Гл.2. Реформы Н. С. Хрущева (1953—1964)

8. Борьба за власть
среди наследников Сталина

      Со смертью И. В. Сталина в истории Советского Союза закончилась эпоха штурмового продвижения к экономическим и социальным вершинам. В российской истории это было окончание периода (начатого в 1904 г. войной с Японией) сплошной мобилизации национальных сил. Под мобилизацией следует понимать не только призыв в армию. Это прежде всего означает собирание всех сил народа для решения сверхнужных и сверхсложных задач, требующих перенапряжения. Мобилизационная стратегия обеспечивала многие прорывы, но подобные усилия со временем теряли свою эффективность, приводя к надрыву сил народа. Никакой народ не может приносить жизни одного поколения за другим в жертву даже самым важным своим задачам. Этому противится сама человеческая природа.
      Для миллионов советских людей смерть Сталина была настоящей трагедией. После 5 марта 1953 г. по всей стране был объявлен четырехдневный траур. Со всех концов страны в Кремль слали письма и телеграммы с соболезнованиями, в городах собирались многотысячные траурные митинги. В день похорон в Колонный зал тысячами шли убитые горем люди, чтобы как с родным попрощаться с любимым вождем. Жизнь без него для многих казалась немыслимой. Плохо организованная траурная процессия вылилась в настоящее столпотворение, несколько сотен человек было раздавлено толпой на Трубной площади. Гроб с телом Сталина поместили в Мавзолее на Красной площади Москвы рядом с гробом Ленина.
      В партийно-государственной элите смерть Сталина породила своего рода вздох облегчения. Многие считали, что избежали репрессий. Уход Сталина создал впервые за 30 лет новую ситуацию — СССР остался без признанного вождя. Ни один человек из окружения Сталина не мог взять гигантскую ответственность за судьбы страны и государства в свои руки, да и пока не посмел бы лично претендовать на эту власть — в высшем руководстве никто не признал бы прав нового вождя. Поэтому была выдвинута идея так называемого коллективного руководства.
      Уже в день смерти Сталина состоялось заседание трех властных органов — ЦК партии, Совета министров и Президиума Верховного Совета СССР. Заседание утвердило новое распределение полномочий между высшими руководителями страны, дробившее колоссальную власть одного вождя. Три члена Президиума ЦК КПСС выдвинулись вперед в условиях отсутствия ярко выраженного лидера — Л. П. Берия, Г. М. Маленков и Н. С. Хрущев. Страна увидела и услышала этот триумвират в день похорон Сталина произносящим три заглавные прощальные речи.
      Формальным лидером государства стал Г. М. Маленков, занявший пост Председателя Совета министров. Его заместителями стали: Л. П. Берия (глава вновь образованного Министерства внутренних дел), В. М. Молотов (министр иностранных дел), Н. А. Булганин (министр обороны), Л. М. Каганович (кураторство над вопросами промышленного развития). Президиум Верховного Совета СССР возглавил К. Е. Ворошилов. В Президиум ЦК КПСС (10 членов и 4 кандидата) вошли Г. М. Маленков, В. М. Молотов, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов, Н. С. Хрущев (единственный член Президиума, не занимавший государственной должности), Н. А. Булганин, Л. М. Каганович, А. И. Микоян, М. З. Сабуров, М. Г. Первухин.
      Коллективное руководство не могло продержаться долго — в него вошли слишком полярные силы, и несколько человек явно претендовали на единоличное правление. Наименьшими казались шансы Н. С. Хрущева, в его руках не было силовых ведомств, а сам он олицетворял провинциальность и необразованность. Для изменения расстановки сил в свою пользу «соратники» по партии прибегли к политическим интригам, закулисной борьбе, сговорам. «Схваткой бульдогов под ковром» назвал период времени между смертью И. В. Сталина и приходом к власти Н. С. Хрущева заинтересованный наблюдатель — английский премьер-министр У. Черчилль. Эта борьба растянулась во времени и прошла в три этапа.

Первый этап. Март—июнь 1953 г.

      Изначально никто из боровшихся за власть не призывал к безоговорочному продолжению прежней «жесткой» политики, наоборот, все новые вожди говорили о реформах, о смягчении режима, о его гуманизации.
      Поначалу роль реформатора попытался взять на себя Л. П. Берия, для многих олицетворявший прежний репрессивный курс. 27 марта 1953 г. Верховный Совет СССР объявил амнистию для всех заключенных, чей срок был меньше 5 лет. Главным результатом амнистии (практически не коснувшейся политических заключенных — сроки по политическим делам чаще всего начинались от 10 лет) стало освобождение большого числа уголовников (900 тыс. за март—июнь 1953 г.), которые, выйдя из тюрем, создали в городах напряженную криминогенную обстановку. В апреле последовали реабилитации людей, проходящих по делу «врачей-убийц» и «мингрельскому» делу. Были опубликованы сообщения о применении к ним «недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия». В этом был расчет на обретение симпатии части советского общества. Одновременно проходившие в этот период волнения политических заключенных в каторжных спецлагерях Воркуты, Норильска, Кенгира (Казахстан) были безжалостно подавлены, причем для подавления восстания в Кенгире власти вынуждены были применить танки.
      Именно Берия, многолетний руководитель карательного аппарата, первым заговорил о нарушениях законности органами в прежние годы; он также заявил, что партия должна заниматься кадрами и пропагандой, а всем остальным — Совет министров; кроме того, он высказался за расширение прав союзных республик, необходимость учитывать национальную специфику республик и назначать на руководящие должности только уроженцев данной республики. В экономической сфере Берия критиковал экстенсивное развитие экономики, говорил о неэффективности колхозов и необходимости материального стимулирования в них. Во внешней политике он предложил нормализовать отношения с Югославией, заявил, что «нам нужна мирная Германия, а будет там социализм или нет — нам все равно».
      Активность Берии вызвала настороженное отношение к его «нововведениям» со стороны Г. М. Маленкова и Н. С. Хрущева. Слишком активная позиция Берии и его явное стремление заполучить популярность в стране вызывали отторжение, они не нашли отклика и поддержки у партийно-государственного аппарата, у военных и хозяйственников. Сложился заговор, к которому были привлечены военные. Руководство операцией по устранению Берии взял на себя Г. К. Жуков (имевший с ним, помимо прочего, и личные счеты). 26 июня 1953 г. Берия был арестован на заседании Президиума ЦК КПСС.
      На июльском пленуме ЦК (1953) Берия был исключен из партии и снят со всех постов как «враг Коммунистической партии и советского народа». После ареста Берии была проведена чистка в МВД — МГБ, возбуждено следствие. Обвинения Берии были предъявлены в «лучших» традициях прошлых лет — шпионаж, предательство и попытка свержения коммунистического строя. В декабре 1953 г. Берии был вынесен смертный приговор, сразу приведенный в исполнение.
      От Берии избавились теми же методами, которые он сам применял к «врагам народа». Такая же участь ожидала и ближайших сотрудников Берии: В. Н. Меркулова, В. Г. Деканозова, Б. З. Кобулова, С. А. Гоглидзе, П. Я. Мешика и В. Л. Влодзимерского. При этом на Берию «списали» все репрессии сталинского времени. Получил поддержку курс на продолжение процесса реабилитации, официально была одобрена «критика культа личности Сталина».

Второй этап.
Июнь 1953 г. — январь 1955 г.

      Теперь соперником Н. С. Хрущева в борьбе за высший пост в государстве стал Г. М. Маленков, один из «выдвиженцев» и ближайших помощников Сталина в военные и послевоенные годы. Маленков предложил и провел в 1953 г. реформу в сельском хозяйстве, облегчившую жизнь колхозников, при этом задачей ставилось: «...в ближайшие 2—3 года добиться создания в нашей стране обилия продовольствия для населения и сырья для легкой промышленности». В августе 1953 г. были более чем вдвое сокращены военные программы, а высвободившиеся деньги направлены на компенсацию потерь бюджета от снижения цен на продукты питания (в конце 1953 г. хлеб стоил вдвое дешевле, чем в 1948 г.) и товары народного потребления. Впервые за много лет государство поддерживало крестьян. С докладом на пленуме выступал Н. С. Хрущев, но в народе происходящее связывалось с именем Маленкова. Родилась поговорка: «Пришел Маленков — поели блинков».
      Однако, как и в случае с Берией, остальные члены Президиума ЦК стали опасаться роста влияния еще относительно молодого и амбициозного лидера. В сентябре 1953 г. Н. С. Хрущев был избран первым секретарем ЦК. Опираясь на подконтрольный ему партаппарат, он ринулся в наступление. Итогом было разгромное выступление Хрущева на январском (1955) пленуме ЦК, где он обвинил Маленкова в смещении акцентов с тяжелой промышленности на легкую, в недостаточной зрелости как большевистского руководителя, в стремлении к дешевой популярности.
      Поняв, что на стороне Хрущева большинство членов ЦК, Маленков подал в отставку с поста председателя правительства (он был перемещен на должность министра энергетики). Новым председателем Совета министров стал Н. А. Булганин. Министром обороны был назначен близкий в то время Хрущеву маршал Г. К. Жуков.
      По инициативе Н. С. Хрущева была создана спецкомиссия, которая должна была изучить все материалы репрессий против партийных и советских деятелей периода 1930—1940-х гг. На их основе Хрущев решил осудить «культ личности Сталина» на предстоящем XX съезде КПСС. В состав комиссии по расследованию деятельности Сталина вошли: секретарь ЦК КПСС А. Б. Аристов, председатель ВЦСПС Н. М. Шверник, работник Комитета партийного контроля при ЦК П. Т. Комаров. Возглавил работу комиссии секретарь ЦК КПСС академик П. Н. Поспелов.
      Массовым процесс реабилитации репрессированных стал после XX съезда КПСС, состоявшегося 14—25 февраля 1956 г. В последний день этого съезда на закрытом заседании Н. С. Хрущев выступил с «секретным» докладом, в котором обвинил Сталина в многочисленных преступлениях и нарушениях законов, в отходе от «ленинских принципов руководства». При этом не затрагивалась суть коммунистической системы, а многие жестокие действия Сталина (как коллективизация или беспощадная борьба с внутрипартийной оппозицией) одобрялись и оправдывались. Стремление свести проблему к особенностям характера Сталина, представить массовые репрессии исторической случайностью было еще заметней в постановлении ЦК «О преодолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 г., где преступления сталинского режима критиковались куда менее жестко, чем в эмоциональном докладе Хрущева.
      «Секретный» доклад был отпечатан тиражом в 1 млн экземпляров и зачитан вслух на партийных собраниях во всех парторганизациях страны. Таким образом, о преступлениях Сталина были оповещены все коммунисты Советского Союза, а в пересказе — практически все население страны. Это означало коренное изменение идейной и политической атмосферы. XX съезд стал символом обновления и гуманизма, разбудил к активной общественной жизни целое поколение. «Дети XX съезда» — так спустя десятилетия называли участников общественного движения в СССР 1960—1980-х гг.
      Претензии к Хрущеву из-за «секретного» доклада предъявили и главы некоторых социалистических государств. Безусловно отрицательной в отношении XX съезда оказалась позиция китайских коммунистов. Среди последних стали даже распространяться представления о том, что советское руководство отказывается от коммунистического пути и начинает пересматривать («ревизовать») марксистское учение. (Позже, во время усиления советско-китайского противостояния, в китайской пропаганде термин «ревизионисты» станет обычным названием для лидеров СССР.)
      Были демонстрации протеста против доклада и в СССР. В Тбилиси, где осуждение «культа личности» Сталина восприняли как оскорбление национального героя, 4 марта 1956 г. на улицы вышли студенты.

      Вспоминает кинорежиссер Г. Данелия: «На другой день утром (митинг продолжался три дня) к памятнику подъехал грузовик, в кузове которого, обнявшись, стояли Сталин и Ленин, — драматический театр города Гори командировал на митинг актеров в костюмах и гриме вождей пролетариата. Распорядитель митинга объявил в микрофон: единомышленники из Гори прислали Ленина и Сталина, чтобы все видели — Ленин и Сталин любили друг друга! И Ленин считал Сталина верным ленинцем! — Пусть Ленин пожмет руку Сталину! — крикнули из толпы. И Ленин пожал руку Сталину. Пусть поцелует! — попросили из толпы. И Ленин поцеловал Сталина. — И Сталин тоже пусть поцелует Ленина! — потребовали из толпы. И Сталин поцеловал Ленина. Ленин и Сталин простояли в кузове грузовика весь день. Ленин время от времени выкидывал вперед правую руку (как это делал актер Щукин в фильме «Ленин в Октябре») и выкрикивал: «Да здравствуют Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин!» А Сталин посасывал трубку и медленно, по-сталински, расхаживал по грузовику — два шага туда, два обратно (как это делал актер Геловани в фильме «Падение Берлина»)».

      Митингующие требовали отправить в отставку Хрущева, выкрикивали националистические лозунги, а затем стали сооружать баррикады на главной улице Тбилиси — проспекте Руставели. 9 марта демонстрация была разогнана с применением оружия, были человеческие жертвы.
      За два года — 1956 и 1957 — по «антисоветской» 58-й статье УК были арестованы 3380 человек — почти половина всех, кто был арестован за антисоветскую агитацию за весь период от смерти Сталина до 1988 г.
      Люди, наказанные «за разговоры», в основном не были противниками режима. Поскольку Уголовный кодекс предусматривал наказание за антисоветскую агитацию и пропаганду, но не за соответствующие мнения, то в обвинении обязательно должна была присутствовать формулировка: «Систематически среди своего окружения высказывал...» Реально это значило, что человек мог, например, во время застолья с приятелями, среди соседей по квартире или сослуживцев высказаться о политике, международных событиях, последних правительственных постановлениях, пожаловаться на жизнь (цены высокие, заработок маленький, в магазинах ничего нет, очереди, семья не может получить жилье, в колхозе работают много, а живут бедно). Часто толчком для такого рода разговоров служила какая-либо житейская коллизия или случайное событие, приведшее человека в эмоционально взвинченное состояние: понижение в должности, невозможность разрешить жилищные сложности, бюрократическая волокита, дефицит товаров («обыскал весь город и не смог купить нужную вещь»), даже ссора с женой, — и расстроенный советский гражданин начинал ругать власти и, как это квалифицировалось обвинением, «материальные условия жизни в Советском Союзе».
      Однако в целом в Советском Союзе доклад и постановление ЦК «О преодолении культа личности и его последствий» были восприняты скорее положительно. Кампания по реабилитации репрессированных советских граждан резко набрала обороты. Были освобождены из «исправительно-трудовых» лагерей миллионы людей. Посмертно реабилитировали и многих деятелей, казненных при Сталине. Так, был признан ложным приговор в отношении советских военачальников М. Н. Тухачевского, И. П. Уборевича, П. И. Якира и др. В 1956—1957 гг. отменили решения о высылке немцев Поволжья, калмыков, карачаевцев, ингушей, чеченцев, балкарцев, крымских татар, репрессированных в 1941—1944 гг. Постановлениями ЦК КПСС от 24 ноября 1956 г. были восстановлены национальные автономии калмыков, карачаевцев, балкарцев, ингушей, чеченцев. Исключение составили немцы Поволжья и крымские татары, в 1950-е гг. официальной реабилитации этих народов так и не произошло.
      Несомненно, прекращение массовых репрессий было благом для всех жителей СССР. Однако исчезновение постоянного давления на элиту привело к тому, что стали формироваться никому не подконтрольные высшие слои общества («партноменклатура»). Возможность вхождения в эти правящие слои и продвижение внутри их стали все больше зависеть не от деловых качеств человека, а исключительно от его личной преданности вышестоящему начальнику. В СССР начала возникать своеобразная псевдокастовая система, в которой высшие и средние слои партийной иерархии все больше и больше отделялись от основной массы населения.

Третий этап.
Январь 1955 г. — июнь 1957 г.

   Приговор Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 г.:

      Судом установлено, что, изменив Родине и действуя в интересах иностранного капитала, подсудимый Берия сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков... Заговорщики ставили своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел против коммунистической партии и Правительства СССР, поставить Министерство внутренних дел над Партией и Правительством для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии. После кончины И. В. Сталина, делая ставку на общую активизацию реакционных империалистических сил против Советского государства, Берия перешел к форсированным действиям для осуществления своих антисоветских изменнических замыслов, что и позволило в короткий срок разоблачить Берию Л. П. и его соучастников и пресечь их преступную деятельность... Став в марте 1953 года министром внутренних дел СССР, подсудимый Л. П. Берия, подготовляя захват власти, начал усиленно продвигать участников заговорщической группы на руководящие должности как в центральном аппарате МВД, так и в его местных органах. Берия и его помощники расправлялись с честными работниками МВД, отказавшимися выполнять преступные распоряжения заговорщиков.

   Документ о смерти Л. П. Берия. 23 декабря 1953 г.

      Сего числа в 19 часов 50 минут на основании предписания председателя Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года № 003 мною, комендантом Специального судебного присутствия генерал-полковником Батицким П. Ф., в присутствии Генерального прокурора СССР, действительного государственного советника юстиции Руденко Р.А. и генерала армии Москаленко К. С., приведен в исполнение приговор Специального судебного присутствия по отношению к осужденному к высшей мере наказания — расстрелу Берия Лаврентию Павловичу. Подписано: П. Ф. Батицкий, Р. А. Руденко, К. С. Москаленко.

   Из доклада пленума ЦК КПСС. 29 июня 1957 г.

      В то время, когда партия под руководством Центрального Комитета, опираясь на всенародную поддержку, ведет огромную работу по выполнению исторических решений XX съезда, направленных на дальнейшее развитие народного хозяйства и непрерывный подъем жизненного уровня советского народа, на восстановление ленинских норм внутрипартийной жизни, ликвидацию нарушений революционной законности, на расширение связи партии с народными массами, развитие советской социалистической демократии, на укрепление дружбы советских народов, проведение правильной национальной политики, а в области внешней политики — на разрядку международной напряженности в целях обеспечения прочного мира; и когда достигнуты уже во всех этих областях серьезные успехи, о которых знает каждый советский человек, — в это время антипартийная группа Маленкова, Кагановича и Молотова выступила против линии партии...
      В течение последних 3—4 лет, когда партия взяла решительный курс на исправление ошибок и недостатков, порожденных культом личности... участники раскрытой теперь и полностью разоблаченной антипартийной группы постоянно оказывали прямое или косвенное противодействие этому курсу, одобренному XX съездом КПСС. Эта группа по существу пыталась противодействовать ленинскому курсу на мирное сосуществование между государствами с различными социальными системами, ослаблению международной напряженности и установлению дружественных отношений СССР со всеми народами мира. Они были против расширения прав союзных республик в области экономического и культурного строительства, в области законодательства, а также против усиления роли местных Советов в решении этих задач... Эта группа упорно сопротивлялась и пыталась сорвать такое важнейшее мероприятие, как реорганизация управления промышленностью, создание Совнархозов в экономических районах, одобренное всей партией и народом.

   Из стенограммы выступления Н. С. Хрущева на пленуме ЦК КПСС. 29 октября 1957 г.

      Ведь у Берия тоже была диверсионная группа, и перед тем, как арестовать Берия, Берия вызвал головорезов, они были в Москве, и неизвестно, чьи головы полетели бы... И это делает министр обороны с его характером... Вспоминается, как два друга в опере «Евгений Онегин» пели — давно ли мы были друзьями? Так и мы можем сказать — давно ли мы вместе с Жуковым в Крыму купались в море? Но даже тогда, когда мы вместе купались и вместе ходили на оленей, я смотрел на тебя по-другому: я смотрел на тебя, изучая и удивляясь твоему вероломству. Ты скажешь, почему я не сказал тебе? Тов. Жуков, я бы сказал так, но надо знать, когда об этом сказать и кому сказать, а то скажешь и дураком будешь. Я не хотел быть дураком, потому что, если бы я сказал тебе, друг, это не помогло бы, ты мог бы насторожиться и наделать дел, а ты способен на это. Я считал, что соберется ЦК и посмотрит. Если говорить, то я не случайно попал на охоту из Крыма в Киев. Я там ничего не убил, а я там охотился на политическую дичь. Я хотел встретиться с командующими округов, хотел их послушать, с ними поговорить, а потом в выступлении подбросить кое-каких ежиков. Я думаю, командующие меня более или менее правильно поняли. И я был, признаться, доволен, что тебя там не было, потому что ты вел себя не по-партийному.

9. Экономическая политика и курс
на «строительство коммунизма»

      Вот как характеризует положение, сложившееся к этому времени, Н. С. Хрущев: «Приведу некоторые цифры. В 1940 г. было заготовлено зерна 2225 миллионов пудов, а в 1953 г. — лишь 1950 миллионов пудов, то есть меньше на 375 миллионов пудов. В то же время в связи с общим ростом народного хозяйства, значительным увеличением городского населения и ростом реальной заработной платы из года в год увеличивается расход хлебопродуктов. <...> Потребность зерна на экспорт увеличивается как по продовольственному зерну, так и по зернофуражным культурам, однако из-за недостатка зерна пришлось экспорт определить на 1954 год в количестве 190 миллионов пудов (3120 тысяч тонн), тогда как потребность в экспорте определялась в размере 293 миллиона пудов (4800 тысяч тонн)».

      Это был смелый шаг. В числе причин отставания сельского хозяйства Н. С. Хрущевым были названы:
      — отсутствие материальной заинтересованности колхозников в результате своего труда, низкие заготовительные цены;
      — нарушение принципа правильного сочетания личных и общественных интересов колхозников, выражавшееся в гонениях на личное подсобное хозяйство, в огромных налогах на него;
      — удушающая централизация планирования сельского хозяйства (колхозы ежегодно отчитывались по 10 тыс. показателей!).
      Было отмечено, что лучшим годом для сельского хозяйства оставался 1928 год. В 1949—1953 гг. валовой сбор зерновых и урожайность были лишь немного выше уровня 1909—1913 гг. Очень тяжелой была ситуация в животноводстве. Во многих хозяйствах привязывали к креплениям обессилевших от бескормицы коров, чтобы те не упали. С крыш сараев нередко снимали на корм скоту солому. После неурожая 1953 г. стало ясно, что без глубоких реформ повысить эффективность сельского хозяйства невозможно. Трудности на селе сказывались на всем обществе. В городах выстраивались огромные очереди за хлебом. Хрущев отчетливо видел, что решение продовольственной проблемы является важнейшей задачей, нужно было так или иначе накормить вынесший невероятные испытания народ.
      Повышение продуктивности сельского хозяйства требовало удобрений, ирригации, технического оснащения, т. е. всего того, что невозможно создать в короткие сроки. Поэтому на пленуме ЦК в феврале — марте 1954 г. было решено в кратчайшие сроки освоить целинные земли Поволжья, Казахстана и Южной Сибири. Таким образом, сельское хозяйство продолжало развиваться экстенсивно. При этом перенос основного внимания на целинные земли означал фактическую отмену решения сентября 1953 г. об увеличении капиталовложений в сельское хозяйство других районов СССР.
      Для освоения целины в первые же годы туда отправились более 300 тыс. добровольцев, в основном молодые люди. Трудности, с которыми им пришлось столкнуться, оказались неимоверными. Порой приходилось работать целыми сутками. Спали в палатках, ели прямо в поле.

      Вот выдержка из книги Л. И. Брежнева «Целина», в которой рассказывается о первых целинниках и, в частности, о студенте-заочнике Львовского строительного института Василии Рагузове: «Одним из первых он приехал в совхоз «Киевский» и стал работать прорабом. Способный организатор, хороший товарищ, человек веселого, общительного нрава, он быстро завоевал авторитет, уважение, любовь первоцелинников. В один из ясных дней в составе колонны Рагузов вез со станции сборные дома для первой совхозной улицы. Неожиданно начался необычайной силы буран, длившийся потом несколько суток. Колонна остановилась. Василий решил идти за помощью. Пошел один, заблудился и погиб. Это был мужественный, огромной воли человек. Вот письмо, найденное у него в кармане: «Нашедшему эту книжку! Дорогой товарищ, не сочти за труд, передай написанное здесь в г. Львов, ул. Гончарова, 15, кв. 1, Рагузовой Серафиме Васильевне. Дорогая моя Симочка! Не надо слез. Знаю, что будет тебе трудно, но что поделаешь, если со мной такое. Кругом степь — ни конца, ни края. Иду просто наугад. Буря заканчивается, но горизонта не видно, чтобы сориентироваться. Если же меня не будет, воспитывай сыновей так, чтобы они выросли людьми. Эх, жизнь, как хочется жить! Крепко целую, навеки твой Василий». Сознавая, что погибает, он сделал приписку — уже коченеющими, замерзающими пальцами: «Сыновьям Владимиру и Александру Рагузовым, дорогие мои деточки, Вовушка и Сашунька! Я поехал на целину, чтобы наш народ жил богаче и краше. Я хотел, чтобы вы продолжили наше дело. Самое главное — нужно быть в жизни человеком. Целую вас, дорогие мои, крепко. Ваш папа».

      Первопроходцы за 5 лет освоили более 42 млн га земли. Первоначально это дало неплохие результаты, но потом начались проблемы. Очень высокое естественное плодородие почвы стало быстро падать ввиду нарушения научных принципов использования этого вида земель, лихорадочной поспешности их освоения. Результатом стала эрозия почвы: после ряда пылевых бурь в 1960 и 1965 гг. в Казахстане было потеряно около 4 млн га, и еще 12 млн га было повреждено — все вместе это составило почти половину целинных земель. С течением времени стало ясно, что максимальный урожай был получен только в 1956 г. К тому же в результате освоения целины районы производства зерновых все более отдалялись от районов потребления, что усиливало и без того острую в СССР проблему развития транспорта и строительства дорог. За 1954—1965 гг. на освоение целины, включая строительство железных и шоссейных дорог, школ, больниц и другие затраты, было израсходовано 8,5 млрд рублей. При этом общий доход государства в виде прибылей и налога с оборота составил 13,8 млрд рублей.
      Несмотря на то что в целом кампания по освоению целины не дала ожидавшихся результатов, она все же обеспечила значительный рост производства зерна и таким образом обеспечила передышку, которая позволила повсеместно провести реформу сельского хозяйства. К тому же это был первый случай в истории СССР, когда сельское хозяйство привлекло к себе большую долю весьма ограниченных национальных ресурсов, оказавшись в центре внимания государственной политики. В четвертой пятилетке расходы на сельское хозяйство составили 21,5 млрд рублей, в пятой — 64 млрд рублей, в 1956—1958 гг. — 67,4 млрд рублей. Были повышены заготовительные и закупочные цены. Произошел рост материальной заинтересованности колхозников в результате труда. Реальные доходы крестьян в 1958 г. составили 184% по отношению к 1950 г. В колхозах стали осваивать такие экономические категории, как хозрасчет, себестоимость, рентабельность, заработная плата. Н. С. Хрущев стал требовать от руководителей хозяйств сочетать баланс доходов и расходов. Несколько расширилась хозяйственная самостоятельность колхозов в планировании, в разработке своих уставов, которые в 1956 г. колхозы получили право изменять. Значительно уменьшились налоги на приусадебное хозяйство, были отменены обязательные поставки с него. Несмотря на существенные проблемы, аграрная политика Хрущева в 1953—1958 гг. все же дала значительные результаты. За 5 лет прирост сельскохозяйственного производства составил 34%. Таких темпов развития коллективное хозяйство никогда не знало.
      Поскольку возможности командно-административных методов стимулирования развития экономики в послесталинский период ослабевали, руководство страны искало новые подходы для решения этой проблемы. Требовалось дать людям воодушевляющую идею, показать перспективы роста. Советское руководство решилось на весьма серьезное заявление. В 1959 г. на XXI съезде КПСС Н. С. Хрущев выдвинул самую смелую и в то же время самую авантюрную из своих идей: догнать и перегнать США по промышленному и сельскохозяйственному производству на душу населения к 1970 г. Его оптимистический расчет основывался на простом сравнении годовых темпов промышленного развития двух стран в мирный период. Эти темпы в СССР тогда были выше. Но данные расчеты не учитывали потенциальную возможность ускорения темпов развития американской экономики.
      Сентябрьский пленум ЦК КПСС 1958 г. обратил внимание советского общества на отставание отечественной промышленности в научно-техническом соперничестве с Западом. Это была горькая констатация, хотя по сравнению с предыдущим пятилетием в СССР особенно быстро развивались промышленность стройматериалов, машиностроение, металлообработка, химия, нефтехимия, электроэнергетика. Объем производства вырос в 4—5 раз и составлял 62% от общей продукции народного хозяйства. В целом среднегодовые темпы промышленного производства в СССР составляли около 10%. В то же время страна нуждалась в товарах народного потребления, в продуктах легкой, пищевой, деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной промышленности.
      Широкие масштабы приобрело капитальное строительство. Были сооружены и сданы в эксплуатацию тысячи крупных предприятий. В их числе Соколовско-Сарбайский и Лисаковский горно-обогатительные комбинаты в Казахстане, Череповецкий металлургический и Омский нефтеперерабатывающий заводы, Новосибирский завод тяжелого машиностроения. Вслед за достижениями науки развивались новые промышленные отрасли — радиоэлектроника, ракетостроение. В целом во второй половине 1950-х гг. промышленность страны поднялась на качественно новую ступень. В ней насчитывалось около 300 отраслей и видов производства. Благодаря сверхконцентрации материальных средств и человеческих усилий на отдельных направлениях удалось добиться самых впечатляющих успехов. В атомной энергетике были достигнуты весомые результаты — впервые в истории атом заработал в мирных целях: в 1954 г. начала работу первая в мире атомная электростанция в Обнинске, в 1956 г. был открыт Институт ядерных исследований в Дубне, в 1959 г. был спущен на воду первый в мире атомоход-ледокол «Ленин».
      Были построены Куйбышевская гидроэлектростанция (1958), Сталинградская ГЭС (1960), Братская ГЭС (1961—1964) и ряд гидроэлектростанций и теплоэлектростанций местного значения.
      Быстрое развитие получили новые источники энергии: нефть из месторождения Марково в Сибири (1962), нефть и газ в Тюменской области (1963). Появились и начали развиваться новые отрасли промышленности: газовая и алмазная. Производство электроэнергии выросло со 150,6 млрд кВт / ч. в 1954 г. до 507,7 млрд в 1965 г. За этот же период добыча нефти увеличилась с 52,7 до 347,3 млн т, выплавка стали — с 41,4 до 91,0 млн т, добыча угля — с 347,1 до 577,7 млн т.
      Активно развивалась химическая промышленность, освоившая выпуск искусственных материалов с заданными свойствами (дополнив лозунг, выдвинутый Лениным, Хрущев сказал: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны и химизация народного хозяйства»). В результате среднегодовой прирост капитальных вложений в химическую индустрию в 1958—1963 гг. в 3 раза превышал такой прирост в целом по народному хозяйству. В последующие годы капитальные вложения в химическую отрасль планировалось повысить. В результате в 1965 г. по сравнению с 1950 г. производство минеральных удобрений увеличилось примерно в 6 раз, синтетических и пластических масс — в 13 раз, химических волокон — в 17 раз.
      На железнодорожном транспорте паровозы уступали место тепловозам и электровозам. Хрущев преодолел сопротивление консерваторов, отстаивающих сохранение паровозной тяги на железнодорожном транспорте, доказав, что электрическая тяга в 4 раза экономичнее паровой. Он предложил в 1956 г. принять генеральный план электрификации железных дорог сроком на 15 лет. План был успешно осуществлен, и уже в 1967 г. удельный вес паровозной тяги на железнодорожном транспорте составлял лишь 7,6%. Активно развивалась советская авиация. В 1955 г. в небо поднялся первый реактивный пассажирский самолет Ту-104. В сентябре 1959 г. во время визита в США Н. С. Хрущев прибыл туда на только что построенном самолете Ту-114. На поле нью-йоркского аэродрома он некоторое время гордо стоял у выхода — у встречающих не нашлось достаточно высокого трапа.
      Самым крупным научно-техническим достижением стало создание ракетно-космической техники. Было создано три центра ракетостроения: московский (под руководством С. П. Королева), уральский (под руководством В. П. Макеева, ученика Королева) и украинский (под руководством М. К. Янгеля). Обгоняя американцев, к концу 1960 г. СССР создал 44 типа межконтинентальных ракет. Были созданы баллистические ракеты малой, средней и большой дальности. Огромная мощность двигателей военных ракет позволила приступить к освоению космоса. Для этого в казахстанской степи был построен космодром Байконур.
      4 октября 1957 г. с него был запущен первый искусственный спутник Земли весом 80 кг. Затем космические аппараты доставили в космос животных, облетели Луну и сфотографировали ее обратную сторону. В 1959 г. советский космический корабль впервые достиг Луны, оставив на ней вымпел СССР. 12 апреля 1961 г. на околоземную орбиту был запущен первый пилотируемый корабль «Восток» с человеком на борту. Им стал Юрий Алексеевич Гагарин. Свершилось событие эпохальной значимости — советский человек отправился в космос, знаменуя успех всей человеческой расы и начало новой эпохи цивилизации. Этот полет резко повысил международный авторитет Советского Союза.
      Этот успех подтвердили и дальнейшие космические запуски: вскоре в космос был отправлен второй советский космонавт — Герман Титов, затем, в 1962 г., был проведен групповой космический полет А. Николаева и П. Поповича, а в июле 1963 г. в космосе побывала первая женщина — В. Терешкова. Беспилотная космонавтика также могла похвастаться рядом успехов — несколько космических аппаратов было благополучно посажено на Луну, в ноябре 1962 г. к Марсу была также запущена исследовательская ракета «Марс-1».
      Покорение космоса потребовало колоссальных затрат, но эффект был масштабным и продолжительным. Росла уверенность в том, что СССР надолго и прочно стал лидером научно-технического прогресса человечества.
      Однако все достижения того периода не должны заслонять факта, что развитие многих отраслей советской промышленности продолжало тогда идти по привычному экстенсивному пути. Мобилизационные программы никак не затрагивали самого хозяйственного механизма управления грандиозной по масштабам экономикой. Нарастали структурные диспропорции. Если в 1940 г. удельный вес выпуска средств производства (группа А) составлял 61,2%, то в 1960 г. он поднялся до 72,5% при соответствующем понижении доли производства предметов потребления (группа Б). Во многом это определялось отказом от предлагаемого Г. М. Маленковым курса на приоритетное развитие группы Б, который Н. С. Хрущев в 1955 г. заклеймил как «оппортунизм» и «отрыжку правого уклона».
      Крупным хозяйственным экспериментом конца 1950-х гг. стал переход с пятилетнего на более продолжительное — семилетнее планирование. Утвержденный в 1956 г. шестой пятилетний план развития народного хозяйства уже через год сочли неудачным и разработали новый, на этот раз семилетний, принятый на внеочередном XXI съезде КПСС в январе 1959 г. Здесь же был сделан вывод о полной и окончательной победе социализма в СССР. Еще Маленков в 1955 г. заявлял, что в СССР построены только «основы социализма», но эта мысль показалась руководству Советского Союза тогда крамольной, и Маленков вынужден был «признать свои ошибки». Теперь было объявлено, что СССР вступает в новый период своего развития — период развернутого строительства коммунизма. Семилетка (1959—1965) охватила два последних года шестой пятилетки и последующее пятилетие. Смену плановых вех объяснили переходом к территориальной системе управления экономикой, потребностями научно-технического прогресса, необходимостью координации планов со странами СЭВ.
      В целом итоги семилетки впечатляли. Национальный доход вырос на 53%, рост промышленного производства составил 84%. Было построено более 5400 крупных предприятий, в их числе Карагандинский и Куйбышевский металлургические заводы, Кременчугская ГЭС, Белоярская и Нововоронежская АЭС.
      Триумфы советской науки и техники (спутник, полет Гагарина), высокие темпы роста экономики СССР в 1950-е гг. вызвали взрыв энтузиазма. Они породили иллюзию, что в ближайшие годы СССР обгонит США и станет первой экономической державой мира. Выросшим в условиях суровых лишений советским людям казалось, что уровень благосостояния в США вполне достаточен для того, чтобы стало возможным бесплатное удовлетворение потребностей всего населения — вот только капитализм этому мешает. В то же время усиление протестных настроений требовало убедительного ответа, и Н. С. Хрущев выдвинул лозунг: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Это было отражено в новой программе КПСС, принятой на XXII съезде КПСС в 1961 г.
      К 1980 г. было обещано построить «бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе со всесторонним развитием людей вырастут и производственные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям».

   Из программы КПСС, принятой в 1961 г. на XXII съезде КПСС
      В итоге второго десятилетия (1971—1980) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая развитие материальных и культурных благ для всего населения; советское общество вплотную подойдет к осуществлению принципа распределения по потребностям, произойдет переход к единой общенародной собственности. Таким образом, в СССР будет в основном построено коммунистическое общество... КПСС намечает увеличить объем промышленной продукции:
      — в течение ближайших 10 лет — примерно в два с половиной раза достичь и превзойти уровень промышленного производства США;
      — в течение 20 лет — не менее чем в шесть раз превзойти и оставить далеко позади нынешний объем промышленного производства США.
      Для этого необходимо поднять производительность труда в промышленности в течение 10 лет более чем в два раза, а за 20 лет — четыре — четыре с половиной раза. Через 20 лет производительность труда в советской промышленности превысит современный уровень производительности труда в США примерно в два раза.

10. Провал «оттепели»

Административная чехарда

Продовольственный кризис

События в Новочеркасске

   Из информации Генерального прокурора СССР Н. Трубина о событиях в Новочеркасске 1962 г.

      В результате применения оружия в целях самозащиты военнослужащими внутренних войск 2 июня на площади и у горотдела милиции было убито 22 и ранено 39 участников беспорядков. Еще два человека убиты вечером 2 июня при невыясненных обстоятельствах.

11. Внешняя политика:
от «духа Женевы» к Карибскому кризису

Гонка вооружений

Первая попытка разрядки напряженности

Центральная и Восточная Европа

Международное
коммунистическое движение

Кризис отношений с Китаем

Союзники СССР
среди развивающихся стран

Карибский кризис

      Советник президента США Дж. Кеннеди Т. Соренсен оценил ситуацию следующим образом: «Не вызывает сомнений то обстоятельство, что эти размещенные на Кубе ракеты, взятые сами по себе, на фоне всего советского мегатоннажа, который мог бы обрушиться на нас, фактически не меняют стратегического баланса... Но баланс мог бы существенно измениться в вопросах национальной воли и способности мирового лидерства». Как пишет по этому поводу американский историк С. Амброуз, «самый серьезный кризис в истории человечества разразился по вопросу о видимости. Мир подошел вплотную к тотальному уничтожению из-за вопроса о престиже».

      Президент Кеннеди считал, что не может не отреагировать на столь явную угрозу — в противном случае против него мог быть возбужден процесс импичмента (лишения президентского поста). 22 октября 1962 г. была объявлена блокада Кубы. Это означало, что военно-морские корабли США останавливали все суда, идущие на Кубу. Разумеется, в первую очередь речь шла о судах, доставлявших на Кубу советские ракеты. В ходе этого кризиса Вашингтон показал себя готовым на ядерный конфликт, который мог бы начаться, если бы советские корабли не подчинились. Существовала опасность того, что советские подводные лодки начнут топить корабли, осуществляющие блокаду.

   Из Заявления Правительства СССР по вопросу о разоружении 14 мая 1956 г.

      Учитывая, что в нынешних условиях особую опасность для народов представляет атомная война, Советское правительство придает важнейшее значение запрещению атомного и водородного оружия. Именно поэтому мы предлагали и предлагаем безотлагательно принять решение о полном запрещении атомного и водородного оружия, о прекращении его производства и об уничтожении имеющихся запасов этого оружия, с тем чтобы великое открытие человечества — атомная энергия — служило исключительно мирным целям.

   Из воспоминаний военного историка В. Фомина о венгерских событиях 1956 г.

      2 ноября 1956 г. главнокомандующий Объединенными силами Варшавского Договора Маршал Советского Союза И. С. Конев... поставил боевую задачу: «Ликвидировать контрреволюционный мятеж в Будапеште». Для этого корпус усилился танками, артиллерией и воздушно-десантными войсками. Боевая операция проводилась по указанию нашего высшего партийного и государственного руководства во главе с Н. С. Хрущевым. Свое решение они приняли... по просьбе венгерских коммунистов, руководства Китая, Югославии и стран — участниц Варшавского Договора.

   Из послания Председателя Совета министров СССР Н. С. Хрущева президенту США Дж. Кеннеди 27 октября 1962 г. по московскому радио

      Вы хотите обезопасить свою страну, и это понятно. Но этого же хочет и Куба; все страны хотят себя обезопасить. Но как же нам, Советскому Союзу, нашему правительству, оценивать Ваши действия, которые выражаются в том, что Вы окружили военными базами Советский Союз, окружили военными базами наших союзников... расположили там свое ракетное вооружение... Ваши ракеты расположены в Англии, расположены в Италии и нацелены против нас. Ваши ракеты расположены в Турции... Вас беспокоит Куба. Вы говорите, что беспокоит она потому, что находится на расстоянии от берегов Соединенных Штатов Америки 90 миль по морю. Но ведь Турция рядом с нами, наши часовые похаживают и поглядывают один на другого... Вы ведь расположили ракетное разрушительное оружие, которое Вы называете наступательным, в Турции, буквально под боком у нас... Я вношу предложение: мы согласны вывезти те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Мы согласны это осуществить и заявить в ООН об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США, со своей стороны, учитывая беспокойство и озабоченность Советского государства, вывезут свои аналогичные средства из Турции. Давайте договоримся, какой нужен срок для Вас и для нас, чтобы это осуществить.

   Из ответного послания президента США Дж. Кеннеди Н. С. Хрущеву

      Когда я читал Ваше письмо, то пришел к выводу, что ключевые элементы Ваших предложений, которые, по-видимому, в целом приемлемы, насколько я их понял, заключаются в следующем:
      1. Вы согласны устранить эти виды оружия с Кубы под надлежащим наблюдением и надзором Организации Объединенных Наций и принять обязательство, при надлежащих гарантиях, прекратить доставку этих видов оружия на Кубу.
      2. Мы, с нашей стороны, согласимся — при достижении через Организацию Объединенных Наций соответствующей договоренности для гарантии выполнения и сохранения в силе этих обязательств — а) быстро отменить меры карантина, применяющиеся в настоящий момент, и б) дать заверение об отказе от вторжения на Кубу.

12. «Оттепель» в духовной жизни.
Творческая интеллигенция и власть

      Начавшийся после смерти Сталина период некоторого ослабления жесткого идеологического контроля над сферой культуры и перемен во внутренней и внешней политике вошел в отечественную историю под названием «оттепель». Понятие «оттепели» широко используется как метафора для описания характера изменений в духовном климате советского общества после марта 1953 г. Осенью этого года в журнале «Новый мир» была опубликована статья критика В. Померанцева «Об искренности в литературе», в которой говорилось о необходимости поставить в центр внимания литературы человека, «поднять подлинную тематику жизни, ввести в романы конфликты, занимающие людей в быту». В 1954 г., словно в ответ на эти размышления, журнал напечатал повесть И. Г. Эренбурга «Оттепель», которая и дала название целому периоду в политической и культурной жизни страны.
      Доклад Хрущева на XX съезде КПСС произвел ошеломляющее впечатление на всю страну. Он обозначил границу в духовной жизни советского общества на время «до» и «после» XX съезда, разделил людей на сторонников и противников последовательного разоблачения культа личности, на «обновленцев» и «консерваторов». Сформулированная Хрущевым критика была воспринята многими как сигнал к переосмыслению предыдущего этапа отечественной истории.
      После XX съезда прямое идеологическое давление на сферу культуры со стороны партийного руководства стало ослабевать. Период «оттепели» охватил примерно десять лет, но упомянутые процессы шли с разной степенью интенсивности и были отмечены многочисленными отступлениями от либерализации режима (первое пришлось уже на осень того же 1956 г., когда советские войска подавили восстание в Венгрии). Предвестием перемен стало возвращение из лагерей и ссылок тысяч доживших до этого дня репрессированных. Из печати почти исчезло упоминание имени Сталина, из общественных мест — его многочисленные изображения, из книжных магазинов и библиотек — изданные огромными тиражами его труды. Начались переименования городов, колхозов, заводов, улиц. Однако разоблачение культа личности поднимало проблему ответственности нового руководства страны, которое было прямым преемником прежнего режима, за гибель людей и за злоупотребления властью. Вопрос о том, как жить с грузом ответственности за прошлое и как изменить жизнь, не допустить повторения трагедии массовых репрессий, огромных лишений и жесткого диктата над всеми сферами жизни людей, оказался в центре внимания думающей части общества. А. Т. Твардовский в опубликованной в Советском Союзе только в годы перестройки поэме-исповеди «о времени и о себе» «По праву памяти» от имени поколения поделился этими мучительными раздумьями:

Давно отцами стали дети, Но за всеобщего отца Мы оказались все в ответе, И длится суд десятилетий, И не видать еще конца.

      Литературная трибуна в СССР во многом заменяла свободную политическую полемику, и в условиях отсутствия свободы слова литературные произведения оказывались в центре общественных дискуссий. В годы «оттепели» в стране сформировалась большая и заинтересованная читательская аудитория, заявившая о своем праве на самостоятельные оценки и на выбор симпатий и антипатий. Широкий отклик вызвала публикация на страницах журнала «Новый мир» романа В. Д. Дудинцева «Не хлебом единым» (1956) — книги с живым, а не ходульным героем, носителем передовых взглядов, борцом с консерватизмом и косностью. В 1960—1965 гг. И. Г. Эренбург публикует в «Новом мире» с перерывами и большими купюрами, сделанными цензурой, книгу воспоминаний «Люди, годы, жизнь». Она возвратила имена деятелей преданной официальному забвению эпохи «русского авангарда» и мира западной культуры 1920-х гг. Большим событием стала публикация в 1962 г. на страницах того же журнала повести «Один день Ивана Денисовича», где А. И. Солженицын на основании собственного лагерного опыта размышлял о жертвах сталинских репрессий.
      Появление в открытой печати первого художественного произведения о лагерной жизни было политическим решением. Санкционировавшее публикацию высшее руководство (повесть была напечатана по распоряжению Хрущева) признавало не только сам факт репрессий, но и необходимость внимания к этой трагической странице советской жизни, которая не успела еще стать историей. Два последующих произведения Солженицына («Матренин двор» и «Случай на станции Кречетовка», 1963) закрепили за журналом, которым руководил Твардовский, репутацию центра притяжения сторонников демократических начинаний. В лагере критиков «оттепельной» литературы оказался (с 1961 г.) журнал «Октябрь», ставший рупором консервативных политических взглядов. Вокруг журналов «Знамя» и «Молодая гвардия» группировались сторонники обращения к национальным истокам и традиционным ценностям. Такими поисками отмечено творчество писателя В. А. Солоухина («Владимирские проселки», 1957) и художника И. С. Глазунова, ставшего в ту пору известным иллюстратором русской классики. Споры вокруг проблем литературы, театра и кино были зеркалом царивших в обществе настроений. Противостояние группировавшихся вокруг журналов деятелей культуры косвенно отражало и борьбу мнений в руководстве страны вокруг путей ее дальнейшего развития.
      «Оттепельная» проза и драматургия уделяли растущее внимание внутреннему миру и частной жизни человека. На рубеже 1960-х гг. на страницах «толстых» журналов, имевших многомиллионную читательскую аудиторию, начинают появляться произведения молодых писателей о молодых же современниках. При этом происходит четкое разделение на «деревенскую» (В. И. Белов, В. Г. Распутин, Ф. А. Абрамов, ранний В. М. Шукшин) и «городскую» (Ю. В. Трифонов, В. В. Липатов) прозу. Другой важной темой искусства стали размышления о мироощущении человека на войне, о цене победы. Авторами таких произведений стали люди, прошедшие войну и переосмысливающие этот опыт с позиций бывших в самой гуще событий людей (поэтому эту литературу часто называют «лейтенантской прозой»). О войне пишут Ю. В. Бондарев, К. Д. Воробьев, В. В. Быков, Б. Л. Васильев, Г. Я. Бакланов. К. М. Симонов создает трилогию «Живые и мертвые» (1959—1971).
      Лучшие фильмы первых лет «оттепели» также показывают «человеческое лицо» войны («Летят журавли» по пьесе B. C. Розова «Вечно живые», реж. М. К. Калатозов, «Баллада о солдате», реж. Г. Н. Чухрай, «Судьба человека» по повести М. А. Шолохова, реж. С. Ф. Бондарчук).
      Однако внимание властей к литературно-художественному процессу как зеркалу общественных настроений не ослабевало. Цензура тщательно отыскивала и уничтожала любые проявления инакомыслия. В эти годы Гроссман, автор «Сталинградских очерков» и романа «За правое дело», работает над эпопеей «Жизнь и судьба» — о судьбе, жертвах и трагедии ввергнутого в войну народа. В 1960 г. рукопись была отвергнута редакцией журнала «Знамя» и изъята у автора органами госбезопасности; по сохранившимся в списках двум экземплярам роман был опубликован в СССР только в годы перестройки. Подводя итог битвы на Волге, автор говорит о «хрупкости и непрочности бытия человека» и о «ценности человеческой личности», которая «обрисовалась во всей своей мощи». Философия и художественные средства дилогии Гроссмана (роману «Жизнь и судьба» предшествовал изданный в 1952 г. с купюрами роман «За правое дело») близки «Войне и миру» Толстого. По мысли Гроссмана, битвы выигрывают полководцы, но войну — только народ.
      «Сталинградское сражение определило исход войны, но молчаливый спор между победившим народом и победившим государством продолжался. От этого спора зависела судьба человека, его свобода» — так писал автор романа.
      В конце 1950-х гг. возник литературный самиздат. Так назывались ходившие в списках в виде машинописных, рукописных или фотокопий издания не прошедших цензуру произведений переводных иностранных и отечественных авторов. Через самиздат небольшая часть читающей публики получила возможность знакомиться с не принимавшимися к официальной публикации произведениями как известных, так и молодых авторов. В самиздатовских копиях распространялись стихи М. И. Цветаевой, А. А. Ахматовой, Н. С. Гумилева, молодых современных поэтов.
      Другим источником знакомства с неподцензурным творчеством стал «тамиздат» — печатавшиеся за границей произведения отечественных авторов, возвращавшиеся затем окольными путями на родину к своему читателю. Именно так произошло с романом Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго», который с 1958 г. распространялся в самиздатовских списках в узком кругу заинтересованных читателей. В СССР роман готовили к публикации в «Новом мире», но книгу запретили как «проникнутую духом неприятия социалистической революции». В центре романа, который Пастернак считал делом жизни, — судьбы интеллигенции в вихре событий революций и Гражданской войны. Писатель, по его словам, хотел «дать исторический образ России за последнее сорокапятилетие...», выразить свои взгляды «на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое».
      После присуждения Б. Л. Пастернаку в 1958 г. Нобелевской премии по литературе «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы» в СССР развернулась кампания по травле писателя. При этом Хрущев, как он позже признавался, самого романа не читал, как не читали его и подавляющее большинство негодующих «читателей», поскольку книга была недоступна широкой аудитории. В органы власти, прессу хлынул поток писем с осуждением писателя и с призывами лишить его советского гражданства; активное участие в этой кампании приняли и многие писатели. Пастернак был исключен из Союза писателей СССР.
      Писатель категорически отверг требования властей покинуть страну, но был вынужден отказаться от премии. Организованный консервативными силами в высшем партийном руководстве разгром романа должен был четко указать границы «дозволенного» творчества. «Доктор Живаго» получил мировую известность, а «дело Пастернака» и новое ужесточение цензуры знаменовали «начало конца» ожиданиям политической либерализации и стали свидетельством хрупкости и обратимости наметившихся, как казалось после XX съезда, перемен в отношениях власти и творческой интеллигенции.
      В эти годы вошло в практику проведение встреч руководителей партии и государства с представителями интеллигенции. По существу, в государственной политике управления культурой мало что изменилось, и Хрущев на одной из таких встреч не преминул отметить, что в вопросах искусства он «сталинист». «Нравственное обеспечение строительства коммунизма» рассматривалось как главная задача художественного творчества. Определился круг приближенных к власти писателей и художников, они занимали руководящие посты в творческих союзах. Использовались и средства прямого давления на деятелей культуры. Во время юбилейной выставки Московской организации Союза художников в декабре 1962 г. Хрущев обрушился с грубыми нападками на молодых живописцев и скульпторов, работавших вне «понятных» реалистических канонов. После Карибского кризиса высшее партийное руководство сочло необходимым еще раз подчеркнуть невозможность мирного сосуществования социалистической и буржуазной идеологии и указать на ту роль, которая отводилась культуре в воспитании «строителя коммунизма» после принятия новой программы КПСС. В печати была развернута кампания критики «идейно чуждых влияний» и «индивидуалистического произвола».
      Особенное значение этим мерам придавалось еще и потому, что в Советский Союз с Запада проникали новые художественные веяния, а вместе с ними — противоположные официальной идеологии идеи, в том числе политические. Власти просто обязаны были взять этот процесс под контроль. В 1955 г. вышел первый номер журнала «Иностранная литература», печатавшего произведения «прогрессивных» зарубежных авторов. В 1956 г. в Москве и Ленинграде состоялась выставка картин П. Пикассо — впервые в СССР были показаны картины одного из самых известных художников XX в. В 1957 г. в Москве прошел VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Состоялось первое знакомство советской молодежи с молодежной культурой Запада, с зарубежной модой. В рамках фестиваля были организованы выставки современного западного искусства, практически неизвестного в СССР. В 1958 г. в Москве прошел первый Международный конкурс им. П. И. Чайковского. Победа молодого американского пианиста Вана Клиберна стала одним из знаковых событий «оттепели».
      В самом Советском Союзе зарождалось неофициальное искусство. Появились группы художников, пытавшихся отойти от жестких канонов социалистического реализма. Одна из таких групп работала в творческой студии Э. М. Белютина «Новая реальность», и именно художники этой студии попали под огонь хрущевской критики на выставке МОСХа (заодно с представителями «левого крыла» этой организации и скульптором Э. Неизвестным).
      Другая группа объединяла художников и поэтов, собиравшихся на квартире в пригороде Москвы Лианозово. Представители «неофициального искусства» работали в Тарусе, городке, находящемся на расстоянии более 100 км от столицы, где селились некоторые возвращавшиеся из ссылки представители творческой интеллигенции. Жесткая критика за пресловутый «формализм» и «безыдейность», развернувшаяся в печати после скандала на выставке в Манеже в 1962 г., загнала этих художников в «подполье» — на квартиры (отсюда появился феномен «квартирных выставок» и название «другого искусства» — андеграунд от англ. Underground — подземелье).
      Хотя аудиторию самиздата и «другого искусства» составлял в основном ограниченный круг представителей творческих профессий (гуманитарной и научно-технической интеллигенции, небольшой части студентов), влияние этих «ласточек оттепели» на духовный климат советского общества нельзя недооценивать. Появилась и стала крепнуть альтернатива официальному подцензурному искусству, утверждалось право личности на свободный творческий поиск. Реакция властей в основном сводилась к жесткой критике и к «отлучению» тех, кто попадал под прицел критики, от аудитории читателей, зрителей и слушателей. Но из этого правила были и серьезные исключения: в 1964 г. состоялся судебный процесс против поэта И. A. Бродского, обвиненного в «тунеядстве», в результате которого он был отправлен в ссылку.
      Большинство социально активных представителей творческой молодежи были далеки от открытой оппозиции существующей власти. Широко распространенной оставалась убежденность в том, что логика исторического развития Советского Союза требует безусловного отказа от сталинских методов политического руководства и возврата к идеалам революции, к последовательному воплощению в жизнь принципов социализма (хотя, конечно, в среде сторонников таких взглядов не было единодушия, и многие считали Сталина прямым политическим наследником Ленина). Разделявших такие настроения представителей нового поколения принято называть шестидесятниками. Термин впервые появился в заглавии опубликованной в журнале «Юность» в декабре 1960 г. статьи С. Рассадина о молодых писателях, их героях и читателях. Шестидесятников объединяло обостренное чувство ответственности за судьбу страны и убежденность в возможности обновления советской политической системы. Эти настроения нашли отражение в живописи так называемого сурового стиля — в произведениях молодых художников о трудовых буднях современников, которые отличает сдержанная цветовая гамма, крупные планы, монументальные образы (В. Е. Попков, Н. И. Андронов, Т. Т. Салахов и др.), в театральных постановках молодых коллективов «Современника» и «Таганки» и особенно в поэзии.
      Вступавшее во взрослую жизнь первое послевоенное поколение считало себя поколением первооткрывателей, покорителей неведомых высот. Поэзия мажорного звучания и ярких метафор оказалась «соавтором эпохи», а сами молодые поэты (Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина) были ровесниками своих первых читателей. Они энергично, напористо обращались к современникам и современным темам. Стихи будто предназначались для чтения вслух. Их и читали вслух — в студенческих аудиториях, в библиотеках, на стадионах. Вечера поэзии в Политехническом музее в Москве собирали полные залы, а на поэтические чтения на стадионе в Лужниках в 1962 г. пришло 14 тыс. человек.
      Живейший интерес молодежной аудитории к поэтическому слову определил духовную атмосферу рубежа 1960-х гг. Наступил период расцвета «поющейся поэзии» — авторского песенного творчества. Доверительные интонации авторов-исполнителей отражали стремление нового поколения к общению, открытости, искренности. Аудиторией Б. Ш. Окуджавы, Ю. И. Визбора, Ю. Ч. Кима, А. А. Галича были молодые «физики» и «лирики», яростно спорившие о волновавших всех проблемах научно-технического прогресса и гуманистических ценностях. С точки зрения официальной культуры авторской песни не существовало. Песенные вечера проходили, как правило, в квартирах, на природе, в дружеских компаниях близких по духу людей. Такое общение стало характерной приметой шестидесятых.
      Свободное общение выплескивалось за пределы тесной городской квартиры. Красноречивым символом эпохи стала дорога. Казалось, вся страна пришла в движение. Ехали на целину, на стройки семилетки, в экспедиции и геологоразведочные партии. Труд тех, кто открывает неизведанное, покоряет высоты, — целинников, геологов, летчиков, космонавтов, строителей — воспринимался как подвиг, которому есть место и в мирной жизни.
      Ехали и просто путешествовать, отправлялись в дальние и ближние походы, предпочитая труднодоступные места — тайгу, тундру или горы. Дорога воспринималась как пространство свободы духа, свободы общения, свободы выбора, не скованного, перефразируя популярную песню тех лет, житейскими заботами и повседневной суетой.
      Но в споре «физиков» и «лириков» победа все же, как казалось, оставалась за теми, кто представлял научно-технический прогресс. Годы «оттепели» отмечены прорывами отечественной науки и выдающимися достижениями конструкторской мысли.
      Не случайно одним из самых популярных литературных жанров в этот период стала научная фантастика. Профессия ученого была овеяна романтикой героических свершений на благо страны и человечества. Самоотверженное служение науке, талант и молодость отвечали духу времени, образ которого запечатлен в фильме о молодых ученых-физиках «Девять дней одного года» (реж. М. М. Ромм, 1961). Примером жизненного горения стали герои Д. А. Гранина. Его роман «Иду на грозу» (1962) о молодых физиках, занятых исследованиями атмосферного электричества, был очень популярен. Была «реабилитирована» кибернетика. Советские ученые (Л. Д. Ландау, П. А. Черенков, И. М. Франк и И. Е. Тамм, Н. Г. Басов и A. M. Прохоров) получили три Нобелевские премии по физике, что свидетельствовало о признании вклада советской науки в мировую на самых передовых рубежах исследований.
      Появились новые научные центры — новосибирский Академгородок, Дубна, где работал Институт ядерных исследований, Протвино, Обнинск и Троицк (физика), Зеленоград (вычислительная техника), Пущино и Оболенск (биологические науки). В наукоградах жили и работали тысячи молодых инженеров и конструкторов. Здесь кипела научная и общественная жизнь. Проводились выставки, концерты авторской песни, ставились не выходившие на широкую публику студийные спектакли.
      Успехи отечественной науки и техники широко пропагандировались как свидетельства преимущества советской общественной системы. Особенно популярной была идея «атома на службе мира и прогресса» (в то время как образ Запада, особенно после Карибского кризиса 1962 г. и начала войны во Вьетнаме в 1964 г., ассоциировался в пропагандистских кампаниях в печати с агрессией и «загниванием»).
      Однако прорывы на знаковых направлениях освоения космоса и атомной энергетики сопровождались отставанием в ряде других ключевых сфер, определявших научно-технический прогресс (например, в области вычислительной техники). Всплески творческой свободы, определявшие духовную атмосферу эпохи, гасились бесцеремонным вмешательством власти в творческий процесс.
      Реальную опасность для перспектив «коммунистического строительства» власти усматривали и в том, что, несмотря на провозглашенную цель «воспитания нового человека», в СССР не удавалось искоренить религиозное самосознание. Годы «оттепели» были ознаменованы новым оживлением антирелигиозной пропаганды и грубым административным давлением на Русскую православную церковь. Закрывались храмы (их число сократилось к 1965 г. до 7,5 тыс., т. е. вдвое по сравнению с предыдущим десятилетием) и монастыри, ликвидировались приходы, на желавших получить религиозное образование молодых людей оказывался грубый нажим, церкви запретили заниматься какой бы то ни было благотворительной деятельностью, священники были обязаны вести учет крещения и венчания, данные которого передавались в КГБ.
      Чтобы открыто исповедовать религиозные взгляды, требовалось немало мужества. Причем все это происходило в условиях, когда начала подниматься вторая после войны волна интереса к религиозной жизни, к историческому духовному наследию, которые становились для многих альтернативой официальной идеологии. Были открыты неизвестные памятники иконописи, древнерусской скульптуры и фресковой живописи, опубликованы научные труды с их описанием. В 1960 г., к 600-летию Андрея Рублева, в Москве в Спасо-Андрониковом монастыре открылся музей его имени, в экспозиции было большое собрание икон.
      В 1966 г. возникло Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. Однако большинство высших партийных руководителей усматривали в возрождении национального самосознания опасность для идейно-политического единства общества.

   Из постановления Президиума ЦК КПСС «О клеветническом романе Б. Пастернака» от 23 октября 1958 г.

      Признать, что присуждение Нобелевской премии роману Пастернака, в котором клеветнически изображается Октябрьская социалистическая революция, советский народ, совершивший эту революцию, и строительство социализма в СССР, является враждебным по отношению к нашей стране актом и орудием международной реакции, направленным на разжигание холодной войны.

13. Из коммуналок в отдельные квартиры:
повседневная жизнь в годы «оттепели»

14. Смещение Н. С. Хрущева

Споры об «оттепели»
и роли Н. С. Хрущева в истории

      Писатель К. С. Симонов так описывал свое впечатление о чувствах ближайших сталинских соратников в связи с болезнью Сталина:«У меня было ощущение, что появившиеся оттуда, из задней комнаты, в президиуме люди, старые члены Политбюро, вышли с каким-то затаенным, не выраженным внешне, но чувствовавшимся в них ощущением облегчения. Это как-то прорывалось в их лицах... Что-то в их голосах, в их поведении не соответствовало преамбулам, предшествовавшим тексту их выступлений, и таким же скорбным концовкам их выступлений, связанных с болезнью Сталина. Было такое ощущение, что вот там, в президиуме, люди освободились от чего-то давившего на них, связывавшего их. Они были какие-то распеленатые, что ли».

      Причины послесталинского бунта его выдвиженцев заключались в том, что последние устали от бесконечного перенапряжения, всеобъемлющей милитаризации и страха, когда от репрессий не был защищен никто. Н. С. Хрущев вспоминал: «Это могло случиться с любым из нас». Стремление к стабилизации положения и безопасности стало доминирующим импульсом в сложном комплексе причин, побудивших Хрущева осуществить либерализацию режима.
      Буквально через несколько дней после похорон Сталина Хрущев обрушился с бранью на Симонова в связи с публикацией статьи последнего в «Литературной газете» от 19 марта 1953 г., в которой писатель провозгласил главной задачей литературы отразить роль Сталина в истории страны. Хрущев потребовал смещения Симонова с поста главного редактора «Литературной газеты».
      Критики Хрущева не раз отмечали: его усилия по либерализации режима носили поверхностный и непоследовательный характер, что дало основание У. Черчиллю сравнить политику Хрущева с попыткой «перепрыгнуть пропасть в два прыжка». В частности, непоследовательность в осуществлении либерализации выразилась в том, что, несмотря на разоблачения политических репрессий 1930—1950-х гг., при Хрущеве за политические преступления, т. е. за выражение несогласия с его политикой, пострадали многие сотни людей, а чистки органов госбезопасности затронули прежде всего нижние этажи этой системы; высшие посты в ее рамках заняли те, кто ранее был близок к Берии: генералы С. Н. Круглов и И. А. Серов стали при Хрущеве министрами внутренних дел и госбезопасности. Во многом это обусловлено тем, что у самого реформатора, по его собственному признанию, были «руки по локоть в крови».

      Выступая 14 августа 1937 г. на пленуме МГК ВКП(б), Хрущев прямо призвал к расправе с «врагами народа»: «Нужно уничтожать этих негодяев! Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врага на благо народа».

      Активное участие Хрущева в проведении репрессий подтверждают воспоминания Л. М. Кагановича и В. М. Молотова. А. А. Громыко свидетельствовал, что Хрущев боялся разоблачения своей роли во время репрессий. В период репрессий 1930—1940-х гг. Хрущев был не пассивным наблюдателем, а их активным участником — и в бытность первым секретарем МК и МГК в 1935—1938 гг., и в качестве руководителя Украины в 1938—1939 гг. он принимал непосредственное участие в репрессиях. «Нет никаких сомнений в том, что он был молотом, а не наковальней», — отмечал Ф. М. Бурлацкий в своей книге о Хрущеве.
      Оппоненты Хрущева не раз и при его жизни, и впоследствии ставили в вину Хрущеву тот факт, что его антисталинские выступления были продиктованы не в последнюю очередь мотивами борьбы за власть. На пути к высшей власти Хрущеву пришлось одолеть таких искушенных в политических интригах людей, какими были его многоопытные соратники и коллеги, — Берия, Маленков, Булганин; в процессе последовательной смены трех триумвиратов он сумел переиграть их. И в этой борьбе козырь «десталинизации» был не из последних.
      Сложность положения Хрущева определялась тем, что он был всецело обязан своей политической карьерой Сталину. Этому помог случай — в начале 1930-х гг. он учился в Промышленной академии вместе с женой Сталина Надеждой Аллилуевой и поднялся на высоту государственной власти во многом благодаря ее рекомендациям. При поддержке Сталина Хрущев вошел в высший эшелон советского руководства в качестве секретаря Московского горкома и обкома партии, а впоследствии в качестве первого лица одной из крупнейших советских республик — Украины.
      Будучи настоящим сыном своего времени и будучи уверен в своем праве на власть («Я — главный коммунист мира», — заявлял он), Хрущев боролся с наследием Сталина вполне сталинскими методами: он, подобно Сталину, исходил из представления об абсолютном характере власти.

      Ф. М. Бурлацкий в книге «Никита Хрущев и его советники — красные, черные, белые» отмечал: «Хрущев, как и Сталин, был убежден, что именно государство, централизм, спущенный сверху план, приказ, указание — это и есть... главный стимул развития страны. Он был «государственником» не в меньшей степени, чем Сталин, и несравненно в большей, чем Маркс и Ленин... Три съезда, проведенные при руководящем участии Хрущева, мало отличались от сталинских с точки зрения методов и моделей... И хотя формально решения принимались коллегиально, фактически, особенно в последние годы хрущевского правления, он не терпел возражений, и важнейшие решения принимались им единолично... В голове Хрущева и всего прежнего поколения руководителей сидела традиционная модель патриархального крестьянского двора... Конечно, Хрущев советовался со своим ближайшим окружением. Но так, как советуется генерал с офицерами среднего ранга».

      Политическому успеху Хрущева во многом способствовал и его характер. Писатель Александр Фадеев после встречи с Хрущевым в 1946 г. сделал такую запись в своем дневнике: «Его обаяние в цельности народного характера. Ум его тоже народный — широкий, практичный и полный юмора... И хотя он русский, трудно было бы найти другого такого руководителя для Украины».
      Чем Хрущев безусловно отличался от своих предшественников на русском троне, так это стилем общения с народом. «Над Хрущевым смеялись, — вспоминал житель Калуги С. Потапов, — его ругали. Но в глазах подавляющего большинства простых людей он не был посмешищем. И они не испытывали к нему неприязни, а тем более ненависти. И самое главное — его не боялись, и он не боялся... В нем видели своего народного руководителя. Хотя и с причудами, но своего. Недаром кое-где Хрущева называли «народным царем». Таково было впечатление рядовых граждан о Хрущеве.
      Если в восприятии простых граждан Сталин был подобием божества, редко являвшего себя управляемому народу, то в лице Хрущева ему на смену пришел совсем иной стиль — доступный для простого человека руководитель.

      А. С. Черняев (работник ЦК КПСС, в 1980-е гг. — помощник М. С. Горбачева) вспоминал, как впервые увидел Хрущева на общедоступном пляже: «На голове у него была какая-то нелепая тряпочка, на поясе — здоровенный спасательный круг... Меня поразило, что этот человек («вождь») совсем не стесняется своего вида. Толстый, дряблый, а главное — почти совсем голый, в облипающих белых хлопчатых трусах. Ему и в голову... не приходило, что он может выглядеть нелепо, смешно, как минимум — несолидно».

      Однако внешняя простота и «народность» Хрущева не отменяли того, что он был прежде всего закаленный в битвах политический боец.

      Часто видевший в конце 1950-х гг. Хрущева Ф. М. Бурлацкий писал: «В ту пору Хрущеву минуло лет шестьдесят, но выглядел он очень крепким. Подвижным и до озорства веселым... И только глазки, маленькие карие глазки, то насыщенные юмором, то гневные. Излучавшие то доброту, то властность, только, повторяю, эти глазки выдавали в нем человека сугубо политического, прошедшего огонь, воду и медные трубы и способного к самым крутым поворотам, будь то в беседе, в официальном выступлении или в государственных решениях... Он был добрым человеком в обычных отношениях с людьми. Но в политике он не признавал доброты».

      Нередко импульсивность, вспыльчивость, эмоциональность Хрущева играли и отрицательную роль в его политике. Личная непредсказуемость и взрывной темперамент Хрущева повлияли на многие события в конце 1950-х — 1960-х гг. Увлекшись до самозабвенности какой-либо идеей (вроде активного внедрения посевов кукурузы), он был готов продавливать ее, не считаясь ни с какими препятствиями и здравым смыслом. Посол США в Москве Ч. Болен, много раз встречавшийся с Хрущевым, вспоминал: «Никита Сергеевич Хрущев... был порывистым человеком, что сочеталось в нем с неистовой энергией, и это делало его привлекательным, но часто вело к печальным последствиям...»
      В целом если говорить об объективных результатах политики Хрущева, то он снискал массовую поддержку населения, освободив тысячи заключенных, начав массовое строительство жилья, благодаря которому миллионы семей перебрались из коммуналок в отдельные квартиры, положив начало строительству главной московской магистрали — Нового Арбата (тогда проспект Калинина), а также стадиона в Лужниках, Дворца съездов. Почему же в таком случае его осуществленная путем дворцового переворота отставка не произвела никакого впечатления на граждан СССР? Вопреки опасениям КГБ решение октябрьского пленума ЦК КПСС 1964 г. было повсеместно встречено с одобрением и даже радостью.
      Зять Хрущева журналист Алексей Аджубей впоследствии вспоминал: «Звездный полет Юрия Гагарина как бы переломил «десятилетие Хрущева» на две части. Спад во всем: в политике, в экономике, в отношениях между людьми — становился все более зримым».
      Заговор против Хрущева состоялся, казалось бы, в период зенита его власти, когда все его противники были удалены из Президиума ЦК, остались почти исключительно выдвиженцы самого Хрущева. Проблема заключалась в том, что всех их — рано или поздно — настигал хрущевский гнев. Анализ воспоминаний входивших в состав высшего руководства лиц показывает, что ни один из них, будучи выдвиженцем Хрущева, не избежал временной или окончательной опалы; все они со временем становились мишенями для критики.
      Известный кинорежиссер М. И. Ромм, присутствовавший на одном из пленумов ЦК, на которые по традиции приглашалось более 2 тыс. гостей, был поражен криком Хрущева, причем безосновательным, как показалось Ромму, в адрес некоторых членов ЦК КПСС: «У меня даже сердце упало. Я, признаться, и не думал, что на членов ЦК можно орать вот таким образом, как на мальчишек».
      По свидетельству историков, за год до отставки Хрущев, сам того не ведая, весьма точно предсказал будущее своих выдвиженцев. Отвечая в октябре 1963 г. на вопрос лидера французских социалистов Ги Молле о новом поколении советских лидеров, которые могли бы наследовать его власть, Хрущев назвал Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина и Н. В. Подгорного. Однако это не помешало Хрущеву подвергнуть и Брежнева, и Косыгина, и Подгорного столь жесткой критике, что во второй половине 1964 г. они считали неизбежной свою отставку. Причем эта критика, как правило, носила унизительный и даже оскорбительный характер и происходила при стечении больших масс людей.
      Свидетельством падения позиций Хрущева среди политического руководства стал тот факт, что, несмотря на вовлечение в орбиту заговора против Хрущева более 300 членов и кандидатов в члены ЦК КПСС, только один из них предпринял попытку предупредить Хрущева о грядущих событиях. И, даже получив информацию о готовящемся перевороте от охранника одного из заговорщиков, Хрущев не принял ее во внимание — настолько он чувствовал себя всевластным.
      Истоками солидарного выступления «птенцов гнезда Хрущева» стали кадровая чехарда и перетряски в высших эшелонах власти. Наиболее наглядно это проявилось в сфере сельского хозяйства. Известно, что эта отрасль была сферой монопольного руководства Хрущева. Часто бывая в разъездах по стране, он диктовал председателям колхозов и совхозов, что, как и когда сеять и убирать. Между тем за время правления Хрущев сменил пять министров сельского хозяйства, каждый раз снимая очередного выдвиженца как не справившегося со своими обязанностями.
      Причиной массового равнодушия к отставке Хрущева стало то, что он, несмотря на благие намерения, невольно вызвал у различных категорий населения недовольство своей политикой. Почти у всех нашлись свои причины для такого недовольства. Как отмечал историк Р. А. Медведев, высшая бюрократия была недовольна отменой части привилегий и бесконечными кадровыми перетрясками и реорганизациями; особое недовольство вызывало разделение обкомов на городские и сельские. Высшее военное командование было недовольно политикой резкого сокращения армии, флота и оборонных расходов, а все военнослужащие — понижением пенсий по выслуге лет. Дипломаты обвиняли Хрущева в неловких маневрах в период Карибского кризиса, поставивших страну на грань ядерной войны, разрыве отношений с Китаем и других не менее пагубных внешнеполитических акциях. Популярности Хрущева в системе МВД не могла способствовать и отмена льгот по зарплате и пенсиям. Интеллигенция, которая приветствовала либерализацию в сфере культуры, считала гласность слишком дозированной и требовала большего; ее не мог не отталкивать жесткий стиль отношений Хрущева с деятелями культуры. В научных кругах помнили откровенный нажим при избрании в члены АН СССР приверженцев Лысенко, сопровождаемый угрозой разогнать академию в случае их провала на выборах. Жители Сибири и Дальнего Востока пострадали от необоснованной отмены надбавок к зарплате, а все население — от деноминации рубля, в результате которой цены несколько возросли, и товарного дефицита. Колхозники были недовольны новым наступлением на приусадебные хозяйства. Верующие были глубоко возмущены в связи с притеснениями православной церкви и закрытием значительного числа храмов.
      Все общество устало от утопических заявлений, необоснованных обещаний, демагогических рассуждений. Из всех лидеров, возглавлявших СССР после смерти Ленина, Хрущев, видимо, был самым большим утопистом. Достаточно вспомнить, что в программе КПСС, принятой XXII съездом КПСС в 1961 г., выдвигался лозунг «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», что определяло требование программы в течение 20 лет, т. е. к 1980 г., «завершить в СССР в основном построение коммунистического общества».
      Не в меньшей степени этот утопизм проявился во внешней политике. Распад мировой колониальной системы, основной этап которого пришелся на начало 1960-х гг., Хрущев расценил как признаки окончательного краха капитализма и приближения коммунизма. Это побудило его развернуть неподкрепленные ресурсами программы оказания значительной экономической и военной помощи освободившимся государствам.
      Задачи, которые Хрущев ставил перед страной, были колоссальны и в массе своей невыполнимы. Непредсказуемость Хрущева, его частое стремление руководствоваться эмоциями, а не прагматическим расчетом дали основания для обвинения в «субъективизме и волюнтаризме», а фактически в авантюризме, в желании подчинить партию и общество своей воле.
      Не последнюю роль в падении Хрущева сыграл его культ. Парадоксальным образом на смену культу личности Сталина пришел культ личности Хрущева, обретший пародийные формы. Везде можно было читать о «великом ленинце» и «великом борце за мир» Хрущеве, его портрет открывал страницы букварей и многих других школьных учебников... Фотографии и портреты лидера страны почти ежедневно появлялись в газетах. На экраны вышел фильм «Дорогой Никита Сергеевич».
      Главным достижением Хрущева стало прекращение массовых репрессий, либерализация режима. Своим оппонентам перед отставкой он заявил: «Разве кому-нибудь могло пригрезиться, что мы можем сказать Сталину, что он нас не устраивает, и предложить ему уйти в отставку? От нас бы мокрого места не осталось бы». Вернувшись домой после октябрьского пленума 1964 г., освободившего его от всех постов, он сказал домашним: «Может быть, самое главное, что я сделал, заключается в том, что они смогли снять меня простым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать».

<<Предыдущий раздел

<Содержание>

Следующий раздел>>