Генри Джордж
ПРОГРЕСС И БЕДНОСТЬ
КНИГА I - Заработная плата и капитал
ГЛАВА II
Значение терминов
Прежде чем вести дальше наше исследование, постараемся разобраться в значении самых терминов, ибо всякая неточность в их употреблении неизбежно должна вести к двусмысленности и неясности в рассуждениях. Не только в политико-экономических рассуждениях является еще делом желательным, чтобы такие слова, как "богатство", "капитал", "рента", "заработная плата" и тому подобные имели более определенный смысл, чем какой им придают в обыкновенных разговорах, но, к несчастью, даже и в самой политической экономии нет общего [-020-] согласия в отношении точного значения некоторых из указанных терминов; различные авторы дают одному и тому же термину различные значения, и одни и те же авторы часто употребляют один и тот же термин в различных смыслах. Ничто так не убеждает в истинности всего, что говорилось таким множеством знаменитых авторов относительно важности ясных и точных определений, как пример (отнюдь не редкий) тех же самых авторов, впадающих в грубые ошибки как раз вследствие тех упущений, от которых они предостерегали других. И ничто в такой мере не оттеняет роли языка в рассуждении, как зрелище даже проницательных мыслителей, основывающих важные заключения на употреблении одного и того же слова в различных значениях. Я постараюсь избежать такого рода опасностей. И всякий раз, встречаясь с мало-мальски важным термином, я буду точно оговариваться относительно того, что я понимаю под ним, и пользоваться им только в этом указанном смысле. И я просил бы читателя рассчитывать на то, что буду понят надлежащим образом! Я не буду придавать произвольных значений словам или чеканить новые термины, даже когда и удобно бы было это сделать, но буду во всех случаях сколь возможно ближе согласоваться с обычаем, стараясь только устанавливать значение слов таким образом, чтобы они могли ясно выражать мысль.
Нам предстоит рассмотреть, точно ли на самом деле заработная плата берется из капитала. Но предварительно нам надо будет объяснить, что мы называем заработной платой и что мы называем капиталом. Первому слову экономистами придано было достаточно определенное значение, но что касается второго, то употребление его связано с такой двусмысленностью, что мы можем установить его значение лишь после подробного рассмотрения.
В своем обычном разговорном употреблении, слово "заработная плата" означает собой вознаграждение, уплачиваемое наемному лицу за его услуги, и мы говорим об одном человеке, "работающем за заработную плату", в противоположность и в отличие от другого, "работающего на себя". Употребляя термина еще более суживается благодаря обычаю прилагать его только к вознаграждению за физический труд. Мы не говорим о заработной плате человека свободной профессии, управляющего или приказчика, но говорим об их гонораре, содержании или жалованье. Таким образом обычным значением слова "заработная плата" - является вознаграждение, уплачиваемое наемному лицу за "физический труд". Но в политической экономии слово заработная плата имеет более широкое значение и обнимает все виды вознаграждения за труд. Ибо, как объясняют политико-экономы, в производстве участвуют три деятеля или фактора: земля, труд и капитал, и та часть продукта, которая идет на долю второго из этих факторов, называется ими заработной платой.
Таким образом термин труд обнимает все виды человеческой деятельности, [-021-] направленной к производству богатства, а заработная плата будучи той частью продукта, которая достается труду, обнимает все виды вознаграждения за такую деятельность. И, стало быть, в политико-экономическом смысле термина "заработная плата" уже нет различия в отношении рода труда, равно как нет различия и в отношении того, есть ли она вознаграждение, получаемое при посредстве хозяина или без него, термином этим обозначают вознаграждение, получаемое за затрату труда в отличие от вознаграждения, получаемого за пользование капиталом, вознаграждения, получаемого землевладельцем за пользование землей. Человек, который обрабатывает землю от себя, получает свою заработную плату в виде произведений этой земли, все равно, как, пользуясь своим капиталом или владея своей землей, он мог бы также получить процент и ренту; заработная плата рыбака - та рыба, которую он ловит. Золото промытое работавшими от себя лицами, в такой же мере есть их заработная плата, как деньги, уплачиваемые наемным рабочим в угольных копях покупщиком их труда*07; высокая прибыль розничных торговцев, как то доказывает Адам Смит, в значительной мере есть их заработная плата, так как является более вознаграждением за их труд, чем за их капитал. Короче, все получаемое, как результат труда или как вознаграждение за труд, есть "заработная плата".
Вот и все, что необходимо заметить теперь относительно "заработной платы", и важно только не упускать этого из виду. Ибо в классических сочинениях по политической экономии этот смысл термина заработная плата если и признается с большей или меньшей определенностью, то только лишь для того, чтобы тотчас же забыть о нем.
Труднее будет освободить понятие о капитале от тех двусмысленностей, которыми оно затемнено, и установить научное употребление этого термина. В обычном разговоре все те роды предметов, которые имеют ценность или могут давать доход, относятся вообще к капиталу, а экономические писатели употребляют этот термин столь различно, что едва ли может быть и речь о его постоянном значении. Сравнить, между собой определения некоторых выдающихся авторов:
"Та часть запасов человека", говорит Адам Смит (кн. 2, гл I), "от которой ожидается доход, называется его капиталом", а капитал страны или общества, продолжает он, состоит: 1) из машин и ремесленных инструментов, которые облегчают или сокращают труд; 2) из зданий, не просто жилищ,- а таких, которые могут быть рассматриваемы, как орудия промышленности, каковы: лавки, сельскохозяйственные постройки и пр,; 3) из улучшений в земле, которые делают ее более пригодной для обработки или культуры; 4) из приобретенных и полезных [-022-] способностей всех жителей; 5) из денег; 6) из продовольственных запасов, находящихся в руках производителей или торговцев, от продажи которых они надеются получить прибыль; 7) из сырых материалов и полуфабрикатов, еще находящихся в руках производителей или торговцев. Первые четыре группы он называет основным капиталом, а последние четыре оборотным,- различие, говорить о котором для наших целей нет необходимости.
Рикардо дает такое определение:
"Капитал есть та часть богатства страны, которая употребляется в производстве, и состоит из пищи, одежды, орудий, сырых материалов, машин и пр., необходимых для осуществления труда".- "Принципы политической экономии", гл. 5.
Определение это, как видно, весьма отличается от определения Адама Смита, ибо им исключается из категории капитала множество предметов, которые включаются определением Смита,- как-то: приобретенные таланты, предметы роскоши и произведения искусств, находящиеся во владении производителей или торговцев, и включаются некоторые вещи, которые исключаются тем определением,- как-то: пища, одежда и пр. в обладании потребителя.
Мэк-Келлок дает такое определение:
"Капитал народа на самом деле заключает в себе все те произведения промышленности, имеющейся у него, которые могут быть непосредственно употребляемы на поддержание человеческого существования, или на споспешествование производству".- Примечания к "Богатству народов", кн. 2, гл. I.
Это определение подходит к определению Рикардо, но шире его. Исключая из категории капитала все, что неспособно помогать производству, оно заключает в нее все, что может ему помогать без всякого отношения к тому, дают ли данному предмету такое употребление и необходимо ли его давать - лошадь, запряженная в экипаж для катанья, согласно взгляду Мэк-Келлока, как он определенно утверждает, такой же капитал, как лошадь, которая везет плуг, ибо и ее можно, в случае надобности, запрячь в плуг.
Джон Стюарт Милль, следуя в общем тому же направлению как Рикардо и Мэк-Келлок, отличительных признаком капитала выставляет не употребление, не способность к употреблению, а предназначение у потреблению. Он говорит:
"Все те вещи, которые предназначены для того, чтобы снабжать производительный труд кровом, защитой, орудиями и материалами, которых требует работа, и для того, чтобы кормить и вообще содержать работника во время работы, суть капитала".- "Основные начала политической экономии", кн. 1, гл. 4.
Цитаты эти наглядно показывают, как расходятся между собою первоклассные авторы. Между второстепенными авторами существует еще большее несогласие, как то можно доказать несколькими примерами. [-023-]
Профессор Уэйлэнд, которого "Элементы политической экономии" в течение долгого времени были любимым учебником во всех американских учебных заведениях, где имели хоть маленькое поползновение преподавать политическую экономию, дает такое ясное определение:
"Слово капитал употребляется в двух смыслах. По отношению к продукту оно означает всякое вещество, на какое направлена промышленная деятельность. По отношению к промышленной деятельности, тот материал, которому промышленная деятельность имеет сообщить ценность или которому она сообщила ценность; инструменты, которые употребляются для сообщения ценности, также как средства существования, на которые содержится животное или человек, в то время, когда оно занято выполнением самой операции".- "Элементы политической экономии", кн. 2, гл. 1.
Генри Ч. Кэри, американский апостол протекционизма, определяет капитал, как "орудие, посредством которого человек достигнет господства над природой, включая сюда физические и умственные силы самого человека". Профессор Пэрри, массачусетский приверженец свободной торговли, весьма обстоятельно возражает ему, что этим определением он безнадежно спутывает границы между капиталом и трудом, а затем сам в свою очередь безнадежно спутывает границы между капиталом и землйй, определяя капитал как "всякую ценную вещь вне самого человека, of пользования которой получается денежный прирост или прибыль". Один весьма известный английский писатель, М. В. Торитон, начинает свое обстоятельное рассмотрение отношений между трудом и капиталом ("О труде") с заявления, что он считает землю за капитал, а это совсем то же, как если бы кто-нибудь, приступа-, к изложению алгебры, начал бы с заявления, что он будет рассматривать знаки плюс и минус, как означающие одно и то же и имеющие одно и то же значение. Один американский автор, также очень известный, профессор Фрэнсис А. Уокер, делает такое же заявление в своем обстоятельном сочинении, озаглавленном "Вопрос о заработной плате". Другой английский писатель, Н. А. Никольсон ("Наука об обмене", Лондон 1873), кажется, достигает высших степеней нелепости, говоря в одном параграфе (стр. 26), что "капитал должен, конечно, накопляться путем сбережения", и утверждая тотчас же, в следующем параграфе, что "земля, которая производит жатву, плуг, который разворачивает землю, труд, который доставляет продукты, и сами продукты, если может быть получена прибыль от их употребления суть одинаково капитал". Но каким образом земля и труд могут быть накоплены путем сбережения, этого он нигде не удостаивает объяснить. Таким же образом известный американский писатель, профессор Амаза Уокер ("Наука о Богатстве"), сначала заявляет, что капитал составляется из чистых сбережений труда, и затем тотчас же утверждает, что земля есть капитал. [-024-]
Я мог бы исписать целые страницы, приводя противоречащие друг другу и самим себе определения. Но это лишь утомило бы читателя. Нет надобности увеличивать число выписок. Достаточно уже и приведенных для доказательства того, как велико различие в понимании термина капитал. Всякий, кто нуждается в дальнейших примерах "той путаницы самой запутанной", которая существует в отношении этого предмета среди писателей по политической экономии, может найти их в любой библиотеке, где сочинения этих авторов стоят рядом одно с другим.
Собственно, не имеет большой важности, какое название мы даем известным вещам, если мы, употребляя название, всегда имеем в виду именно эти, а не другие вещи. Но трудность, возникающая для экономических рассуждений из этих неопределенных и различающихся определений капитала, состоит именно в том, что термин лишь в посылках употребляется в том особом смысле, какой ему дается в определении, а в тех практических заключениях, которых достигают, он всегда употребляется, или по крайней мере всегда понимается в другом, более общем и определенном смысле. Когда, например, говорят, что заработная плата берется из капитала, то в этом случае слово капитал уже понимается в том смысле, в каком мы его употребляем, когда говорим о недостатке или изобилии, увеличении или уменьшении, растрате или приращении капитала, в том общеизвестном и определенном смысле, в котором капитал отличается от других факторов производства, земли и труда, и от других подобных же вещей, употребляемых просто лишь на удовлетворение человеческих потребностей. И в сущности, большая часть людей достаточно хорошо понимает, что такое капитал, пока они не начнут определять его, да и экономические писатели, которые столь широко расходятся в своих определениях, употребляют этот термин, что, мне думается нетрудно заметить из их сочинений, в его обычно понимаемом смысле во всех случаях, за исключением своих определений и рассуждений, основанных на них.
Обычное значение термина "капитал" - это богатство, посвящаемое добыванию большего богатства. Адам Смит точно выражает это обычное понимание, говоря: "Та часть запасов человека, от которой ожидается доход, называется его капиталом". А капитал какой-либо страны есть, очевидно, сумма такого рода индивидуальных запасов, жди та часть совокупного запаса, от которой ожидается произведение большего богатства. Таков и этимологический смысл термина. Слово капитал, как это объясняют филологи, дошло до нас от того времени, когда богатство оценивалось числом голов скота (лат. caput - голова) я доход человека зависел от числа голов скота, который он мог содержать для прироста.
Трудности, с которыми сопряжено употребление слова капитал, как точного термина, выступающие в обычных политических и общественных [-025-] рассуждениях даже с большей наглядностью, чем в определениях экономистов, обусловливаются двумя обстоятельствами: - во-первых, тем, что некоторые разряды вещей, обладание которыми для индивидуума совершенно равноценно обладанию капиталом, не составляют какой-либо части капитала страны; и во-вторых, тем, что вещи одного и того же рода могут быть или не быть капиталом, смотря по той цели, для какой они назначаются.
Уделяв несколько внимания на эти пункты, не трудно будет достигнуть достаточно ясного и определенного представления о том, что собственно обнимается термином капитал, как его вообще употреблять; такого представления, какое давало бы нам возможность сказать, какие вещи суть капитал и какие - не капитал, и употреблять это слово, не вводя двусмысленностей и не плодя ошибок.
Земля, труд и капитал суть три фактора производства. Если мы вспомним, что капитал, таким образом, есть термин, употребляемый в противоположность земле и труду, то мы сразу заметим, что все, надлежащим образом относимое к классу "труд" или "земля", не может уже быть надлежащим образом относимо к классу "капитал". Термин "земля" необходимо обнимает собою не только поверхность земли, в отличие от воды и воздуха, но и всю материальную вселенную, кроме самого человека, ибо лишь имея доступ к земле, от которой взято и его тело, человек может входить в соприкосновение с природой или пользоваться ею. Термин земля охватывает, короче, все естественные материалы, силы и дары природы, и потому все, что прямо доставляется природой, не может уже быть относимо надлежащим образом к классу "капитал". Плодородное поле, богатое рудное месторождение, сила падающей воды, которая утилизируется, могут давать владельцу выгоды, равноценные обладанию капиталом, но относить все эти вещи к классу "капитал" значило бы уничтожить различие между землей и капиталом и, поскольку они относятся друг к другу, лишать эти два термина всякого значения. Термином "труд", подобным же образом, обнимается всякая человеческая деятельность, и потому человеческие способности, врожденные или приобретенные, никогда не могут быть надлежащим образом относимы к классу "капитал". В обычном разговоре мы часто выражаемся, что знание человека, его искусство или трудолюбие составляют его капитал; но это, очевидно, лишь метафорический способ выражения, которого следует избегать в рассуждениях, где требуется точность. Превосходство в таких качествах может повышать доход какого-либо индивидуума, все равно как его повышал бы капитал, и развитие знания, искусства или трудолюбия в какой-либо стране может оказывать то же действие на размеры ее производства, как и рост капитала; но это действие зависит от увеличенной силы труда, а не от капитала. Увеличение скорости может оказывать на силу удара пушечного ядра такое же действие, как и увеличение веса, тем не менее все же вес остается весом, а скорость - скоростью. [-026-]
Таким образом мы должны исключить из категории капитала все то что может быть отнесено к категориям земли или труда. При этом у нас останутся лишь такие вещи, которые не могут считаться ни землей, ни трудом, но которые получились от соединения этих двух первичных факторов производства. Ничто не может быть в собственном смысле капиталом, что не состоит из этих вещей,- другими словами ничто не может быть капиталом, что не есть богатство.
Но и двусмысленное употребление этого более общего термина "богатство" тоже породило не мало двусмысленностей, опутывающих термин капитал.
В своем обычном употреблении, слово "богатство" прилагается ко всему, имеющему меновую ценность. Но при его употреблении, как термина политической экономии, ему приходится придавать смысл более ограниченный и определенный, так как в обыкновенном разговоре к богатству причисляется множество вещей, которые, когда принимают в соображение коллективное богатство или всю массу богатства, отнюдь уже не могут быть рассматриваемы, как богатство. Вещи такого рода имеют меновую ценность, и о них обыкновенно говорят, как о богатстве, но между индивидуумами или между группами индивидуумов в них выражается способность достигнуть обладания богатством; но они не представляют из себя действительного богатства, так как их увеличение или уменьшение не влияет на всю сумму богатства. Таковы облигации закладные, заемные письма, банковые билеты и другие обязательства о передаче богатства. Таковы рабы, которых ценность обусловливается просто способностью одного класса присваивать себе плоды трудов другого. Таковы земли или другие дары природы, ценность которых есть лишь результат признания за некоторыми лицами исключительного права пользования этими дарами и зависит лишь от вытекающего отсюда права владельцев требовать себе известной доли богатства, производимого теми лицами, которыми пользуются. Никакой прирост в сумме облигаций, закладных, заемных писем и банковых билетов не может увеличить богатства общества, -которое состоит как из тех лиц, которые обязуются платить и из тех, которые имеют право получать. Порабощение некоторой части народа не может увеличить богатства этого народа, ибо если приобретали поработители, то теряли бы порабощенные. Приращение земельных ценностей не представляет приращения в массе богатства, ибо что выигрывают землевладельцы благодаря более высоким ценам, то теряют арендаторы или покупатели, которые должны платить им. И все это относительное богатство, которое, в обычном представлении и разговорах, в законодательных учреждениях и в законе не отличается от действительного богатства, могло бы быть, без уничтожения или потребления чего-либо большего нескольких капель чернил и клочка бумаги, превращено в абсолютный нуль. Указом высшей государственной власти долги могли бы быть уничтожены, рабы освобождены, а земля возвращена в общую [-027-] собственность всего народа, и при этом совокупность богатства не уменьшилась бы ни на йоту, ибо что потеряли бы одни, то выиграли бы другие. Не было никакого уничтожения богатства и не было никакого создания его, когда Елизавета Тюдор обогащала своих любимых придворных, жалуя их монополиями, или когда Борис Годунов превратил русских крестьян в продажную собственность.
Не всякая вещь, имеющая меновую ценность, есть богатство в том единственном смысле, в каком этот термин может быть употребляем в политической экономии. Богатством могут быть лишь вещи, производство которых увеличивает и уничтожение которых уменьшает всю совокупность богатства. Если мы рассмотрим, что это за вещи и какова их природа, то нам не встретится затруднения и в определении богатства.
Когда мы говорим о какой-либо стране, что богатство ее увеличилось,- напр., когда мы говорим, что богатство Англии увеличилось со времени восшествия на престол Виктории, или что Калифорния стала теперь более богатой страной, чем была в то вреде, когда считалась Мексиканской территорией,- то мы отнюдь не х; --им сказать, что в этой стране стало больше земли, или что естественные ресурсы ее стали обильнее, или что там стало больше народа (когда мы желаем выразить именно эту мысль, мы говорим о росте народонаселения), или что долги и прочие обязательства одних жителей по отношению к другим увеличились; но хотим сказать, что там замечается увеличение в количестве некоторых осязательных вещей, имеющих действительную, а не просто относительную ценность,- как-то: зданий, скота, орудий, машин, земледельческих и минеральных продуктов, фабричных изделий, судов, вагонов, хозяйственных принадлежностей и тому подобного. Увеличение количества таких вещей составляет увеличение богатства; его уменьшение есть уменьшение богатства; и та страна, которая, в отношении к числу ее жителей, имеет наибольшее количество таких вещей, есть самая богатая страна. Общим свойством этих вещей является то, что они состоят из природных веществ или продуктов, которые были приспособлены человеческим трудом к пользованию человека или к удовлетворению его нужд, и ценность их зависит от количества труда, которое в среднем потребно для их производства.
Таким образом богатство, согласно тому значению, какое этот термин только и может иметь в политической экономии, состоит из естественных продуктов, которые были добыты, перемещены, скомбинированы, разделены или как-либо иначе изменены человеческой деятельностью с целью приспособить их к удовлетворению человеческих желаний. Богатство, другими словами, есть труд, сообщенный веществу с тем, чтобы скопить в нем, как солнечная теплота скоплена в угле, способность человеческого труда к удовлетворению человеческих желаний. Богатство не есть единственный объект труда, ибо труд расходуется [-028-] также и на непосредственное удовлетворение желаний; но оно есть объект и результат того труда, который мы называем производительным, т. е. того труда, который придает ценность материальным предметам. Все то, что природа дает человеку без его труда, не есть богатство, равным образом не может дать в результате богатства и затрата труда в том случае, если она не выражается в каком либо осязательном продукте, который имеет и сохраняет в себе способность к удовлетворению человеческих желаний.
Затем, так как капитал есть богатство, посвящаемое на служение известной цели, то стало быть все, что не подпадает под это определение богатства, не может быть и капиталом. Зная это и удерживая в виду, мы освободимся от тех ложных понятий, которые запутывают всякое рассуждение, в которое они вкрадываются затемняют народное сознание и вводят в лабиринт противоречий даже проницательных мыслителей.
Но хотя всякий капитал есть богатство, тем не менее, не всякое богатство есть капитал. Капитал есть лишь часть богатства,- именно, та часть, которая посвящается на содействие производству. При проведении этой линии между богатством, которое есть капитал, и богатством, которое не есть капитал, возникает еще новый ряд недоразумений.
Ошибки, которые указывал, и которые состоят в смешении с богатством и капиталом вещей, существенно отличных от них, или имеющих лишь относительное значение, в сущности - просто вульгарные ошибки. Правда, они широко распространены, глубоко пустили корни и являются достоянием не только менее образованных классов, но, по-видимому, и значительного большинства тех людей, которые в таких передовых странах, как Англия или Соединенные Штаты, формуют и направляют общественное мнение, обсуждают законы в парламентах, конгрессах и законодательных собраниях, и следят за их выполнением в судах. Они обнаруживаются, сверх того, и в рассуждениях множества слабых писателей, которые наводнили печать и запутали мысль массой разных политических экономий, служащих учебниками для начинающих и авторитетом для тех, кто уже способен самостоятельно мыслить. Тем не менее, это все же вульгарные ошибки, ибо они не встречаются у лучших писателей по политической экономии. Хотя Адам Смит, вследствие одного из тех упущений, которых не чужд его великий труд, и которые являются поразительным доказательством несовершенства его величайшего таланта, и причислил к капиталу некоторые личные качества, что несовместимо и с его первоначальным определением капитала, как запаса, от которого ожидается доход, однако этой ошибки избежали его наиболее знаменитые преемники, и она уже не встречается в вышеприведенных определениях Рикардо, Мэк-Келлока и Милля. Но ни в их определениях, ни в определении Смита, мы не встречаем той вульгарной ошибки, которая [-029-] заключается в смешении с действительных капиталом вещей, которые суть лишь относительный капитал, как-то: долговые обязательства, земельные ценности и пр. Что же касается тех вещей, которые и на самом деле суть богатство, то тут их определения расходятся между собой и значительно расходятся с определением Смита в отношении того, что из них может, и что не может быть рассматриваемо, как капитал. Запас ювелира, например, включается в капитал по определению Смита, а пища и одежда в обладании работника исключаются из него. А определения Рикардо и Мэк-Келлока исключают из понятия капитала запас ювелира, как исключает его и определение Милля, если понимать так, как большая часть людей поняла бы цитированные мною слова. Но, как он поясняет, ни природа, ни назначение самой вещи не определяют того, есть ли она капитал или не есть, а делает ее капиталом намерение ее собственника посвятить или ее, или ценность, полученную от ее продажи, на снабжение производительного труда орудиями, материалами и средствами к жизни. Все эти определения, однако, сходятся в том, что включают в капитал продовольствие и одежду работника, которые исключает Смит.
Рассмотрим эти три определения, в которых выражаются наиболее выработанные учения господствующей политической экономии.
Против Мэк-Келлокова определения капитала, как "тех произведений промышленности, которые могут быть непосредственно употребляемы или на поддержание человеческого существования, или на споспешествование производству", имеются очевидные возражения. Всякий, кто прогуляется по любой главной улице какого-либо цветущего города или столицы, увидит магазины, наполненные разного рода ценными предметами, которые, хотя и не могут быть употребляемы ни на поддержание человеческого существования, ни на споспешествование производству, тем не менее, составляют, без сомнения, часть капитала магазинщиков и часть капитала страны; и тут же увидим произведения промышленности, способные поддерживать человеческое существование или споспешествовать производству, которые потребляются на тщеславие или бесполезную роскошь. Такие произведения конечно, хотя и могли бы составлять, тем не менее все же не составляют части капитала.
Рикардовское определение не грешит включением в капитал вещей, которые могли бы употребляться, но не употребляются в производстве, обнимая лишь такие, которые употребляются. Но оно открыто для первого возражения против Мэк-Келлоковского определения. Бели только богатство, которое может быть употребляемо или употребляется, или предназначено употребляться на содержание производителей или на споспешествование производству, есть капитал, то и товары ювелиров, игрушечников, табачников, кондитеров, картинных торговцев и пр., вообще говоря все запасы, которые состоят, поскольку они состоят из предметов роскоши, не будут уже капиталом. [-030-]
Если Милль, относя различие к душе капиталиста, избегает этой трудности (что для меня далеко не ясно), то лишь делая самое различие столь неопределенным, что требовалось бы не меньше, как всеведение, для того, чтобы можно было сказать, что в данной стране в данное время есть и что не есть капитал.
Но главный недостаток, который присущ безразлично всем этим определениям капитала, заключается в том, что ими захватываются такие вещи, которые отнюдь не могут быть причислены к капиталу, если только следует сохранять какое-либо различие между работником и капиталистом. Ибо они относят к категории капитала пищу, одежду и пр., находящиеся в обладании поденщика, которые будут потреблены им, будет ли он работать или петь, наравне с тем запасом в руках капиталиста, которых он предполагает заплатить работникам за их труд.
Очевидно, однако, что термин капитал употребляется названными авторами не в этом смысле, когда они говорят о труде и капитале, как об имеющих различное участие в деле производства и получающих различные доли в распределении его продуктов, когда они говорят о заработной плате, как получаемой из капитала или зависящей от отношения между трудом и капиталом, да и всегда, когда им вообще приходится употреблять этот термин. Во всех этих случаях термин капитал употребляется или в его общепринятом смысле, в смысле той части богатства, которой собственники ее предполагают воспользоваться не для непосредственного удовлетворения своих собственных желаний, а для добывания большего богатства. Короче, как экономисты всюду, кроме их определений и основных принципов, так и все люди вообще капиталом называют, говоря словами Адама Смита, "ту часть запасов человека, от которой ожидается доход". Только в этом смысле термин капитал выражает сколько-нибудь определенную идею, только при этом смысле мы можем с некоторой ясностью различать его от богатства и противополагать труду. Ибо, если бы мы должны были рассматривать, как капитал, все то, что идет на снабжение работника пищей, одеждой, кровом и пр., то, чтобы найти работника, который не был бы капиталистом, нам пришлось бы отыскивать абсолютно нагого человека, лишенного даже заостренной палки или норы в земле,- положение, в каком, иначе как в результате исключительных обстоятельств, никогда еще не было находимо ни одно человеческое существо.
Мне кажется, что разнообразие и неточность этих определений происходят от того, что понятие о капитале выводилось из заранее составленного представления о том, как капитал помогает производству. Вместо того, чтобы определить, что такое капитал, и затем наблюдать, что он делает, приписывали сначала известные функции капиталу и уже затем давали такое определение капиталу, чтобы им обнимались [-031-] бы все вещи, которыми выполняются или могут быть выполняемы эти функции. Дадим обратное направление мысли и, придерживаясь естественного порядка, будем рассматривать сначала, что такое представляет из себя данный предмет и затем уже будем определять его назначение. Все, что нам придется сделать,- все, что нам необходимо сделать, сводится лишь к тому, чтобы установить, так сказать, предел и границы того термина, главная часть которого понимается правильно,- сделать определенным, то есть, отчетливым и ясным в своих пределах, обычное понятие.
Если бы дюжине смышленых людей, которые никогда ни одним глазом не заглядывали в политическую экономию, представлены были in situ предметы, составляющие действительное богатство, имеющееся в данное время в какой-либо стране, то, сомнительно, разошлись ли бы они во взглядах хотя бы на один из этих предметов касательно того, считать его капиталом или нет. Деньги, которые их собственник имеет, чтобы пользоваться для своего дела или для спекуляции, были бы признаны за капитал; а те деньги, которые он имеет для своих домашних расходов, не были бы признаны за таковой. Та часть жатвы крестьянина, которую он пускает в продажу, на семена или на прокормление своего работника была бы сочтена за капитал; но не была бы сочтена за него та часть, которая пойдет на его семью. Лошади и карета извозчика были бы отнесены к капиталу, но экипаж, содержимый для удовольствия его владельца, не был бы отнесен к капиталу. Таким же образом, никому и в голову не пришло бы считать за капитал фальшивые волосы на голове женщины, сигару во рту курильщика или игрушку в руках ребенка; но товар парикмахера, табачного или игрушечного торговца без всякого колебания был бы признан капиталом. Сюртук, который сшил портной на продажу, был бы сочтен за капитал; но не был бы сочтен за него сюртук, который он сшил для себя. Пища в буфете гостиницы или ресторана была бы сочтена за капитал, но не была бы сочтена за него пища в чулане хозяйки или в плетушке рабочего. Чугунная болванка в руках горнозаводчика, литейщика или торговца была бы сочтена за капитал; но не была бы сочтена за него чугунная болванка, лежащая, как балласт, в трюме яхты. Мехи кузнеца, станки на фабрике были бы признаны капиталом, но не была бы признана их швейная машинка женщины, которая шьет лишь на свою семью; было бы признано капиталом здание, отдаваемое в наймы или занятое под какое-либо заведение или производство, но не был бы признан им просто чей-либо жилой дом особняк. Короче, я полагаю, оказалось бы, что и теперь, как в то время, когда писал Д-р Адам Смит, "та часть запасов человека, от которой ожидается доход, называется его капиталом". А если исключить несчастный промах Адама Смита, касающийся личных качеств, и точнее определить отношение денег к капиталу, то сомнительно, чтобы мы могли улучшить список различных предметов, входящих в состав капитала, [-032-] какой Смит дает в том месте, которое мы цитировали в сжатом виде в начале этой главы.
Затем, если отделив таким образом богатство, которое есть капитал, от богатства, которое не есть капитал, мы начнем искать различия между этими двумя классами, то мы не найдем его ни в характере, ни в свойствах, ни в конечном назначении самих вещей, где его тщетно пытались обнаружить, а обнаружим его, мне кажется, в том обстоятельстве, находятся ли или не находятся эти вещи в обладании потребителя*08. Те предметы богатства, которые сами по себе, при своем употреблении или в своих продуктах, еще имеют быть обмениваемы, суть капитал; те предметы богатства, которые находятся в руках потребителей, не суть капитал. Отсюда, если мы определим капитал, как богатство в состоянии обмена, понимая под обменом не только переход из рук в руки, но также в те превращения, которые происходят при утилизации воспроизводительных или преобразующих сил природы ради увеличения богатства,- мы охватим все те вещи, которые собственно обнимает вообще понятие капитала, и исключим все, что не обнимается им. Под это определение, мне кажется, подпали бы, например, все те орудия, которые на самом деле суть капитал. Орудие является капиталом, или просто богатством смотря по тому, пользуемся ли мы им в целях обмена или нет. Таким образом, токарный станок промышленника, употребляемый для выделки вещей, которые пойдут в обмен, есть капитал, но не будет капиталом токарный станок господина, который держит его ради своего удовольствия. Таким же образом, богатство употребленное на постройку железной дороги, общественной телеграфной линии, почтовой кареты; театра, гостиницы и пр., может быть признано находящимся в состоянии обмена. Обмен этот выполняется не разом, а мало-помалу, с неопределенным числом людей. Тем не менее здесь есть обмен, и "потребителями" железной дороги, телеграфной линии, почтовой дороги, театра или гостиницы, являются не собственники, их, а те люди, которые от поры до времени пользуются ими.
Не расходится это определение и с представлением о капитале, как о части богатства, посвящаемой производству. Лишь при слишком узком понимании смысла термина, производство можно ограничить только изготовлением предметов. Производство вообще обнимает не просто изготовление предметов, но и доставление их потребителю. [-033-]
Торговец в сущности есть такой же производитель, как и фабрикант или фермер, и его запас или капитал в такой же мере посвящен производству, как капитал фабриканта или фермера. Но теперь не время вдаваться в рассмотрение функций капитала, определить которые нам будет удобнее потом. Да и само выставленное мною определение не имеет большого значения. Я пишу не учебник, а стараюсь лишь открыть законы, на которые опирается великая общественная проблема, и если читатель дошел до ясного представления о том, какие вещи мы понимаем под капиталом, моя цель достигнута.
Но прежде чем кончить это отступление, я позволю себе обратить внимание еще на одно обстоятельство, которое часто забывается. При своем употреблении в политической экономии, термины "богатство", "капитал", "заработная плата" и прочие, суть отвлеченные термины, и относительно обозначаемых ими вещей нельзя вообще утверждать или отрицать ничего такого, чего нельзя утверждать или отрицать о всем классе вещей, который они обнимают. Упущение из виду этого обстоятельства порождало немало путаницы и давало возможность заблуждениям, при иных условиях явным, сходить за очевидные истины. Богатство есть отвлеченный термин и не следует забывать, что понятие о нем связано с понятием обмениваемости. Обладание богатством в известном количестве есть потенциально обладание всяким другим или всеми другими видами богатства в эквивалентном для обмена количестве. То же, следовательно, нужно иметь в виду и относительно капитала.
*07 Это признавалось и в разговорном языке в Калифорнии, где работавшие на приисках называли добытое ими своей "заработной платой, Wages", при чем говорили о высокой или о низкой заработной плате, смотря по тому, сколько добывалось ими золота.
*08 О деньгах можно сказать, что они находятся в обладании потребителя, когда они посвящены удовлетворению его желаний, ибо, хотя сами по себе они и не могут служить потреблению, тем не менее может служить потреблению то богатство, которое представляется ими, и потому обычная классификация, о которой сейчас только была речь, вполне совпадает с этим различием и является по существу правильной. Я говорю, конечно, о звонкой монете, ибо бумажные деньги, хотя выполняют все функции монеты, тем не менее не могут быть капиталом, потому что не представляют из себя богатства.