутно они при этом стремятся к достижению своей естественной границы.

Всеми овладеет слепая и неопределенная или даже сознательная и

определенная жажда завоеваний. И так они будут находиться непрестанно в

состоянии посредственной или непосредственной, действительно

объявленной или еще только подготовляющейся войны. Государства,

которые должны были бы, собственно, представлять одно целое и совсем или

отчасти лежат в пределах одних и тех же естественных границ, находятся

между собою в состоянии естественной войны. Государства, но не народы.

Последним, раз они будут объединены, может быть совершенно безразлично,

под каким названием и владетельной фамилией это произойдет. Им, - но не

владетельным фамилиям. У этих - во всех отношениях прямо

противоположный интерес, который, переданный народам, становится

национальной ненавистью*.

С другой стороны, есть государства, между которыми нет

естественного спора о границах, - а каждое со своей стороны имеет

претензии к одному и тому же третьему государству, - это естественные

союзники. Так необходимо вытекает состояние, при котором мир

заключается лишь для того, чтобы можно было снова начать войну.

Всегда было привилегией философов вздыхать по поводу войн. Автор

любит их не больше всякого другого. Но он видит их неизбежность при

современном положении вещей и считает нецелесообразным жаловаться на

неизбежное. Чтобы уничтожить войны, надо уничтожить причины войн.

Каждое государство должно получить то, что оно намеревается получить

войною и получение чего было бы разумным, - свои естественные границы.

Теперь ему уже нечего больше искать с других государств. И другому с него

нечего искать, ведь оно не выходит за пределы своих естественных границ и

не внедряется в границы другого.

Государство, которое собирается замкнуться, как торговое государство,

должно, прежде чем это наступит, расшириться или сократиться до своих

естественных границ. С одной стороны, оно нуждается для удовлетворения

из

· Так, например, с древнейших времен смутно чувствовалось я, как немецкий

писатель, беру пример иностранный, избегая более

близких - что островное государство (особенно, пока остальные

государства еще не имеют своих естественных границ, и пока еще между

ними идет спор о равновесии могущества) не является собственно

самостоятельным целым. Такое государство должно твердой ногою стоять

на континенте. На острова надо смотреть, как на принадлежность.

Следовательно, например, британские острова принадлежат, собственно, к

континентальной почве Франции. При этом велся только спор о том,

властелину ли континента распространить свою . власть на острове или же

более могущественный властелин островов должен простереть свою власть

и на континент. И то и другое было испробовано. Французские принцы

овладевали Англией, английские короли - Францией. Последние еще и до

сих пор поддерживают свою претензию, по крайней мере титулом. К этому

прибавилось позднее еще другое, не совсем естественное стремление к

превосходству в мировой торговле, и такая же неестественная колониальная

система обоих государств. Отсюда - войны с древнейших времен до сего

дня. Отсюда национальная ненависть обоих народов.

324

325

ложенных в прошлой главе требований своих граждан в обширной

стране, которая содержит в себе полную и замкнутую систему необходимых

продуктов, с другой стороны, при господстве всеобщего порядка и при

устойчивом внутреннем благосостоянии, граждане могут и должны быть

свободны от той массы податей, которую требуют большие постоянные

армии и постоянная готовность к войне. Наконец, как это ниже впервые ясно

выявится, теряет такое замыкающееся государство еще и всякую

возможность сильно влиять на заграницу. Чего оно не сделает до замыкания,

того оно после сего не сможет уже больше сделать. Если же оно оставит в

пределах своих естественных границ еще и чужих, то они потом

безнаказанно начнут захватывать вокруг себя и его совершенно изгонят.

Если же оно сохранило, наоборот, за собою то, что лежит за пределами его

истинных границ, то оно все равно потом не сможет защитить это от

притязаний естественного собственника и только побудит его к более

глубоким захватам.

Такое государство не только должно дать, но и должно быть в

состоянии дать своим соседям гарантию в том, что оно, начиная с этого

времени, никаким образом не будет увеличиваться. Но эту гарантию оно

может дать лишь при том условии, что оно одновременно с этим замыкается,

как торговое государство. Замыкание территории и замыкание торговых

сношений взаимно захватывают одно другое и требуют одно другого.

Государство, которое придерживается обычной торговой системы и имеет

целью добиться преимуществ в мирной торговле, сохраняет постоянный

интерес увеличиться даже и за пределы своих естественных границ, чтобы

увеличить свою торговлю, а при посредстве ее, и богатство, которое опять

же употребить для новых завоеваний, - и последними пользоваться опять, как

и первыми. За одним из таких зол всегда следует по пятам другое. Алчность

такого государства не знает пределов. Его слову соседи не могут никогда

верить, так как в его интересе это слово нарушить. Замкнутому же торговому

государству, напротив, не может быть никакой выгоды от увеличения за пределы своих естественных границ, так

как все его устройство рассчитано только на данную его величину.

ГЛАВА IV

РЕШИТЕЛЬНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ,

КОИМИ МОЖНО ДОСТИЧЬ ЗАМЫКАНИЯ ТОРГОВОГО

ГОСУДАРСТВА И ВСЕХ ТОЛЬКО ЧТО УСТАНОВЛЕННЫХ

УСЛОВИЙ ЭТОГО ЗАМЫКАНИЯ

Оставим сейчас в стороне изложенные в двух предыдущих главах

цели, пока мы сами собою не натолкнемся на те средства, какими их можно

достичь, и представим себе совершенно просто поставленную перед нами

задачу замыкания торгового государства.

Всякое непосредственное общение гражданина со всяким иностранцем

должно быть совершенно уничтожено. Таково требование. Безусловно

уничтожено только то, что сделано невозможным. Непосредственное

сношение гражданина с любым иностранцем должно быть сделано

невозможным.

Вся возможность мировой торговли покоится на обладании имеющим

хождение во всем мире меновым средством и на годности последнего для

нас.

Кто совершенно не имеет того знака стоимости, который принимается

иностранцем - золотых или серебряных денег - тому иностранец ничего не

продаст. Для кого те деньги, которые ему может дать иностранец, не имеют

никакой цены, тот не может последнему ничего продавать. Торговля при

посредстве денег между ними с этих пор стала бы невозможной. Мог бы

остаться еще только обмен товара на товар. Этот обмен уже по причине

своего неудобства не может сильно развиться. Государство

326

327

могло бы легче за ним наблюдать) и замыкающееся государство имеет, как

мы ниже увидим, самые безошибочные средства уничтожить всякую в нем

потребность и всякое к нему стремление.

Поэтому решение нашей задачи заключалось бы в следующем: все

находящиеся на руках у граждан мировые деньги, т. е. все золото и серебро,

надо было бы изъять из обращения и обменять на новые туземные деньги, т.

е. на такие, которые имели бы хождение только в стране, но в ней имели бы

исключительное хождение.

Хождение, и притом единственное и исключительное хождение, могло

бы быть присвоено и гарантировано новым туземным деньгам тем, что

правительство, которому уже благодаря налогам производятся самые

большие платежи и которое сверх этого при введении новых туземных денег

имеет возможность искусственным способом временно превратиться в

самого крупного и почти единственного продавца, принимало бы платежи

только в этих деньгах.

Ясно, что правительство должно было бы эти деньги изготовить,

выдать и придать им общее хождение объявлением о том, что они с

настоящего момента должны стать единственным средством обмена и что

только их принимает оно в своих кассах. Ясно, что оно должно было бы

обменять в новых, особо устроенных меняльных кассах, эти новые деньги на

золото и серебро, сначала по равной стоимости, по истечении же некоторого

времени с потерей на золоте или серебре. Почему надо устроить особые

меняльные кассы, а не принимать золото или серебро при прямых платежах,

тогда как в конце концов ведь одно и то же правительство сначала должно

выдать те новые деньги, которые оно же потом здесь принимает, там

принимать то золото и серебро, от которого здесь отказывается, - ясно само

по себе. Не должно вовсе зависеть от доброй воли подданных, приобрести ли

немедленно новые деньги, обменяв на них свое золото и серебро, или нет. Их

надо принудить к такому обмену.

О материале, из которого надо было бы изготовить эти новые деньги, я

скажу только следующее. Чтобы не дать повода воображению народа, этот

материал до сего совершенно не должен был ему быть знаком ни в каком

отношении. Он должен с ним ознакомиться впервые теперь, благодаря

новым деньгам. С этих пор он не должен употребляться ни на что иное,

кроме новых денег. Это денежный материал и ничто, кроме денежного

материала. Большего народ не должен знать. Ведь надо помнить, что

находящиеся в обращении золото и серебро должны быть на него обменены

и перейти в руки государства. Если, например, бумага, или кожа, или какой-

либо иной уже ранее известный и имеющий внутреннюю стоимость

материал станет деньгами, то недумающая публика скажет: как может этот

кусочек бумаги или кожи стоить моих хороших денег и как можно думать,

чтобы я отдал последнее за первое?

В этих словах, без сомнения, нет правильной мысли. Ведь кусок

серебра сам по себе имеет для меня не большую стоимость, чем та, которая

обозначена государством на этой бумаге. Но шеффель зерна, в котором я

нуждаюсь, имеет для меня стоимость, и с этих пор я его буду получать не за

кусок серебра, а за этот кусок бумаги. И наоборот. Если бы до сего были в

обращении только бумажные деньги, золото же и серебро ценились бы

только, как товар, ввиду их внутренней полезности, теперь же последнее

введено было бы в качестве денег, и бумажные деньги на него обменивались

бы, та же публика сказала бы: как может этот кусочек серебра стоить моей

хорошей бумаги? Но раз уже эта публика привыкла так высоко ценить золото

и серебро, то эту привычку надо щадить. Не надо ее насиловать никаким

известным новым денежным материалом, который ценится ею ниже.

Публика вообще ничего не знает об этом материале, следовательно, не знает,

и что он стоит. Правительство говорит ей: он стоит

328

329

столько-то, и ей ничего не остается как верить так же, как она до сих

пор верила общему мнению о стоимости золота и серебра. Да и на опыте

окажется, что известный кусок этого материала стоит шеффель зерна и т. п.,

т. е., что их можно за него получить.

Больше того, новые деньги должны действовать на воображение. Они

должны были бы, поэтому, своею красотою бросаться в глаза. То, что

блестит и сверкает, тому скорее поверят, что оно имеет большую стоимость.

Изготовление этих денег должно стоить правительству по

возможности меньше прежних мировых денег, так как оно нуждается в

последних для других целей, вне страны, о которых - ниже. Новые деньги

должны иметь возможно меньше действительной внутренней стоимости. Все

действительно полезное должно быть возможно больше использовано как

вещь и, ни в коем случае, не как простой знак.

Ввиду вышеизложенных причин, необходимо, чтобы новые деньги не

смогли подделать ни какой-либо человек, ни какое-нибудь другое

правительство. Всякая мыслимая форма в деньгах, все, что относится к

чеканке, - может быть подделано. Неподдающееся подделке должно,

следовательно, лежать в материале. Для того, чтобы он не мог быть

подделан, необходимо, чтобы его нельзя было ни разложить, пользуясь

искусством, ни определить пробировкой, ни выдать его состава. Какая-либо

из существенных составных частей соединения должна была бы быть

государственной тайной, - в монархическом государстве известной только

правящей фамилии. Отсюда ясно, почему я по этому пункту не могу яснее

высказываться, если даже допустить, что способ проведения в жизнь этого

мне известен.

Правительство должно на вечные времена обеспечить стоимость этим

выпущенным им деньгам, т. е., ту стоимость по отношению к товару,

которую они приобретают в момент их введения. С введением туземных

денег, надо, поэтому, на основе вышеизложенных положений (кн. 1, гл. 1 и 6)

закрепить за товарами их цены и их непрерывно поддерживать.

Правительство на вечные времена торжественно отказывается от

произвольного для своей выгоды увеличения массы циркулирующих

туземных денег, т. е., такого при котором оно возьмет за него эквивалент,

оплатит жалованье или покроет ими какой-либо из своих расходов.

Публичные расходы оно покрывает из тех налогов, которые извлекаются из

действительного обращения и которые возвратятся опять в него же. При

всяком изменении отношения денег к товару, при всяком понижении цен

(случай повышения их никогда не может наступить), при всяком увеличении

количества обращающихся денег, оно должно строго придерживаться тех

основных положений, которые установлены в кн. 1, гл. 6. Как это, так и все

то, что установлено в кн. 1, гл. 3,4,5,6,- станет основным законом

государства. В монархии, например, монарх, как за себя, так и за все свое

потомство, неотменяемо обязывается соблюдать этот закон. Это

обязательство, каждый, вступая на трон, возобновляет. Лучше всего было бы,

если бы, одновременно с актом о введении новых денег, правительство дало

бы нации публичное объяснение о новой системе управления, вместе с

заявлением о принятии на себя вышеупомянутого обязательства и

разъяснением действительных причин всего этого.

Из сказанного ясно, что установленная здесь система, если бы ее

пришлось действительно проводить в жизнь, должна была бы быть принята

во всех своих частях или отброшена целиком. Ни одно правительство не

могло бы остановиться, скажем, только на описанной денежной операции,

как на удобном для своего обогащения средстве, и воздержаться, наоборот,

от замыкания торгового государства, регулирования общественных торговых

сношений, установления цен, гарантирования их состояния всем подданным,

как от дела, которое слишком затруднительно. Не могло бы оно также

сохранить за собою права, - при первом случае, когда ему опять понадобятся

деньги, по

330

331

произволу изготовлять их и пускать в обращение. Следствием такого

обращения с системою явились бы - необеспеченность собственности и

невероятный беспорядок, что очень скоро ввергло бы народ в отчаяние и

привело бы его к возмущению против правительства, поступающего во всех

отношениях не по праву.

Государство, устроенное во всем по установленным принципам, не

сможет, как мы ниже увидим это еще яснее, ни в коем случае оказаться в

таком положении, чтобы у него в целях обогащения появилась потребность,

или даже только желание, произвольно увеличить количество

обращающейся денежной массы.

Самый акт обнародования (Promulgation) и введения новых денег и

извлечения в обмен на них золота и серебра необходимо нуждается в

некоторых искусственных подготовительных мерах. Некоторыми из них он

был бы, по крайней мере, значительно облегчен. О действительном плане

этого введения и о необходимых результатах отдельных шагов к этой цели я

считаю себя в праве умолчать перед публикой. Я напоминаю только о том,

что до введения этой меры не следует вовсе ни советоваться с народом, ни

оповещать его о ней. Это возбудило бы только сомнение, озабоченность и

недоверие, которые смогут быть уничтожены лучше всего очевидным

хорошим успехом. Самое введение должно быть произведено одним ударом.

Действительность его может быть, впрочем, облегчена подготовительными

мерами, которые ведь со стороны могут казаться направленными на всякую

другую цель. Здесь нет нужды ни в строгости, ни в запрете, ни в карательном

законе. Напротив, нужна лишь одна очень легкая и очень естественная

подготовительная мера, благодаря которой публика в одно мгновение

потеряет возможность употреблять все золото и серебро на что-либо иное,

кроме как на обмен их на новые туземные деньги. Новые же туземные деньги

станут для нее совершенно незаменимыми даже для жизни.

ГЛАВА V

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДШЕСТВОВАВШЕГО

РАССУЖДЕНИЯ

Утверждение, что государство, которое решится поставить себя вне

торговых сношений с заграницей, не нуждалось бы вовсе в золоте и серебре,

и что такое государство могло бы сделать общим знаком всякой стоимости

все, что бы ни захотело, кажется мне настолько ясным и каждому

очевидным, что я не осмеливаюсь подумать, что сказал этим что-либо

парадоксальное и поразительное. Но, так как я знаю, что люди обыкновенно

позже всего открывают то, что находится к ним ближе всего; так как я

дальше знаю, что некоторые головы устроены так, что их выводы, которые

должны были бы опираться только на их посылки, одной силою привычки

начинают развиваться из себя и существуют и после того, как сами посылки

уже давно уничтожены, - то мне все-таки приходится опасаться, что я

оставил еще некоторых читателей в сомнении. Считаю полезным сказать еще

несколько слов читателям. Тех же, которые в предыдущей главе не нашли

ничего поразительного, я прошу эту главу пропустить.

Надеюсь, никто из моих читателей не будет отрицать, что каждому в

деньгах важно прежде всего то, чтобы его монету всякий, с кем ему

пришлось бы столкнуться в торговле, принимал бы по той самой стоимости,

по какой он сам ее получил. При современном положении вещей нам может

случиться посредственно или непосредственно столкнуться в торговле с

любым из жителей известной нам европейской торговой республики.

Поэтому при таком положении вещей действительно необходимо нам иметь

тот знак стоимости, который всяким из них принимается. Если же мы будем

лишены первой возможности, то, без сомнения, одновременно с этим мы

будем лишены и вытекающей из нее потребности. Кто гарантирует, что мы

332

333

впредь будем иметь денежные дела только с нашим правительством и

нашими согражданами, тот, без сомнения, снимает с нас заботу иметь другие

деньги, кроме тех, которые принимают последние. Уже нет вопроса о том,

что принимает чужеземец, ведь с ним мне никогда не придется торговать.

Если мне предстоит путешествие на острова Товарищества, и я заранее знаю,

что мне там будут отпускать продовольствие только за красные перья, то я

хорошо сделаю, если стану запасаться красными перьями. Если же я не хочу

туда ехать, - на что мне красные перья? Так же, если я должен вести

торговлю там, где имеет хождение только золото и серебро, мне надо ими

запасаться; если же, наоборот, мне надо вести торговлю не там, а только в

таком месте, где они не имеют хождения, на что мне тогда серебро и золото?

Однако, правительства, несмотря на то, что некоторые из них, как могли,

замкнулись от внешней торговли, - они жалели только, что не могли

замкнуться лучше, - даже по отношению к своим собственным подданным

продолжали рассматривать себя, как свободных сочленов большого

торгового государства, настолько, что они даже то самое, что они опять

получат от них еще в текущем году в виде податей, выплачивали мировыми

деньгами. Ведь пробовали же когда-то короли делать золото, не соображая

того, что, не делая действительного золота, они могли бы выдавать вместо

него все, что им попалось бы под руку.

Такого рода странность имеет своим основанием прежде всего

привычку к тому положению вещей, которое должно быть уничтожено.

Другая причина опасения могла бы возникнуть из смешения

установленного нами знака стоимости с другими сходными, но ни в коем

случае не одинаковыми, из смешения нашего знака с бумажными или

кожаными, с банкнотами, ассигнациями и т. п. попытками, которые время от

времени проделываются почти всеми государствами. Ведь известно же,

казалось бы, можно сказать не без основания, из повседневного опыта, как, за

исключением

334

особых при замыкающемся государстве не имеющих места условиях, этого

рода деньги теряют в цене по сравнению с золотом и серебром и все ниже и

ниже падают; как в некоторых случаях под конец они теряли всякую

стоимость и владельцы их лишались своей собственности. Я отвечаю. Все

эти существовавшие до сего представители денег совершенно отличны от

тех, которые предлагаются мною. То, что относится к первым, ни в каком

отношении не подходит к последним. Те денежные знаки обращаются рядом

одновременно со звонкою монетою. Первые, исключая тот редкий случай,

когда нация имеет большой перевес в мировой торговле и ей должна почти

вся заграница, имеют ведь хождение только в известном районе, чаще всего

внутри самой страны. Последние имеют хождение там же и одновременно во

всем мире. Понятно, что то, что можно использовать на двоякую цель и для

удовлетворения всякой возможной потребности, предпочтут тому, чем

можно воспользоваться только одним способом. Не так в нашей системе.

Туземные деньги одни в обращении и рядом с ними нет ничего иного.

Они не могут понизиться по сравнению с тем, чего вовсе нет и с чем они не

смогут ни сравниваться, ни столкнуться. Затем, из первой системы вытекает

то, что виды денег всегда приводятся к звонкой монете и должны будут

когда-нибудь и каким-нибудь способом реализоваться в ней (таков способ

выражения этого). Посредине между ними и товаром лежит всегда звонкая

монета. Отсюда, они в действительности не деньги, непосредственный знак

товара (Zeichen der Waare), a только знак денег, деньги не в первой, а только

во второй потенции. Они, в свою очередь, могут быть представлены чем-

либо иным, что будет деньгами в третьей потенции, и так до бесконечности.

Таким образом, во всех этих системах сохраняется неправильное

предположение о том, что только золото и серебро являются якобы

действительными, истинными деньгами. От общей веры в возможность и

легкость указанной выше реализации в звонкой монете

335

этих денежных знаков и зависит как раз и доверие (Kredit) к первой

системе. В нашей системе не так. Здесь туземные деньги не сводятся ни на

какие другие и не должны - исключая одного единственного редко

встречающегося и ниже затронутого случая - обмениваться ни на какие

другие. Они относятся непосредственно к товару и в нем реализуются. Они,

поэтому, - истинные, непосредственные, единственные деньги. Вся

фальшивая система заключена уже в выражении: «нечто реализовать в

деньгах». В деньгах ничего нельзя реализовать, потому что деньги сами не

являются ничем реальным. Товар - истинная реальность, в нем и реализуются

деньги.

Только один единственный, кажущийся важным, упрек может быть

сделан нашему предложению, а именно. Денежная собственность, источник

и последний результат всякой другой собственности, до сих пор была

независима правительств, которые в этом отношении, наравне с последними

из их подданных, находились в подчинении общей необходимости и под

покровительством соглашения почти всего человеческого рода. Никакое

правительство не имело власти сделать так, чтобы тот талер, которым кто-

либо владеет, стоил бы меньше того, что он как раз стоит. При нашей же

системе, где правительство могло бы сделать столько, сколько оно только

захочет, денег и с правителей снята была бы узда необходимости, даже и

денежная собственность граждан будет, мол, зависеть от неограниченного

произвола их правителей. Последние смогут теперь похитить у владельца

денег его собственность даже из замкнутого сундука тем, что безграничным

умножением обращающейся денежной массы безгранично уменьшат

стоимость денег по отношению к товару. Нет ни человеколюбия, ни

справедливости в том начинании, которое обращает внимание правительства

на эту их возможность.

Можно только пожелать, как полезнейшего, чтобы все презирали эти

идеи, как невыполнимые и пустые мечтания, чтобы их высмеивали и чтобы

никогда никто не убе

336

дился, что кое-что, во всяком случае, в них есть дельного. Я правда,

прибавил, что они в собственном интересе не должны были бы произвольно

умножать количество денег, что они должны бы дать торжественное

обязательство не предпринимать этого. Но кто был бы в состоянии

принудить того, у кого вся власть в руках, взять на себя даже только это

обязательство или сдержать его, если бы даже он на себя его взял; кто мог бы

следить за ним, соблюдает ли он его, когда он в тиши, без того чтобы кто-

либо заметил, мог бы умножить циркулирующую массу; кто бы его

изобличил и привлек к ответственности, если бы он делал это чрезмерно, и

избыток, под конец, стал бы заметен всем?

Я отвечаю на все это. Вернейшей гарантией против беззаконий и

всякого рода преступлений является то, что не появляется потребность в

преступлении, что последнее не приносит преступнику никакой выгоды, что

оно причиняет ему даже верный вред и убыток. Нужно ли бояться

произвольного умножения циркулирующей денежной массы таким

правительством, которое приняло выставленную систему, зависит от ответа

на вопрос, - может ли иметь место какой-либо такой случай в

государственном устройстве, которое необходимо наступит после введения

туземных денег и полного замыкания торгового государства, при котором

правительство нуждалось бы в таком умножении, при котором оно извлекало

бы из него выгоды, при котором оно могло бы ожидать от него что-либо

иное, кроме вреда и убытка? На этот вопрос ответ получится сам собою в

ходе нашего исследования.

ГЛАВА VI

ДАЛЬНЕЙШИЕ МЕРОПРИЯТИЯ ДЛЯ ЗАМЫКАНИЯ ТОРГОВОГО

ГОСУДАРСТВА

При помощи описанных мероприятий правительство становится

обладателем всех мировых денег, которые до

337

сего обращались в стране. В своей стране оно в дальнейшем в них

больше не нуждается. Оно никому из живущих в этой стране ничего не дает.

Оно поэтому может их использовать еще только против заграницы.

Обеспеченное и не нуждающееся ни в ком внутри - оно по отношению к

стране становится значительной и подавляющей денежной силой. Оно

должно поскорее воспользоваться этим могуществом, пока оно еще

могущественно, чтобы достичь указанных выше (гл. 2 и 3) целей, и прочно

закрепить за народом его долю всего того хорошего и прекрасного, что

имеется на всей поверхности большой торговой республики.

Из изложенного видно, что я исхожу из предположения, что страна

еще не совсем обеднела и лишилась мировых денег. Чем больше их еще

находится в обращении, тем лучше. Совсем обедневшее государство

должно, чтобы иметь хоть какие-нибудь меновые средства, ввести туземные

деньги, например, бумажные. При этом оно, может быть, совершенно

ошибочно и к собственному своему вреду опять будет ссылаться на мировые

деньги, как на то, что оно будто в будущем имеет в виду вновь приобрести и

тогда обменять на них свои бумажные деньги. Благодаря этому оно

замкнется само собой, так как между ним и заграницей едва ли еще

возможна обширная торговля. Но его замыкание не представляет собою

присвоения преимуществ других стран, а вынужденное нуждою примирение

со своей бедностью. Его направляет и толкает вечная нужда. В нем все

делается само собою так, как можно. В наших правилах оно не нуждается и

не к нему обращены наши слова.

Я приведу по порядку все те меры, которые должно принять

государство, имеющее еще звонкую монету и вводящее туземные деньги не

из-за нужды, а благодаря своей мудрости.

338

Одним и тем же ударом, коим оно вводит туземные деньги, оно

овладевает и всей активной и пассивной торговлей с заграницей. Это

происходит так. Непосредственно перед объявлением о введении новых

туземных денег правительство скупает весь находящийся в стране

иностранный товар при посредстве особо на то уполномоченных

должностных лиц. Приказ об этом последние получают в запечатанном виде,

который должен быть вскрыт по всей стране в один и тот же определенный

день. Цель этой скупки состоит как в том, чтобы в точности узнать весь

наличный его запас и потребность в этом товаре, так и в том, чтобы получить

возможность издания законов о ценах на них. Понятно, что этот товар

остается лежать там, где он лежит, и будет продаваться теми же самыми

лицами, которые и без этой скупки все равно бы его продавали, но теперь

уже не в интересах их прежних владельцев, а в интересах правительства, т. е.

по тем ценам, которые установит на них последнее, руководясь своими

дальнейшими целями. Например, цены на товары, которые со временем

должны совсем выйти из обращения, можно повысить и от времени до

времени еще повышать, а другие понизить. Правительство рассчитывается с

купцом туземными деньгами, вознаграждая его за причиненный ему

благодаря установлению цены убыток или получая с него полученную

благодаря этому прибыль, непосредственно после объявления.

Правильность заявок о заграничных товарных запасах, которая имеет

для правительства очень большое значение, будет вынуждена, в крайнем

случае, обыском последним из обысков - они после этого уже больше не

будут нужны - и наложением тяжелых наказаний за неправильные

показания.

Одновременно с этим актом о деньгах появляется повсюду за границей

манифест правительства, приглашающий всех иностранцев заявить в

течение определенного

339

времени последнему обо всех денежных делах, имеющихся у них с

кем-либо из жителей замыкающегося государства, и закончить их с ним, под

угрозой потери ими их прав на предъявление претензий. Так же

приглашаются и туземцы передать правительству все свои претензии к

иностранцам и закончить их при его посредстве. Дальше) иностранцы

предупреждаются не вступать, со дня появления этого манифеста, ни в какие

торговые дела ни с одним из жителей замыкающегося государства без ясно

выраженного разрешения и посредничества правительства. Все возникающие

вопреки этому деловые требования правительство будет отклонять.

Правительство по отношению к иностранцу принимает на себя все прошлые

обязательства частного лица, с которым первый заключил контракты,

требует и исполняет все то, что от него или им должно быть потребовано. В

том случае, когда частное лицо должно было бы стать несостоятельным,

правительство, строго говоря, не обязано выполнить его обязательств. Ведь

иностранец первоначально имел отношения с частным лицом, верил

последнему, а не правительству, от него не получил бы платежей и не имеет,

потому, права извлекать выгоды от совершенно случайного посредничества

правительства. Надо предоставить правительству поступать так, как оно

найдет соответствующим чести народа, особенно потому, что

удовлетворение иностранца, и без возмещения со стороны последнего,

приносит ему незначительную потерю, и те редкие случаи, когда это сможет

иметь место, по сравнению с остальными его делами имеют совершенно

ничтожное значение.

Правительство при сведении этих счетов с иностранцем платит или

получает мировые деньги, а платит гражданам или получает с них туземные

деньги.

Другое важное начинание. Устанавливается размер торговли, которая

еще пока должна вестись с иностранцем, т. е., определяется, какие виды

товаров должны еще привозиться из-за границы или вывозиться туда, их

количество на каждый год и на каждый округ и для каждого

340

торгового дома и сколько времени вообще они еще будут ввозиться и

вывозиться. С этих пор эту торговлю ведет уже не частное лицо, а

государство. Если даже купец, имеющий за границей корреспондентов и

знающий лучше всего источники своего товара, сможет и впредь, как и до

упомянутого расчета, выписывать товары, которые будут разрешены, то его

заказы должны сопровождаться согласием, скажем, особой, для этой цели

учрежденной, торговой коллегией, иностранец же должен знать, из

вышеупомянутого манифеста, что он только при наличии такого согласия и

благодаря ему получает правовое требование на уплату. Иностранец

оплачивается правительством мировыми деньгами, как только товар сдан.

Туземец платит за него правительству туземными деньгами тоже

после того, как он сдан, так как правительство не открывает никакого

кредита, и потому с замыканием государства должны прекратиться все те

торговые проделки, которые и без того противоречат благоустроенному

государственному хозяйству.

Много ли или мало платит иностранцу за товар правительство, туземец

платит не из расчета этих цен, но тех, по которым он должен продавать по

законам страны, принимая во внимание справедливые условия его

существования в продолжении того времени, пока он этот товар продает. О

его обогащении правительство при этом не должно вовсе думать, но должно

все время иметь в виду свои более высокие задачи - товары, которые со

временем должны совсем выйти из обращения, периодически повышать в

цене, те же товары, относительно которых подданный мог бы впасть в

искушение, доставать непосредственно из-за соседней границы

контрабандой, заставлять продавать даже дешевле той цены, по которой их

мог бы кто-либо достать за границей. Оно при этом ничего не теряет, кроме

частицы своих так легко изготовляемых денег, и не могло бы ничего

выгадать, кроме такой же частички денег.

341

Так же обстоит дело и с тем туземным товаром, который должен быть

вывезен за границу. Иностранный купец, который знает источник товара в

этой стране, может, как и до сего, выписывать от своего корреспондента

непосредственно. Он должен только знать) что он этот заказ прежде всего

должен направить в вышеупомянутую торговую коллегию с обязательством

оплатить его мировыми деньгами. Впервые от этой коллегии снабженный ее

разрешением, поступает он в туземный торговый дом. Последний получает

плату в туземных деньгах после предоставления товара в морской порт или

пограничный торговый город.

Как бы дорого или дешево ни был оплачен правительству этот товар

иностранцем, - туземец получает от правительства плату за него в размере,

установленном законом для страны. Чтобы иметь возможность наблюдать за

этими законами о вывозе, необходим был бы, конечно, строгий надзор в

морских портах и пограничных торговых городах за тем, чтобы из страны

ничего не выпускалось такого, на вывоз чего не сможет быть предъявлено

разрешение торговой коллегии. Мероприятие, которому нация тем скорее

подчинится, что оно применяется здесь в последний раз, и что положение,

которое его вынуждает, является ведь только преходящим.

изготовляться в стране, так как она ведь должна от них совершенно

отвыкнуть. К этому отвыканию она должна также понуждаться все более

растущими на них ценами. Ввоз и употребление таких товаров, которые

вызываются модою, могут быть сразу запрещены. Также уменьшается

потребность и в тех товарах из-за границы, которые сами по себе или их

заместители должны быть произведены в стране, так как ведь туземные

производство и фабрикация, планомерно по расчету руководимые и не

предоставленные больше слепому случаю, непрерывно растут и потому

иностранное заменяется туземным.

Так же должен уменьшиться и вывоз. Прежде всего продуктов, если до

сего какие вывозились, так как непрерывно увеличивается число тех

фабрикантов, которые их перерабатывают или расходуют внутри страны, и

само производство направляется на новые продукты, которые должны

заменить подлежащие запрещению иностранные. Так же должен

уменьшиться и вывоз фабрикатов, так как правительство планомерно

уменьшает число тех фабрик, которые были рассчитаны на сбыт за границу,

и назначает те руки, которые до сего работали на чужого, надлежащим

образом работать на туземца. Оно ведь не имеет В виду получить перевеса в

торговле, что является очень опасной тенденцией, а стремится лишь к тому,

чтобы сделать нацию совершенно независимой и самостоятельной.

Цель, для которой правительство овладело торговлей с заграницей,

состояла в том, чтобы периодически сокращать эту торговлю и после

определенного срока заставить ее совершенно прекратиться. Оно должно,

поэтому, принимать такие меры, чтобы верно и скоро достичь этой цели. Оно

должно идти к цели планомерно и не пропускать ни одного момента без

выгоды для своей цели.

С каждым годом ввоз из-за границы должен уменьшаться. Публика из

года в год все меньше нуждается в тех товарах, которые ни сами, ни в виде

суррогата не смогут

342

Правительство имеет в собранных мировых деньгах Самое

действительное средство для того, чтобы доставить нищий эту независимость

от заграницы не в условиях, когда всего не хватает, а при наивозможно

большем благосостоянии, - тем, что оно сможет за эти деньги из сил и

вспомогательных средств заграницы занимать и покупать столько, сколько

ему может только оказаться нужным. Пусть оно за всякую цену привлекает к

себе из-за границы великие умы в практических науках, изобретательных

343

химиков, физиков, механиков, художников и фабрикантов. Пусть оно

платит, как ни одно правительство платить не может, то будут наперебой

стремиться ему служить. Пусть оно заключит с ними договор на годы, в

течение которых они приносят в страну свои науку и искусство и обучают им

туземцев и при отъезде получают мировые деньги в обмен на туземные, в

которых они до сего получали свое вознаграждение. Пусть они

возвращаются на родину обогащенные тем, что имеет хождение в их стране.

Если же они захотят остаться и натурализоваться то тем лучше. Надо только

оставить за ними свободу выбора и обязаться перед ними в этом

торжественно с самого начала. Надо покупать за границей машины и

воспроизводить их в стране. Обещание денег побеждает всякое запрещение.

После того, как будет определено, какие отрасли искусства могут быть

перенесены в страну, правительство пусть особо поощряет и производство

тех сырых материалов, которые нужны для этих отраслей искусств, для

возделывания суррогатов, если настоящие продукты в этом климате не могут

возделываться, и для облагораживания тех, которые до сего были обычны.

Почти каждый климат имеет свои суррогаты иностранных продуктов,

но стоит только труда приняться за их обработку*.

· Например, в наше время очень привыкли к употреблению бумажных

тканей. Они имеют свои удобства и было бы жестоко их совершенно вывести из

употребления. Но настоящий хлопок не растет в северных странах. Нельзя рассчитывать

на то, что жители тех стран, в которых он произрастает, будут всегда его нам доставлять в

необработанном виде. Поэтому я во всяком случае потребовал бы, чтобы замыкающееся

северное государство запретило ввоз индийского, левантинского и мальтийского хлопка

так, чтобы мы, однако, не были лишены бумажных материй. Разве в нашем климате не

приносят многие виды трав, кустов и деревьев такой же тонкий хлопок, который

культурой может быть еще больше облагорожен? Я припоминаю, что мне пришлось

слышать, как несколько лет тому назад в Оберлаузице был изготовлен кусок материи

исключительно

Правительство, о котором мы говорим, может их оплатить потому, что

ему не приходится бояться никаких расходов. Пусть оно привлекает к себе

каждый продукт, выгодное возделывание коего вероятно, и каждый более

благородный вид животных, на возможность воспитания коего в стране

можно надеяться. Пусть оно не оставляет неиспробованной в крупном

масштабе ни одной попытки как с ними, так и с облагораживанием старых

туземных продуктов.

При этом имеется определенная цель, достижение которой

правительство должно поставить себе задачей еще

из туземных продуктов, который был похож, или превосходил лучшую

иностранную хлопчатобумажную материю. - «Но разыскание этого

рассеянного хлопка, приготовление его и т. д. стоит гораздо дороже

иностранного, даже и с привозом к нам». Я в этом не сомневаюсь, при том

положении вещей, какое - в настоящее время. Но если бы вы, например,

правильно посеяли известный вам богатый хлопком туземный вид травы,

облагородили его всеми находящимися в руках человека способами,

изобрели целесообразные инструменты для сбора и приготовления этого

вида хлопка, то вы, может быть, по истечении нескольких лет получили бы

такой же дешевый, как иностранный, хлопок, а, может быть, еще сверх этого

в семенах этого вида травы новый, здоровый и вкусный продукт питания.

Чего только не может человек сделать культурой из самого невзрачного

растения? Разве наши обыкновенные хлебные растения, бывшие прежде

травою, благодаря возделыванию их уже многие тысячелетия в

разнообразнейших климатах, не облагородились и не изменились настолько,

что не могут уже больше найти в диком виде настоящее и первоначальное

растение! Хорошо. Но наше поколение в такой мере находится под

давлением действительных и выдуманных по^требностей, что мы не можем

затратить ни времени, ни труда на многолетние операции и опыты, которые

в конце концов все же могут и не удасться. Мы должны остаться при - во

всех отношениях знакомом, верном, немедленно вознаграждающем труде.

Из-под этого давления спасается государство как раз указанными

мероприятиями. Оно достаточно богато, чтобы за свой собственный счет все

возможное испробовать и спокойно ожидать результата. В стране это ему не

стоит ничего, кроме частицы тех денег, которые оно без труда изготовляет, а

за границей толику денег другого рода, которые со временем совершенно

потеряют свою стоимость.

344

345

345

до полного замыкания государства. Все то, что ко времени замыкания

его производится где-либо на поверхности большой торговой республики, с

этого времени должно производиться в самой стране, поскольку это только

возможно в этом климате. Эту цель пусть оно имеет с самого начала в виду.

К этой цели пусть оно стремится планомерно, сообразно с нею пусть оно

направляет существующую еще торговлю с заграницей. Если эта цель

достигнута - государство замыкается, и дальнейшее усовершенствование

всех человеческих начинаний происходит внутри него, обособленно от всего

остального мира. После такого хорошего начала оно продвигается быстрым

ходом вперед.

Одновременно с тем, когда эти мероприятия будут выполнены,

государство пусть продвигается к своим естественным границам.

Я воздерживаюсь от известных относящихся сюда исследований,

которые легко могут стать ненавистными и философами всегда

производились односторонне, и отмечу только следующее.

То правительство, о котором мы говорим, благодаря своему денежному

богатству, имеет возможность так вооружиться и столько себе купить и

нанять для этого из заграницы вспомогательных средств и сил, что ему не

могло бы быть оказано никакого сопротивления. Оно могло бы достичь

своих намерений без пролития крови и почти не пуская в ход оружия, и его

операции носили бы скорее вид оккупации, чем войны.

Непосредственно после оккупации в присоединившихся провинциях

должна быть проведена та же денежная операция, что и в метрополии, а за

нею - следовать те же господствующие там улучшения в земледелии и на

фабриках. Благодаря первому новые граждане крепко привязываются к

метрополии, так как у них будет вырвана возможность сноситься с

остальными странами. Улучшения,

346

в которых они ясно увидят намерение увеличить их благосостояние и

которые это и повлекут за собою, - заставят их относиться дружелюбно к

новому правительству.

Было бы целесообразным - часть обитателей новых провинций

привлечь миролюбивыми средствами в метрополию и послать вместо них

других в новые провинции и таким образом перемешать старых и новых

граждан. Для земледелия и индустрии это слияние имело бы также хорошие

последствия, так как ведь было предположено, что эти провинции составляли

одно целое с метрополией, ввиду их естественных отличий от нее, и вместе с

нею составляют законченную систему производства. Пусть эти новые

подданные принесут с собою в метрополию то, что имеется отличного в их

методе земледелия и искусства, между тем как прежние жители ее то, что

они лучше умеют, пусть перенесут в новые провинции!

Как только закончится оккупация, пусть появится манифест

правительства по всем государствам, в котором оно объяснит причины этой

оккупации выставленными здесь основными положениями и ссылкой на них

же, как на положения, которые к нему больше неприменимы; поручится,

торжественно обяжется и уверит, что оно с этого времени не будет больше

принимать участия ни в каких политических событиях заграницы, не будет

вступать ни в какие союзы, не будет принимать на себя никакого

посредничества и ни в каком случае и ни под каким предлогом не будет

переступать своих теперешних границ.

ГЛАВА VII ПОСЛЕДСТВИЯ ЭТИХ МЕРОПРИЯТИЙ

После того, как внутри страны земледелие и фабрики доведены до

предположенной степени совершенства, рассчитано отношение их друг к

другу, торговли к обоим первым и официальных должностных лиц ко всем

трем,

347

после того, как по отношению к загранице государство расширилось

до своих естественных границ и ему ничего не остается ни требовать от

кого-либо из соседей, ни уступать им чего, - наступает полное замыкание

торгового государства и все то устройство его, которое описано в первой

нашей книге. Народ находится, благодаря улучшениям, сделанным до

замыкания, в условиях значительного благосостояния, и в нем все

пользуются соответствующей им долей его; то, в чем кто-либо из граждан

нуждается и что он должен иметь, несомненно имеет кто-либо из тех его

сограждан, который при расчете имелся в виду для удовлетворения его

потребности; первый сможет это получить, как только захочет. То, что у

кого-либо имеется в излишке, необходимо непременно кому-либо другому,

потребность коего учтена в излишке первого; первый может последнему это

доставить, как только захочет. Каждая частица денег, которую кто-либо

берет, сохраняет и для него и для его внуков и правнуков на вечные времена

совершенно твердо равную этому определенному товару стоимость,

например, этой мере зерна, и он может его обменять на последнюю в любое

время. По сравнению с товаром, стоимость денег может подниматься, но

никогда не может упасть. - При непрерывности своей работы, каждый

уверен в непрерывности своего привычного состояния. Никто не может

обеднеть и впасть в нужду; ни он, ни его дети, ни внуки, если только они

работают столько, сколько требуется от них по общим обычаям страны.

Никто не может быть обманут, никому нет надобности обманывать другого;

если же он даже и захотел бы этого просто из одной любви к обману, то он не

нашел бы никого, против кого он смог бы это сделать. - Я здесь совершенно

воздерживаюсь от того, чтобы бросить взгляд на те последствия, которые

имело бы это государственное устройство для законности и морали того

счастливого народа, который в этом государстве живет. Хотелось бы, однако,

себе позволить пригласить читателя заняться таким рассмотрением.

348

Я сказал, что с этих пор наступает полное замыкание торгового

государства. Все, чем в стране пользуются или что продают - произведено

или сработано в стране. И наоборот. Все, что в стране будет произведено

или сработано, в ней же будет и использовано или продано. Ни частное

лицо, ни правительство, как это было с момента введения туземных денег до

полного замыкания, не имеют ни малейших сношений с заграницей. Только

для одного случая можно было бы мыслить сохранение кое-какой торговли с

заграницей. Возделывание какого-нибудь продукта - допустим вина - в

одном климате, например, в лежащих слишком далеко на север странах, хотя

и не совершенно невозможно, но очень невыгодно, напротив, в другой, хотя

бы в южной Франции, весьма выгодно. Взамен этого в северном климате

очень выгодно возделывание ржи. Между такими, самою природою

предназначенными для постоянной меновой торговли, государствами мог бы

быть установлен торговый договор, по которому одно государство на вечные

времена взялось бы возделывать для 'другого это определенное количество

вина, а другое это определенное количество ржи. При этом ни с одной

стороны не должна иметься в виду выгода, а лишь абсолютное равенство в

стоимостях. Для такой торговли поэтому не было бы нужды в деньгах, а

лишь взаимный расчет, так как его должны вести сами правительства, а ни в

коем случае не частные лица. Твердые цены гражданам гарантирует

правительство. Постоянство обмена гарантирует сама природа, так как, ведь,

согласно предположения, этот обмен выгоден для обоих государств, и 'оба

они друг в друге нуждаются.