Генри Джордж

ПРОГРЕСС И БЕДНОСТЬ

КНИГА IV - Влияние материального прогресса на распределение богатства

ГЛАВА II

Влияние роста народонаселения на распределение богатства

Способ, каким возрастание народонаселения вызывает повышение ренты, как это излагают и объясняют в общераспространенных трактатах, сводится к тому, что возрастающий спрос на средства к жизни вынуждает обращаться к обработке худших земель или к производству на менее производительных пунктах. Так, если при данном народонаселении предельная норма обработки захватывает земли, производительность которых оценивается цифрой 30, то все земли, производительность которых превышает эту цифру, будут давать ренту. Если народонаселение удваивается, то является надобность в известном увеличении продовольственных средств, и это увеличение не может быть достигнуто без расширения культуры, которое и ведет к тому, что начинают давать ренту земли, которые ранее ее не давали. Если это расширение коснется земель, производительность которых оценивается цифрой 20, то все земли, производительность которых находится в пределах от 20 до 30, будут приносит ренту и иметь известную ценность, а все земли, производительность которых выше 30, будут приносить ренту в увеличенном размере, и ценность их повысится.

Вот здесь-то доктрина Мальтуса и получает от обычных объяснений теории ренты ту поддержку, о которой я говорил, когда перечислял причины, совместное действие которых придало этой доктрине в глазах большинства характер неоспоримой истины. Согласно теории Мальтуса стеснение народонаселения в средствах к жизни прогрессивно увеличивается вместе с ростом народонаселения, и хотя с каждым новым ртом являются на свете Божий и две руки, тем не менее, говоря словами Джона Стюарта Милля, становится все труднее и труднее для новых рук прокармливать новые рты. Согласно Рикардовской теории ренты, рента возникает из разницы в производительности земель, находящихся в пользовании, и, по объяснению Рикардо и следовавших за ним экономистов, рост ренты, всегда являющийся по указаниям опыта спутником роста народонаселения, вызывается невозможностью добывать более пищи, иначе как при больших издержках производства, причем и предел культуры оттесняется к более низким пунктам производительности, при соответственном увеличении ренты. Таким образом, между обеими теориями, как я объяснил и ранее, устанавливается полная гармония, полное соответствие,- закон ренты становится лишь частным приложением более общего закона, предложенного Мальтусом, а рост ренты, сопутствующий росту народонаселения, доказательством непреодолимого влияния этого закона. Я говорю [-161-] об этом лишь попутно, ибо нам предстоит теперь рассмотреть заблуждение, благодаря которому доктрина ренты сделалась опорой для теории, которая в действительности отнюдь не может рассчитывать на ее поддержку. Теория Мальтуса уже была опровергнута нами и окончательное доказательство ее ошибочности, которое устранит последнюю тень сомнения, будет представлено ниже, когда мы увидим, что явления, приписываемые стеснению народонаселения в средствах к жизни обнаруживались бы, при существующих условиях, и в том случае, если бы народонаселение не изменялось в своей численности.

Заблуждение, к которому я теперь и перехожу, и которое необходимо разъяснить для надлежащего понимания того действия, какое оказывает рост народонаселения на распределения богатства, заключается в предположении, явно или неявно входящем во всякое рассуждение касающееся ренты и ее отношения к народонаселению, будто всякий переход к более низким пунктам производительности приводит к сокращению общей суммы продукта по отношению к затраченному труду; что не всегда так бывает, это открыто признается в отношении к разного рода земледельческим усовершенствованиям, которые рассматриваются говоря словами Милля "как частичное освобождение от оков, которые налагает рост народонаселения". Однако этого сокращения продукта не наблюдается даже и тогда, когда нет никакого прогресса в технике, и когда обращение к более низким пунктам производительности является несомненно результатом увеличившегося спроса со стороны увеличившегося народонаселения. Ибо увеличившееся народонаселение уже само по себе, помимо всякого прогресса в технике, ведет к увеличению производительной силы труда. Труд ста человек, при равенстве прочих условий, производит гораздо больше, чем сто раз взятый труд одного человека, а труд тысячи человек гораздо больше, чем десять раз взятый труд ста человек; и таким образом, каждой пара рук, которая прибавляется с ростом народонаселения, соответствует более чем пропорциональная прибавка к производительной силе труда. Так что, с ростом народонаселения, возможно обращение к производительным силам природы худшего качества не только без всякого уменьшения в среднем количестве производимого богатства, в отношении к затраченному труду, во и без всякого уменьшения количества продукта даже в пунктах наименьшей производительности. Удваивается народонаселение, и земля, производительность которой оценивается лишь цифрой 20, может давать на то же количество труда столько же, сколько ранее давала земля, производительность которой оценивалась цифрой 30. Ибо не следует забывать (а это часто забывают), что производительность земли, как и производительность труда, измеряется производством не одного какого-либо предмета, а всех предметов, в которых мы имеем потребность. Поселенец с семейством может собирать с земли, отстоящей на сто миль от ближайшего жилья, столько же хлеба, сколько он собирал бы, [-162-] если бы его земля находилась в центре населенного округа. Но в населенном округе, затрачивая столько же труда, он мог бы жить также хорошо, пользуясь землей худшего качества, или на земле равного качества мог бы жить также хорошо, уплачивая высокую ренту, ибо среди многочисленного народонаселения труд его сделался бы более производительным, если не в производстве хлеба, то в производстве богатства, вообще в деле приобретения тех товаров и тех услуг, которые в сущности составляют цель его труда.

Но даже и там, где имеется на лицо уменьшение производительности труда в пунктах наименьшей производительности и где, значит, увеличивавшийся спрос на богатство оттеснил производство к пунктам естественной производительности настолько низкой, что и увеличивавшаяся вследствие роста народонаселения сила труда оказывается недостаточным противовесом, даже и там не было бы основания заключить, чтобы вся совокупность производимого богатства, в ее отношении к затраченному труду, уменьшилась.

Возьмём какую-нибудь землю, которая идет ухудшаясь в качестве. Лучшие участки ее, естественно, будут заселены сначала, а когда увеличится народонаселение, то будут заняты следующие по качеству участки и так далее. Но так как рост народонаселения, давая возможность делать большие сбережения, увеличивает производительность труда, то причина, заставляющая обращаться последовательно к земле все худшего и худшего качества, в то же самое время будет увеличивать и то количество богатства, которое эта земля может принести при затрате данного количества труда. Но причина эта будет также делать и нечто большее,- она будет увеличивать производительность труда на всех землях высшего качества, уже находящихся в обработке. Если отношения количества и качества при этом процессе будут таковы, что растущее народонаселение будет более увеличивать производительность труда, чем понуждать обращаться к менее пригодным для обработки землям, то, не смотря на то, что граница культуры захватить земли худшего качества, а рента повысится, в результате все же окажется повышение минимального вознаграждения, достающегося труду. Другими словами, в то время как заработная плата относительно понизится, количественно она возрастет. В среднем производство богатства увеличится. Если эти отношения будут таковы, что увеличивающаяся производительность труда как раз будет компенсировать меньшую производительность тех земель, к которым пришлось бы обратиться, то рост народонаселения приведет к повышению ренты, включая в границу культуры худшие земли и не уменьшая заработной платы в смысле известного количества, и приведет в среднем к увеличению производства. Предположим теперь, что народонаселение еще более будет увеличиваться, но что между самой худшей землей, находящейся в обработке, и землей, следующей за ней по своим качествам, к которой придется обратиться, разница будет настолько значительна, [-163-] что она не будет компенсироваться соответственным увеличением производительной силы труда, зависящим от роста народонаселения;- в этом случае минимум того, что достается труду, будет понижаться, и с ростом ренты заработная плата будет падать не только относительно, но и количественно. Но если только в этом случае разница в качестве земли не будет более резкой, чем мы вообще вправе предположить, или чем какая, по моему мнению, когда либо существовала, производство, в среднем, все же будет возрастать, ибо увеличение производительности, наступающее вследствие роста народонаселения, который понуждает обращаться к земле худшего качества, будет с избытком покрывать недочеты в производстве на земле худшего качества, только что пущенной в обработку. Общая совокупность производимого богатства, в отношении к общей совокупности затраченного труда, будет больше, хотя распределение этого богатства будет более неравномерным.

Таким образом, мы видим, рост народонаселения, вызывая переход к обработке земель худшего качества, ведет к повышению ренты и к сокращению заработной платы, как доли, но может привести, или не привести, к сокращению заработной платы, как количества; в редких случаях рост населения может привести к уменьшению общей совокупности производимого богатства в отношении к общей совокупности затрачиваемого труда, хотя на деле этого, вероятно, никогда не бывает; обыкновенно же, наоборот, возрастание населения ведет к относительному увеличению богатства, и часто весьма значительному.

Но, хотя рост народонаселения таким образом и увеличивает ренту, отодвигая предел культуры к землям худшего качества, было бы однако ошибкой видеть в этом единственный способ, каким рента повышается с ростом народонаселения. Увеличивающееся народонаселение повышает ренту, и не понижая пределов культуры; вопреки мнению таких писателей, как Мэк-Келлок, утверждающий, будто рента не возникнет там, где имеется неограниченное количество одинаково хорошей земли, рост населения повышает ренту без всякого отношения к природным качествам земли, ибо возросшие силы кооперации и обмена, являющейся с ростом народонаселения, эквивалентны улучшению качества земли и даже, я полагаю, можно сказать без всякой метафоры, непосредственно ведут к улучшению ее качества.

Я хочу сказать не просто то, что, подобно улучшению в способах и орудиях производства, увеличение производительности труда, являющееся следствием роста населения, приводит к возрастанию продуктов труда, совершенно равносильному улучшению природных качеств земли; но хочу сказать, что это повышение производительности сообщает высшую силу труду, локализированному в известной местности, силу, которая делается достоянием не труда вообще, но лишь того труда, который расходуется на известной земле, силу, которая таким образом является достоянием земли в такой же мере, как качества почвы, [-164-] климат, минеральные богатства или естественное положение, и передается, как передаются и они, вместе с правом владения землей.

Улучшение в способах обработки, которое при тех же затратах будет давать возможность получать две жатвы в год вместо одной, или усовершенствование в орудиях и машинах, которое будет удваивать результаты труда, очевидно будут оказывать на известном участке земли тоже действие на производство, как если бы было удвоено плодородие земли. Но вот в каком отношении будет разница: улучшение в способах обработки или в орудиях может быть утилизируемо на какой угодно земле; а улучшение плодородия может быть утилизируемо только на известном участке земли, на котором оно было достигнуто. Таким же вот образом, в большинстве случаев, увеличение производительности труда, которое вытекает из роста народонаселения, может быть утилизировано только на определенной земле, и на определенной земле в весьма различной степени.

Представим себе безграничную степь; куда ни погляди, везде одно и то же, та же трава, те же цветы, те же ручьи, везде однообразие, утомительное для путешественника. По ней тянется телега первого поселенца. Где ему поселиться, он и не знает,- каждый участок кажется столь же хорошим, как и всякий другой. В отношении топлива, воды, плодородия, положения, абсолютно нет выбора, поселенец совсем теряет голову от изобилия благ. Утомленный поисками места, которое было бы лучше прочих, он останавливается где-нибудь, где попало,- и принимается строить себе дом. Почва - богатая целина, кругом изобилие дичи, а в речках множество чудных форелей. Природа ничего не оставляет более желать. Он имеет все то, что среди населенного округа сделало бы его богачом, а он - очень беден. Не говоря уже об умственной голодухе, которая побуждает его радостно приветствовать первого встречного, он трудится при всех материальных невыгодах одиночества. Он не может иметь временной помощи в какой либо работе, для выполнения которой требуется большее соединение сил, чем то, какое может дать его семейство или те работники, которых он может постоянно держать. У него есть скот, но он не может часто пользоваться свежим мясом, ибо, чтобы зажарить кусок мяса, он должен убить целого быка. Он должен быть собственным кузнецом, тележником, плотником и сапожником,- короче должен знать все ремесла, не будучи мастером ни в одном. Он не может посылать в школу своих детей, ибо для этого ему пришлось бы одному нанимать и содержать учителя. Все те предметы, которые он не производить сам, он должен покупать в большом количестве и держать в запасе или, иначе, обходиться без них, ибо он не может постоянно отрываться от работы и совершать длинные переезды к крайним пунктам цивилизации, а когда и принужден бывает к этому, то склянка лекарства или замена изломавшегося бурава обходится ему в несколько дней работы, его и лошадей. При таких обстоятельствах, хотя природа и щедра, но человек [-165-] беден. Ему не трудно прокормить себя; но, сверх этого, его труда хватает лишь на удовлетворение самых простых потребностей самым грубым образом.

Вскоре приходит новый поселенец. В какую бы сторону ему не направиться по безграничной равнине, всюду одинаково хорошо, но он уже не смущается вопросом о том, где ему поселиться. Хотя земля везде одна и та же, но есть однако одно место, которое во всяком случае для него лучше всякого другого, и именно то, где уже есть поселенец и где он может иметь соседа. Он устраивается рядом с первым пришельцем, жизненные условия которого сразу значительно улучшаются при этом и который теперь может иметь многое такое, что ранее было для него невозможно, ибо два человека могут помогать друг другу в таких делах, которых никогда не может выполнить один человек.

Приходит еще один поселенец и, руководствуясь теми же выгодами, селится там, где уже есть двое. Приходят еще и еще, пока вокруг первого поселенца не соберется десятка два соседей. Труд теперь имеет такую производительность, о какой при уединенной жизни невозможно было и думать. Предстоит выполнить какую-нибудь тяжелую работу, поселенцы собирают помощь, толоку, и вместе делают в один день то, чего один человек не осилил бы и в целые оды. Когда один убивает быка, прочие пользуются мясом, возвращая его, когда они сами убьют быка, и таким образом все время они имеют свежее мясо. Вместе они нанимают учителя, и дети каждого из них обучаются лишь за некоторую долю того, во что обошлось бы такое обучение для первого поселенца. Становится сравнительно легким делом послать за чем-нибудь в ближайший город, ибо всегда кто-нибудь да собирается ехать туда. Да становится и меньше нужды в таких поездах. Кузнец, колесник, вскоре открывают там заведения, и наш поселенец может чинить свои орудия лишь за малую долю того труда, какого стоило ему это прежде. Открывается лавочка, и он может получать все, что ему нужно, как раз в то самое время, когда является нужда; потом прибавляется почтовая контора и ставить поселенца в непосредственное и регулярное сообщение со всем остальным миром. Затем являются сапожник, плотник, шорник, доктор; и вскоре устраивается маленькая церковка. Становятся доступными такие вещи, которые были совершенно недоступны при жизни в уединении. Становится возможным удовлетворение потребностей общественной и интеллектуальной природы,- той части человека, которая ставит его выше животного. Сила симпатии, сознание общности интересов, влияние сравнения и контраста, придают жизни более шири, полноты и разнообразия. В радости радуются и другие; в горе, плачущие плачут не одни. То собираются у одного, чтобы шелушить кукурузу, то у другого, чтобы чистить яблоки, а там собрались соседки стегать одеяло и пировать по этому случают. Хоть танцевальная зала и представляет из себя лишь неоштукатуренную [-166-] комнату и весь оркестр состоит из одного самодельного скрипача, но волшебную силу имеют звуки его скрипки и с танцующими парами танцует Купидон. Когда где свадьба, приходят туда другие посмотреть и порадоваться; умирает кто, и другие приходят посидеть у его постели, и у открытой могилы сочувствие людей поддерживает плачущих. По временам является странствующий лектор и вводить своих слушателей в таинственные области науки, литературы или искусства; во время выборов появляются ораторы, путешествующие с избирательными целями, и гражданин с сознанием достоинства и власти видит, что мировые вопросы решаются перед ним в борьбе Джона Ду и Ричарда Ру из за его поддержки и голоса. А там приезжает цирк, о котором еще за целые месяцы несется молва, и детям, ничего не видевшим кроме степи, представляются все царства фантазии,- принцы и принцессы волшебных сказок, крестоносцы в кольчугах и мавры в чалмах, волшебная карета Золушки, и великаны из былин; львы, такие же как те, которые лежали перед Даниилом и терзали в римском Колизее христианских мучеников; страусы, напоминающие о песчаных пустынях; верблюды, такие же как те, что стояли кругом, когда нечестивые братья вынимали Иосифа из колодца и продавали его в рабство; слоны, такие же как те, что переходили Альпы с Ганнибалом или шли против меча Маккавеев; и чудная музыка ласкает ухо детей, рисуя в их воображении картину того, как возвышался лучезарный замок Кублай-Хана.

Подите теперь к нашему поселенцу и скажите ему: "У вас столько то фруктовых деревьев, посаженных вами; столько-то заборов, такой-то колодец, житница, дом,- короче вы увеличили вашим трудом на столько-то ценность вашей фермы. Земля ваша уже не так хороша. Вы сняли с нее уже не одну жатву, и вскоре она будет нуждаться в удобрении. Я заплачу вам всю стоимость ваших построек и улучшений, если в отдадите ее мне и снова отправитесь с вашим семейством за пределы заселенной земли". Он станет смеяться над вами. Его земля приносить ему пшеницы и картофеля не более, чем прежде, но дает ему гораздо более всего необходимого для жизни и благосостояния. Его труд на ней приносить не более богатые, допустим что и не более ценные жатвы, но этот труд приносит гораздо более всех прочих вещей, из-за которых люди работают. Присутствие других поселенцев,- рост народонаселения,- увеличил, по отношению к этим вещам производительность труда, затрачиваемого на той же земле, и эта увеличенная производительность дает данной земле превосходство над землей равного качества находящейся там, где еще нет поселенцев. Если не остается свободной земли, кроме столь же отдаленной от поселений, как была земля нашего поселенца, когда он впервые занял ее, то ценность или рента его земли будет равняться всей этой прибавки в ее производительности. Если же, как было предположено нами, имеется сплошное протяжение одинаковой земли, по которой теперь и [-167-] распространяется населения, то всякому новому поселенцу уже не будет необходимости уходить в даль, как это сделал первый поселенец, он может поселиться как раз по соседству с прочими и пользоваться выгодами от близости к ним. Ценность земли нашего поселенца или ее рента будет в этом случае зависеть от того преимущества, какое иметь ее положения в центре населенного округа пред положением земли на границе его. В первом случае, предельная норма производства оставалась бы прежней; во втором - она была бы повышена.

Народонаселение еще продолжает расти, а по мере того как оно растет, увеличиваются и те сбережения, которые делает возможным этот рост, и которые в сущности повышают производительность земли. Так как земля нашего поселенца оказывается в центре населенного округа, то лавочка, кузница, колесное заведение, устраиваются на ней или на границе ее, где вскоре образуется деревня, которая быстро растет и превращается в городок, центр меновых сделок для населения целого округа. Обладая не большей земледельческой производительностью, чем ранее, данная земля теперь начинает проявлять производительность более высокого порядка. Труду, затраченному на возделывание кукурузы, или пшеницы, ЕЛИ картофеля, она будет давать всех этих вещей не более, чем прежде; но труду, затрачиваемому в последующих отраслях производства, которые требуют близости к другим производителям, и особенно труду, затрачиваемому в той конечной фазе производства, которая состоит в распределении, она будет давать гораздо больший доход. Возделывающий пшеницу может пойти несколько далее и найти землю, на которой его труд будет производить такое же количество пшеницы, и приблизительно столько же богатства; но ремесленники, фабрикант, лавочник, люди свободных профессий знают, что труд их, затраченный здесь, в центре, меновых сделок, будет приносит им гораздо более, чем если они будут затрачивать его даже на небольшом расстоянии от этой земли; и на этот излишек производительности для таких целей землевладелец может предъявить свои права, все равно как он мог бы предъявить свои права на излишек в ее производительности для целей возделывания пшеницы. И, таким образом, наш поселенец получает возможность продать под постройку домов несколько десятин своей земли за такие деньги, каких никогда ему бы не дали рад возделывания пшеницы, даже если плодородие его земли увеличилось во множество раз. На вырученные от продажи деньги, он строит себе красивый дом и заводит прекрасную обстановку. То есть, сводя все дело к самому простому выражению, люди, желающие пользоваться землей, строят и меблируют для него дом, с условием, что он дозволит им пользоваться более высокой производительностью, которую сообщил этой земле рост народонаселения.

Население все продолжает расти, все более и более увеличивая полезность земли и увеличивая все более и более богатства ее собственника. [-168-] Городок вырос и превратился в крупный город,- Сент-Луис, Чикаго или Сан-Франциско,- и знай себе растет. Производство ведется здесь на большую ногу, с лучшими машинами и наибольшими усовершенствованиями, разделение труда становится крайне дробным, необыкновенным образом увеличивая производительность; меновые сделки совершаются в таком размере и с такой быстротой, что трение и потери спускаются до минимума. Здесь сердце, мозг огромного общественного организма, выросшего из зародыша первого поселения; здесь развился один из великих нервных узлов человеческого мира. Сюда бегут все дороги, сюда направляются все течения, со всех окружающих мест на обширном пространстве. Если вы хотите что-нибудь продать, то здесь рынок; если вы хотите что-нибудь купить, то здесь самый обширный и отборный склад. Здесь, как на фокусе, собирается интеллектуальная деятельность, и здесь возникает тот стимул, который рождается из столкновения мнений. Здесь огромные библиотеки, складочные места и житницы знаний, ученые профессора, знаменитые специалисты. Здесь музеи и картинные галереи, собрания физических приборов и всего редкого, ценного, лучшего в своем роде. Сюда являются со всего света великие актеры, ораторы, певцы. Здесь, словом, центр человеческой жизни, во всех ее разнообразных проявлениях.

Выгоды, которые представляет теперь эта земля для приложения труда уже так велики, что там, где прежде один человек с парой лошадей возился на нескольких десятинах, вы насчитываете местами на нескольких сотнях саженей целые тысячи рабочих, размещенных рядами в несколько ярусов, в пяти, шести, семи и восьми этажных зданиях, в подвалах которых мерно покачиваются машины, развивающие силу нескольких тысяч лошадей.

Все эти выгоды неразрывно связаны именно с этой землей; только на этой земле и ни на какой другой можно пользоваться ими,- ибо тут центр населения,- средоточие меновых сделок и промышленной деятельности высшего типа. Производительная сила, которую сообщила этой земле плотность народонаселения, однозначна умножению ее первоначального плодородия в сотню и в тысячу раз. И рента, которая выражает собой разницу между увеличенной производительностью этой земли и производительность наименее производительной земли, соответственно возросла. Наш поселенец или тот, кто наследовал его право на землю, теперь миллионер. Как второй Рип-Ван-Винкль он может себе лежать да спать; однако он богач, богач не от чего либо такого, что он делает, а от роста народонаселения, есть такие участки, что с каждого фута их, по фасаду, собственник может получать больше, чем зарабатывает мастеровой средней руки; есть такие участки, что купить их стоит дороже, чем вымостить золотыми монетами. На главных улицах города возвышаются здания из гранита, мрамора, железа и зеркального стекла, отделанные в самом роскошном стиле, обставленные со всеми удобствами. Однако они стоят дешевле, чем земля, [-169-] на которой они построены, та самая земля, ничем не измененная, которая вовсе ничего не стоила, когда занял ее наш первый поселенец.

И всякий человек, живущий в прогрессирующей стране, оглянувшись кругом себя, заметит с своей стороны, что именно этим путем рост народонаселения оказывает могущественное влияние на повышение ренты. Этот процесс совершается у всех на глазах. Увеличивающаяся разница в производительности земли, находящейся в употреблении, причина прогрессивного повышения ренты, вытекает не столько из необходимости для растущего населения обращаться к обработке худших земель, сколько из увеличенной производительности, какую дает возросшее народонаселение земле, уже бывшей в употреблении. Самыми ценными землями на свете, землями, дающими наивысшую ренту, являются не те земли, которые обладают чрезвычайным природным плодородием, а те земли, которым чрезвычайная полезность придана была ростом народонаселения.

Увеличение производительности или полезности, которая придает некоторым землям ростом народонаселения, способом о котором я говорил, связывается только со свойством протяжения. Драгоценным качеством земли, которая становится центром народонаселения, оказывается именно ее свойство быть поверхностью,- при чем безразлично, есть ли это плодородная, наносная земля, как та, что в Филадельфии, или богатая низменность, как в Нью-Орлеане; засыпанное болото, как в С.-Петербурге, или песчаная пустыня, как в большей части Сан-Франциско.

Да и где ценность по-видимому зависит от выдающихся природных качеств, как в случае глубокого залива или отличного якорного места, богатых залежей угля или железа, или огромных лесов,- то все же и там качества эти, как показывает наблюдение, обнаруживаются, становятся осязательными, лишь благодаря росту народонаселения. Земли в Пенсильвании, содержащие в себе залежи каменного угля и железа, стоящие теперь огромных денег, пятьдесят лет тому назад совсем ничего не стоили. Отчего зависела эта перемена? Да просто от роста народонаселения. Залежи угля и железа в Уайомене и Монтане, ничего не стоящие теперь, будут стоит через пятьдесят лет целые миллионы, просто потому, что за этот промежуток времени, народонаселение значительно возрастет.

Корабль, на котором мы несемся в пространстве, в изобилии снабжен припасами. И если наверху оказывается мало хлеба и мяса, то стоит только открыть люк, чтобы заметить такое количество пищи, какого нам ранее никогда и не снилось. И великую власть над другими получают те люди, которым при открытии люка позволяют сказать: "Это мое!"

Повторим вкратце сказанное: Влияние роста народонаселения на распределение богатства выражается в том, что он увеличивает ренту [-170-] (и, следовательно, уменьшает ту долю производимого; которая достается труду и капиталу), двумя путями: Во 1-х, развивая предел культуры на земли худшего качества. Во 2-х: обнаруживая в земле особые качества, которые иначе оставались бы сокрытыми в ней, и придавая особые качества некоторым землям.

Я склонен думать, что этот последний путь, которому экономисты так мало уделяют внимания, имеет на деле наибольшую важность. Но для нашего исследования вопрос этот не имеет особого значения.